Промчав нас по арт-галерее и магазинчику, Мишель стала поторапливать группу сесть в автобус. Ее мало кто слушал, все столпились в магазинчике. Саньке же не терпелось попасть в деревушку ремесленников. Что он сказал, не знаю, но уже через пять минут вся та толпа, что стояла в магазине, сидела в автобусе.
– Как тебе это удалось? – спросила я. По опыту знаю, как иной раз сложно загнать туристов в автобус.
– Я им сказал, что в деревне ремесленников с четырех до пяти тотальная распродажа, все продают с девяностопроцентными скидками, а то и вовсе раздают бесплатно. Хотелось бы, чтобы это действительно было так. Я еще знаете что, тетя Марина, хочу купить? Настоящий африканский барабан!
– Рада за твою мать. У нее растет очень музыкальный ребенок.
– Вы не смейтесь. Такой барабан, который в соседнем племени был бы слышен, за много километров, ну очень громкий.
– Я думаю, такая веешь всегда в хозяйстве пригодиться, – сдерживая улыбку, сказала я.
Но до деревни ремесленников мы должны были еще посетить Королевскую бухту. Мишель пообещала Саньке, да и всем остальным – Санька так пропиарил деревню, что публика всем сердцем рвались туда, – что долго в Королевской бухте мы не задержимся – максимум час.
На этот раз я подсела к Зое Александровой. Она сидела через проход от Коломийца. Разрешения не спрашивала, села – и все. Девушка на меня косо посмотрела, но ничего не сказала. Мне почему-то показалось, что попроси я разрешение, она бы мне отказала.
«Действительно странная особа, – с раздражением подумала я о соседке. Должно быть, ее взгляд меня разозлил. – Вокруг солнце, пальмы, все радуется жизни, а она в серой нелепой блузе, в таких же серых и идиотских штанах до щиколоток. Кстати, судя по ярлычкам, вещи фирменные и куплены в дорогом магазине. Ну да разве не могут быть и дорогие вещи идиотскими?»
Сколько раз удивлялась, гуляя по фирменным магазинам, тем, кто покупает эту спецодежду: платья, пошитые в стиле медицинских белых халатов, и серые халаты по виду – для уборщиц. Да, хлопок, да, натурпродукт. Но этого хлопка у нас раньше было завались! Ничего не было, а хлопок был! И пуговки я эти помню – пуговки для наволочек.
Странная девушка – ничего не скажешь.
– Зоя, вам нравится на Сейшелах? – спросила я, придав голосу доброжелательные нотки.
– Да, – скупо ответила она.
«Хороший ответ. Да – и не более. Хотя бы объяснила, почему ей здесь нравится».
– Мне тоже. Природа красивая, море теплое… Отель неплохой, кухня изысканная…
«Чем бы еще дополнить список?» – лихорадочно искала я, что еще сказать.
Зоя упорно не желала поддерживать беседу. Она даже отвернулась к окну, чтобы мне не отвечать.
– Комфорт расслабляет, правда? Лежал бы на пляже и лежал бы. Ну еще на экскурсии можно поехать, чтобы косточки размять – тебя возят, все показывают. Райский уголок, – тарахтела я, периодически посматривая на соседку, не оживилось ли ее лицо. – Птички поют, бабочки порхают, цикады стрекочут. А на днях мы нашли рядом с бунгало зверька, очень похожего на нашего ежика. Как же его зовут… Тенрек! Не видели?
Она как будто меня и не слушала. Я коснулась ее руки.
– Что? – вздрогнула она.
– Я к тому, что бдительность не надо терять, – сорвалось с языка.
– Вы о чем?
– Я о том, что люди расслабляются, теряют бдительность, а потом умирают.
– И что?
– А ничего! Не поймешь, что происходит: то ли они сами на тот свет отправились, то ли им помогли, – буркнула я.
– Это их проблемы. Я бдительности не теряю. У меня добротная обувь и со здоровьем все в порядке. Я всегда все держу под контролем.
– Это хорошо, что вы такая благоразумная. Зоя, а кем вы работаете? – полюбопытствовала я.
Должно быть, в моем голосе прозвучало слишком много ехидства, потому что она дерзко ответила:
– Разве вас должно это интересовать?
Я поняла, что меня послали.
– Допустим, учительница.
«Не приведи господи, своим детям такую учительницу», – поежилась я от одной только мысли.
Разговор зашел в тупик. На этот раз я отвернулась к окну.
Когда до Виктории оставалось всего ничего – восемнадцать километров, – дорога свернула к Королевской бухте.
– Самая красивая бухта в этой части острова, – оповестила нас Мишель. – Этот пляж весьма любим коренным населением и туристами, хотя и находится очень далеко от Виктории.
