– Ну а че спорить-то? У газеты все равно ничего нету, кроме названия…
– Э, не скажи. Коммерческий отдел за это время заработал кое-что. Около полутора миллионов долларов. Да землицы прикупили. Автомобили появились… на губастом и бровастом лице удивление:
– А мы думали, коммерсанты все стырили, – удивленно откинулся на стуле Игорь.
– Вот так же всегда говорят Протасову: «Что ж ты, Вова, дурак, что ли? Ты же мог их стырить!» А Вова им отвечает: «Мог! Но я хочу здесь очень долго работать! Закон тайги – медведь хозяин. Украл – ищи другую работу!» Так что, уже сейчас есть, что делить. Но даже не это сегодня главное. Деньги – дело наживное.
– А что?
– Главное, кто власть возьмет в свои руки.
– Но есть же главный редактор. Владик Хромцов!
– Его назначал комсомол и партия. А теперь демократия. Выборы будут. И выбирать будут уже те, кто станут акционерами, – прихлебывая сладкий густой чай, словно неразумному ребенку, растолковывал он диспозицию своему старому товарищу. – То есть и мы с тобой. Вот поэтому сегодня и важно – как поделить. Поэтому «моджахеды» и не хотят, чтобы технические сотрудники – телефонистки, секретари, водители имели акции. Говорят – только журналисты могут владеть любимой газетой…
– Постой, постой, а кого ты называешь «моджахедами?»
– Ну, у нас тут образовалась группировка из молодых московских ребят, которые хотят сместить Хромцова и поставить своего человека – Володю Кушарева. Ну, Протасов придумал им прозвище – мол, они идейные «борцы за свободу» – ну, точно «моджахеды». Так и прилипло.
– Ага! Они, значит, «моджахеды», а вы «коммерсанты». Так вас теперь зовут на этаже, – подливая еще чайку из китайского чайника, заметил Игорь, прожевывая полными губами очередную печенюшку.
– Ага! Мы теперь проклятые коммерсанты. Хотя еще вчера были коллегами-журналистами.
– А куда же нам, крестьянам, податься? К ним или к вам?
– А кто тебе помог денег заработать? Кто вкладку дал делать в Краснодаре? Рекламу собирать? Машину купил? Мы уже сейчас разработали новую экономическую модель газеты. А ребята ничего не предлагают, кроме «свободы».
– Причем здесь главный?
– Он нас поддерживает. А мы его!
– Но там тоже собрались не последние. «Золотые перья», талантливые люди! Они нас правят, на полосы ставят.
– А кто говорит, что они дураки? У нас просто разные подходы к новой жизни. Мы предлагаем работающую экономическую модель, основанную на собственной концепции. Ну, не может гигантская газета издаваться только из одного центра. Она должна зарабатывать сама. А ребята говорят – оставим все, как есть! «Но денег-то нету!» – говорили мы. А они в ответ: «А мы пойдем у кого-нибудь попросим. У правительства. Или в Газпроме. И будем делать на эти деньги лучшую в мире газету…»
– Да, задали вы нам задачку. Но я все-таки поговорю с ними…
– Давай! Давай! – Дубравин уже через секунду забыл о визитере, потому что на столе затрещали два телефона.
Новый, суетной и напряженный рабочий день начался.
На самом деле, конечно, все намного сложнее, чем он нарисовал это собкору из Краснодара. На этаже явно имеется избыток трудовых рук. Триста человек кормятся с четырех полос формата А2. Естественно, такое количество народа образует разные группы с разными интересами и видением ситуации. Каждая из этих групп требует внимания, окучивания и обещаний разнообразных благ в случае победы.
В ход идут как несбыточные посулы, так и страшилки. В частности, о коммерсантах.
Заседая за бутылочкой в «Белом зале» «моджахеды» распевают песню на мотив популярной мелодии: «А в комнатах наших сидят коммерсанты и девушек наших ведут в кабинет».
«Коммерсанты» воздействуют на народ страшной правдой. Газету издавать не на что! Денег нет! Бумаги нет! И только они знают, как спасти молодежку. Сделать ее по-настоящему экономически независимой.
Чья возьмет – определят итоги выборов главного редактора.
* * *
Уже за день до собрания молодежь начала праздновать свою победу. Зачем? Хотели подавить оппонентов своей уверенностью. В «Белом зале», где варил кофе армянин Аванилянц, кипело веселое застолье. Пьяненькие «золотые перья» – Гуля Будикайте, Леха Косулин, Володя Бубнов, Дима Табов – сочиняли свой «меморандум». И витийствовали.
