Киреевы были арестованы и осуждены. Квартира Оле была возвращена, а Оля даже не узнала, что она была удочерена той женщиной, которая била её по голове в детдоме… Спустя десять дней Киреевы даже не попытались обжаловать приговор. А Богдан, вручив Ларисе решение суда – результат своей работы, – уехал обратно в Харьков.
На следующий день Лариса проснулась и как обычно спустилась на кухню, чтобы выпить чашечку утреннего кофе. Но сев, она сразу почувствовала себя неуютно. То ли кофе был не такой, как всегда, то ли не хватало чего-то. Лариса с грустью посмотрела на стоящий рядом стул и вспомнила, как каждое утро, спускаясь на кухню, она встречала Богдана, который всегда просыпался раньше неё. А по вечерам, когда Лариса возвращалась с работы, он опять же был на кухне и как будто ждал только её. Вместе они пили сок, поскольку Лариса не ужинала, разговаривали, обсуждали дела. В тот день, когда она вернулась с работы, она сразу же прошла в зал и набрала его номер…
Он ответил сразу же. Лариса поздоровалась и поинтересовалась, как у него дела, как он доехал. Он ответил, что всё хорошо. Лариса не знала, что ещё у него спросить, поэтому просто попрощалась. Положив трубку, она печально улыбнулась, вспомнив, как Богдан стеснялся, не решаясь пригласить её, Ларису, в театр, но теперь, похоже, и она попала в подобную ситуацию…
Лариса прошла на кухню, налила себе соку и присела, задумавшись. В этот момент на кухню зашла Оля, прижалась к Ларисе и тихо сказала:
– Мамочка, когда ты выйдешь замуж за Богдана, я его буду папой называть.
– Оля, ты с чего это взяла? – очнулась Лариса.
– Ты же сейчас сидишь и скучаешь по нему, и я тоже скучаю. Давай позвоним ему, пускай он приезжает!
Лариса улыбнулась и поставила сок на стол.
– Богдан, приезжай. Мы ждём тебя, – сказала она, когда набрала его номер, и он взял трубку.
В субботу за завтраком Лариса предложила Богдану составить ей компанию и съездить на турбазу. Он с радостью согласился, но затем спросил, что это за турбаза.
– Увидишь, расскажу. Через полтора часа выезжаем.
Лариса позвала Олю и спросила:
– Поедешь с нами на турбазу?
– Да, только Рыжика не возьму, а то собачки Андрея Ивановича его обидят.
– Тогда собирайся, – сказала Лариса Оле, а сама взяла телефон и стала звонить.
Через сорок минут подъехал микроавтобус, водитель которого занёс три пакета.
Лариса позвала Богдана и передала ему пакеты.
– Что это?
– Дорожная и пляжная одежда. Там и тебе есть.
На турбазе Лариса познакомила Богдана с Андреем Ивановичем и его женой. Оля сразу побежала к собачкам, которые относились к ней очень приветливо.
Лариса и Богдан переоделись и пошли к реке принимать контрастные ванны.
Кирилл Макарович принёс Ларисе и Богдану морс из лесных ягод и сказал, что обед будет через полтора часа. Когда Лариса и Богдан накупались и расположились на шезлонгах, Богдан напомнил Ларисе, что она обещала рассказать о базе и о себе.
…В то время я уже депутатом стала. Что тебе рассказать о депутатской работе и вообще о городской работе в те годы…
Трудно было. Очень трудно. Об этом ещё долго не забудут те, кто пережил злосчастные девяностые годы. Я входила в бюджетную комиссию, но работать нормально не могла – денег не было не то что на дороги, а вообще хотя бы на простое обеспечение удобств городской инфраструктуры…
Город начал освобождаться от ненужной ему собственности. И одной такой собственностью оказалась эта турбаза. Находится она далеко от города, даже не ясно, как она вообще перешла к городу и каким образом финансировалась раньше. В последние годы турбаза, конечно, никак не финансировалась, а потому весь персонал разъехался, потому что жить было не на что – им зарплат не платили несколько месяцев подряд. Да, к тому же, копились задолженности за электроэнергию, за газ, за воду… Пробовали выставить её на продажу за чисто символическую сумму, но с условием оплатить все коммунальные задолженности и погасить долги по зарплатам. Тогда, кроме меня, не нашлось таких людей. А меня очень заинтересовало это место, и я решила посмотреть.
Конечно, я ожидала увидеть полуразрушенные домики, разворованное имущество, перебитые стёкла, но меня ждал большой сюрприз. Оказывается, там числился один «цекашный» домик, куда в былые времена приезжали отдыхать партийные работники. И на моё удивление домик этот, как и другие корпуса, был в относительной сохранности. Позаботились об этом директор и завхоз турбазы – муж и жена. Жили они одни, вернее, не одни: они содержали ещё двух огромных кавказских овчарок.
