Еще вчера ощущались слабые отголоски этого состояния, а сегодня уже ничего такого нет. Теперь надо просто доехать до места назначения спокойно и без происшествий, и кратко запротоколировать увиденное. Надо довести дело до конца, раз уж было затеяно это описание.
Время еще раз передвинулось на час вперед, в последний раз в этой поездке.
Среднерусская равнинность опять сменилась сопками, и поезд петляет между ними.
Проехали два туннеля – поменьше и большой.
По вагону трудно ходить: его все время мотает из стороны в сторону на поворотах, когда поезд объезжает сопки.
Еще туннель, совсем короткий. И почти сразу еще один.
В облике станции Облучье есть что-то курортное: розово-белое здание вокзала и спускающаяся к платформе парадная лестница с синими перилами и белыми балясинами.
Поселок Облучье расположился между двух сопок. С высоты открывается красота.
Сопки мало-помалу обретают масштаб гор.
Белый служебный железнодорожный домик, рядом, подбоченясь, стоит суровый дядька с топором.
Поезд въехал в Еврейскую автономную область, постоял минуту на станции Бира.
В Еврейской автономной области природа снова становится плоской. Только где-то далеко на горизонте виднеются сопки.
Пыльные, унылые окраины Биробиджана. Серые советские дома и промышленные объекты.
В Биробиджане долгое время жил один из двух нынешних главных раввинов России Адольф Шаевич. Он работал в Биробиджане инженером, кажется, в строительстве. В какой-то момент он понял, что еще год-два в атмосфере советской стройки, и он окончательно сопьется. Тогда он поехал в Москву, пытался там устроиться на работу, как-то прибился к синагоге (будучи обычным советским атеистом), по случаю попал на раввинские курсы в Венгрию, постепенно уверовал во все, во что положено веровать раввинам, и со временем стал главным раввином России. Необычный случай биробиджанского еврейского счастья.
Амур широк, мост через него длинен (больше двух километров). Поезд едет по Хабаровску, стоит на станции Хабаровск, потом еще долго едет по Хабаровску.
Покосившийся частный сектор Хабаровска; маленький домик сползает в овраг, если не принять мер, он скоро туда окончательно сползет.
Двухэтажные деревянные дома барачного типа, мрачные, рассохшиеся.
Новые дома Хабаровска, обычные.
Очень большой город, поезд все едет и едет по нему.
И вот, наконец, он заканчивается.
В Хабаровске были обретены новые непосредственные соседи – молодая семья (прапорщик, его жена, их сын Арсений лет трех) и пожилая дама.
А на соседних боковых местах тоже появились люди – мужчина и женщина.
Утренние дембеля так пока и не появились.
Поезд выходит на финишную прямую.
Отвратительно, когда взрослый человек заговаривает и «заигрывает» с чужими детьми в духе ути-пути, хочешь конфетку. Сейчас этому идиотскому занятию предается взрослый человек из соседнего отсека.
Взрослый человек из соседнего отсека говорит ребенку Арсению: скажи рыба, ребенок Арсений говорит: ыба.
Полковник в отставке говорит кому-то по мобильному телефону: все, уходи из дома.
Поезд переезжает по мосту широкую реку Хор и менее широкую реку Подхоренок.
Поезд прибывает на станцию Вяземская и, постояв, убывает.
Непоздний вечер, ехать осталось чуть больше десяти часов. В контексте этой поездки десять часов – мизерный, исчезающе малый временной интервал, но, вообще-то, это много, ни один поезд Москва – Петербург не идет так долго.
Вагон полон, как и в самом начале пути. Все хотят добраться до Дальнереченска, Спасска-Дальнего, Уссурийска, Владивостока.
Странно сейчас вспоминать, как поезд отправлялся с Ярославского вокзала, проезжал мимо Яузы, Северянина, Лосиноостровской, Мытищ, как сломался вакуумный биотуалет, как непосредственные соседи, самые первые, говорили о плавленом сырке и картошечке «Роллтон», как полковник в отставке рассказывал о своей огромной зарплате, как три парня и девушка перебрасывались тарелкой-фрисби во Владимире. Сейчас это все воспринимается как эпизоды какого-то малохудожественного фильма.