– Что такое предвыборная борьба? – кричали они, чокаясь дешевым плодово-ягодным и запивая его крепким черным кофе из фирменных чашек, поставленных в бар коммерсантами. – Предвыборная борьба – это антураж и психологически-информационный террор: объявления, пикеты, лозунги, листовки, мухлеж с опросами, митинги и демонстрации. А также просто хулиганство, которого мы от вас не требуем. Боже упаси, но сами готовы… Создать путаницу и нервозность в рядах противника: выдвигать ложные кандидатуры, печатать всевозможные открытые и закрытые письма. В общем, долой всех и вся. Петюню – в главные! Уматова – вынести на улицу! Уря! Уря!
День «Ч» они встретили взвинченные с безумными глазами и всклокоченными волосами. Но без всякой внятной экономической программы. Пар ушел в свисток.
Учредительное собрание началось бурно. Сторонники нынешнего редактора даже рассаживались строго по плану, подготовленному Протасовым и компанией. Одни занимали первые ряды, чтобы управлять обстановкой и не давать выскакивать «крикунам». Другие кучковались рядом со своими – сдерживать их эмоциональные порывы и следить, чтобы голосовали правильно.
Разминка в виде выборов президиума и утверждения повестки дня проходит организованно и спокойно. Но это только начало. Дальше пошли разброд и шатание.
Первое слово – главному редактору. Владислав Хромцов – внешне пай-мальчик комсомольского разлива, высокий лоб с залысинами, очёчки на носике, крепко сжатые гузкой губы, пиджачок, галстучек. А на самом деле человек, прошедший путь от стажера, открывший газете такой жанр, как прямая линия. Теперь должен доказать собранию, что он вправе руководить этим кораблем и в эти штормовые годы.
Дубравин знает – Протасов встречался с ним вчера. Сидели долго, но, в конце концов, Хромцов понял смысл того, что делают ребята, и поддержал их идеи. Но что он скажет сегодня?
Владислав не стал особо распространяться об экономике. Да и это не его конек.
– Господа! Или товарищи! Не знаю, как и начать свой доклад по нынешним временам. У нас сегодня знаменательный день. И кто бы, что бы ни говорил, мы сегодня определяем будущее нашей газеты на годы вперед…
Весь разномастный и разновозрастный Голубой зал умолк и притих, слушая главного. Куда он гнет? Куда поведет своих сторонников?
– Ребята! – нашел, наконец, некую среднюю форму обращения главный. – Даже если у нас останется полуторамиллионный ежедневный тираж, это еще не гибель газеты, а в принципе нормальная ситуация. Наш политический курс вполне оправдан. Газета не стала рупором официоза – с одной стороны. С другой – она не стала бескомпромиссно-радикальной. А это уже хорошо. Наша правда – поддержка демократии не ради абстрактных, туманных идей, а во имя процветания России. Критерий истинности: истинный патриот не может не быть демократом. Истинный демократ не может не быть патриотом.
«Моджахеды» явно заволновались и завертели головами, когда слова главного были встречены аплодисментами большинства.
– Наша позиция – просвещенный, а не квасной патриотизм. Он предполагает в экономике не изоляционизм, а разумный протекционизм. В политике – утверждение норм, обязательных для всех без исключения членов мирового сообщества при непременном следовании собственным национальным интересам.
Дубравин оглядел своих подопечных – собкоров, сидящих справа и слева, и подумал: «Эк, он высоко повел! Они-то приехали за простыми и ясными решениями. Им дай простой ответ. Кто начальник? А кто дурак?»
– Не рваться к копированию других более радикальных газет. У нашей газеты свой образ, сложившийся за годы и десятилетия. И его надо просто развивать и совершенствовать…
– Это, конечно, все правильно, – наклонился к Александру и зашептал ему на ухо Игорь Шалопутов. – Но хотелось бы знать, что будет с нашей корсетью? Вон «Правда» уже загибается. Увольняет собкоров!
Дубравин пожал плечами, но ответил:
– Понимаешь, без решения главного вопроса о направлении, о собственности дальше тоже не продвинешься. А вот, кажется, и о наших делах заговорил!
– Я не против расслоения прежней крупной, единой центральной газеты для широчайшего контингента читателей на ряд отдельных изданий, скрепленных общей маркой, коллективы которых представляют собой сообщающиеся сосуды и позволят работающим в редакции журналистам одновременно удовлетворять творческие и собственнические амбиции…
Главный остановился на секунду и внимательно оглядел зал поверх очков. Но аплодисментов не последовало. Только «коммерсанты» удовлетворенно переглянулись.