Меня они встретили как представителя власти. Я представилась депутатом, и директор – Андрей Иванович – стал объяснять мне, как они здесь живут. Он-то мне и рассказал о том, что средства не поступают уже три года, персонал весь разъехался, остались только они с женой. Живут они на пенсию, ведут небольшое хозяйство.
– А как часто сюда приезжает кто-нибудь? – спросила я.
– Иногда, бывает, заедет небольшая компания что-нибудь отметить, но это редко бывает. Мы очень надеялись, что народ будет приезжать, когда нас перевели на самоокупаемость. Но ничего не получилось.
Я прогулялась по территории. Место было просто прекрасное: невысоко в горах, метров 700–800 над уровнем моря. Воздух чистый, почти прозрачный. Я себя совершенно по-другому стала чувствовать после прогулки. Я сразу загорелась желанием купить её. Подсчитав расходы и вложения, я решила, что не так уж и много выходит. Правда, как я буду использовать эту территории, я тогда ещё не знала.
В итоге я оформила покупку на себя. Тогда это было очень просто. Турбазу я купила с землёй. Погасила все долги, заплатила за электроэнергию, за воду. Правда, кое-где пришлось немного поспорить, поскольку комитет управления государственным имуществом (КУГИ) запросили огромные штрафные санкции за просроченные платежи. Но у меня тогда уже были знакомые юристы, которые помогли мне решить проблему.
А здесь, в городе, у меня магазины открывались, ларьки… Я была такая не одна. Покупая места в павильонах, другие бизнесмены занимали секции, которые шли прямо подряд. И каждый устраивал там то, что хотел. В одном из таких павильонов я устроила секцию с пляжными товарами – рядом находился берег, и отдыхающих было много. По соседству со мной какой-то бизнесмен тоже благоустраивал секцию. Я так поняла: там будет что-то винно-водочное… Он приезжал не часто, и всё время его секцию обустраивал один мужчина. Я нередко наблюдала за ним: очень он аккуратно работал – всё у него получалось. Причём работал он в одиночку. Как ни приеду, он всё трудится. Дней десять он работал, и так получилось, что я оказалась тогда, когда он показывал свою работу владельцу. На мой взгляд, всё было сделано идеально – не придерёшься. Но у нас с владельцем, похоже, взгляды были разные. Я занималась делами в своей секции, но стены там очень тонкие, поэтому я слышала каждое слово.
Хозяин секции минут пятнадцать придирался к выполненной работе и высказывал свои претензии, которые, как мне казалось, не имели под собой никакого здравого смысла. Но в итоге он что-то пробурчал и сказал:
– Ну ладно, вот тебе – получай и вали отсюда!
Мне как-то стало интересно. Я вышла и увидела, как этот рабочий взял деньги, посмотрел на них, но было видно, что уходить он пока не готов.
– Извините, но мы договаривались о другой сумме, – сказал он наконец.
– Хватит тебе и того, что даю.
– Извините, но у нас договор был о другой сумме. К тому же, вы говорили, что если я закончу работу раньше, то получу премиальные…
– Ещё чего захотел – премиальные! Скажи спасибо, что за ночлег с тебя не взял. Бездомные, ходите тут! Лишь бы урвать кусок…
– Извините, я не урываю, я просто хочу получить за ту работу, которую я выполнил, ту сумму, которую мы оговаривали заранее.
– Хватит тебе и этого, вали отсюда. Достаточно здесь тварей ходит, которые хотят за чужой счёт поживиться.
– Вы назвали сумму за работу. Я согласился работать. Я выполнил всё, как договаривались.
– Вот я тебе и дал, что полагается за твою работу. Бери, пока я тебя за шею не выпер отсюда!
– Ну что же, то, что вы мне дали, – это не за работу. Здесь хватит, чтобы оплатить мне то, что я здесь сломаю.
Я не сразу поняла, что имел в виду этот человек, но вдруг он, который десять дней аккуратно там всё устраивал, одним движением опрокинул стеллаж. С другой стороны тоже всё стало рушиться… Владелец поначалу опешил, но потом схватил палку и бросился на него. Рабочий развернулся к нему лицом: я обратила внимание на его взгляд – очень собранный, резкий, губы плотно сжаты, ноздри раздуты. Он смотрел владельцу прямо в лицо. А тот всё надвигался на него, он уже замахнулся палкой, но вдруг… почему-то медленно её опустил.
– Да я тебе сейчас! Да я… как раз… собирался заплатить тебе… – молвил владелец.