– По местным меркам, – хмыкнул кто-то не из нашего отеля. – То-то здесь народа полно. Наверное, пешком из столицы дошли.
Мы вышли из автобуса. Вдоль воды «росли» огромные валуны, как будто их специально вставили в песок хитрые сейшельцы, чтобы удивить туристов – а то удивлять уже нечем!
– Это что? – Санька махнул рукой на камни.
– Гранитные глыбы, – пояснила Мишель. – Не думайте, что их сюда привезли. Они здесь стояли всегда. Остров вулканического происхождения – камни натуральные. А еще в этом месте большой коралловый риф. Наверное, потому это место столь популярно. А теперь пройдемте в Королевский сад, – пригласила нас Мишель.
Пройти мимо Королевского сада не представлялось возможным: на каждом шагу пляжные указатели приглашали нас в знаменитый сад специй.
В далекие времена специи ценились очень дорого. Идея выращивать специи, чтобы поставлять их на европейский рынок, возникла у французских поселенцев еще в 1772 году, тогда же были засеяны первые плантации. Правда, всего через несколько лет мимо Маэ стали, время от времени, как бы «случайно», проплывать английские корабли, и плантации на всякий случай сожгли, чтобы они не попали в руки врагу.
В прошлом веке территорию в районе Королевской бухты выкупили. Новые хозяева отреставрировали усадьбу в центре участка, возродили сад. Сад небольшой. Мишель оказалась права, мы обошли его меньше, чем за час, но сюда стоило приехать. Воздух в саду настолько был пропитан изысканными пряными ароматами, что от него закружилась голова, и в нее полезли бредовые мысли: «А что если остаться здесь навсегда?»
Дети потащили меня к усадьбе. В ней был открыт небольшой ресторанчик с креольской кухней и сувенирная лавка, в которой я купила несколько пахучих мешочков со специями и ароматическую свечку, которая, как меня заверили, сделана вручную. Две комнаты усадьбы были отведены под музей быта Сейшельских плантаторов девятнадцатого века. Особой роскоши я не отметила.
Прежде чем мы покинули усадьбу, к нам подошла женщина средних лет. Радушно улыбаясь, она протянула нам несколько корней.
– Что это? – спросила Аня, не торопясь принять из рук женщины корешки.
На помощь пришла Мишель, которая очень кстати оказалась рядом.
– Это такая традиция, одаривать гостей проросшими корешками. Как будто вместе с этими корнями вы увозите с собой часть Сейшельских островов, которые будете вспоминать до конца своих дней. Вот это, например, проросший корень авокадо, это мускатное дерево, это ванильное, это пачули.
– А это имбирь! – радостно воскликнула Анюта. – Я его узнала! В нашем супермаркете его продают. А что, если эти корешки высадить в землю, они прорастут?
– Попробуйте, – пожала плечами Мишель.
– Тогда я возьму пачули, коричное и гвоздичное дерево, – сказала Аня.
– Я все остальное! – быстро сообразил Санька. – Часть корешков подарю биологичке. Она мне за такой подарок высший бал поставит в четверти, нет, за год. А остальные посажу на даче – вдруг приживутся.
Остальным гостям усадьбы корешков не досталось. Зато мои дети сели в автобус с увесистым полиэтиленовым пакетом. В нагрузку к корешкам они попросили хозяйку отсыпать родной землицы, чтобы корешки принялись наверняка.
Мы проехали еще немного на север. Автобус остановился. Мишель улыбнулась Сане и Ане:
– Приехали. Пляж О Кэп!
– А мы не на пляж ехали! – возмутился Санька. – Пляж у нас и в отеле имеется.
– Вы меня неправильно поняли. Здесь находится деревня ремесленников, она открыта специально, чтобы познакомить туриста с креольскими традиционными ремеслами, архитектурой и кулинарией. Прошу на выход.
К тому времени, когда Мишель произнесла последнюю фразу, Саня и Аня уже находились за пределами автобуса, им приглашения не требовалось.
Деревушка представляла собой ансамбль из большого дома-усадьбы и двенадцати хижин. Дом был построен в семидесятых годах девятнадцатого столетия в колониальном стиле. О том, жили ли в хижинах люди, Мишель ничего не сказала. На момент открытия музейного комплекса они были переделаны под мастерские, вернее, в сувенирные лавки. В одной продавали исторически достоверные модели шхун и фрегатов, в другой – картины, в третьей – всевозможные поделки из кокоса: шляпы, рамочки для фотографий, фигурки и другую ерунду. Что интересно, Санька таки нашел в одной из хижин маску из жесткой кожи буйвола. Стоила она недешево. Не уверенна, что Алина купила бы сыну такую маску, но он так просил одолжить ему на нее денег, что я одолжила.