Слева по ходу движения поезда, вдали, сопки. Вокруг много деревьев.
Слева проплывает одинокая сопка, по форме напоминающая Фудзияму.
Станция и населенный пункт Бикин. Вышка-штырь на высокой сопке. Старые дощатые двухэтажные дома. Более новые кирпичные дома.
На станции Бикин к поезду подошли родственники то ли прапорщика, то ли его жены, и ребенок Арсений остался в Бикине с родителями то ли прапорщика, то ли его жены.
Бикин – широкая река. Поезд переезжает ее по мосту.
Это последняя станция, относящаяся к Хабаровскому краю. Дальше будет Приморский край.
Седьмая ночь
Станция Лучегорск, Приморский край.
Уже темно, за окном ничего не видно.
В вагоне спокойно, даже как-то уютно. Прапорщик и его жена читают что-то на верхних полках. Пожилая дама дремлет. Полковник в отставке играет с цыганом в карты. Дембелей что-то не видно.
Надо, наверное, лечь спать. А завтра рано утром посидеть у окна, когда поезд будет идти по берегу Амурского залива, и приехать во Владивосток.
Сон, пробуждение. Уссурийск.
Прапорщик с женой вышли, вышло большинство пассажиров вагона, и вагон снова полуопустел, как в районе Байкала.
Скоро пять утра, а за окном все еще ночь, ничего не видно. В Москве в это время уже совсем светло. Приморье все-таки гораздо южнее Москвы.
Вдруг выяснилось, что дембеля, погрузившиеся в Белогорске, все это время ехали в вагоне, и их было не слышно, не видно.
Полшестого, по-прежнему темно.
Переезд, длинный двухэтажный дом. Светофоры, огни. Маневровый тепловоз и три товарных вагона.
Все-таки немного светлеет.
Два электровоза тащат дикое количество вагонов.
Станция Угольная, последняя перед Владивостоком.
На соседнем пути стоит пассажирский поезд Владивосток – Иркутск. Огромный новый красный электровоз ЭП1 дает свисток и утягивает свой состав в сторону Иркутска. А поезд Москва – Владивосток отправляется в сторону Владивостока.
Поезд идет по берегу Амурского залива. Амурский залив в тумане.
Идет сто сорок шестой час поездки.
Седьмой день
Постепенно светлеет, значит, это уже день.
Вдали на Амурском заливе маячит какой-то темный объект – островок, сооружение или, может быть, судно.
Небольшой, кривенький, жалкий пирс.
Вереница старых двухэтажных розовых жилых домов.
Автосервис Субару.
Огоньки какого-то судна на Амурском заливе.
Пирс, облепленный множеством катеров.
Катера, катера, катера. Их очень много.
Высокие жилые дома на сопках.
Квартал новых разноцветных трехэтажных домов, не особенно красивых. Наверное, это элитный жилой комплекс.
Маленькая новая церковь.
Несколько старых ветхих домов, на одном из них вывеска «Автоматика».
Поезд прибывает на станцию Владивосток. Теперь его следует покинуть. Как говорится, поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.
146 часов закончились.
* * *
Дальше не особо интересно. Блуждание по Владивостоку, поездка на остров Русский, опоздание на самолет в Москву, знакомство с Василием, Николаем и Андреем, все же вылет в Москву, девять часов монотонного полета, прилет в Домодедово, автобус 308 до Домодедовской, на такси домой по Кольцевой дороге. Отсутствие сопок, отсутствие заснеженных горных вершин, отсутствие быстрых прозрачных горных речек.
Ну и хорошо.
Примечание автора.
Весь этот текст, кроме двух последних абзацев, был написан в поезде № 2 «Россия» Москва – Владивосток при помощи коммуникатора HTC P4350, которому автор выражает искреннюю благодарность.
2010
