– И твоей охраной, – не выдержала Катя.
– Не по чину, – отмахнулся Железнов тоном, не призывающим к обсуждению этой проблемы.
Молчавший во время всего этого обсуждения Оберст – деловито чистивший перышки на верхней жердочке, широко открыл клюв, зевнул и неожиданно чихнул.
– Будь здоров! – моментально отреагировал Железнов. С этим явлением природы в исполнении Оберста он сталкивался не часто, но доводилось, поэтому был наиболее подготовленным из всех присутствующих.
Ответно Оберст взъерошился (вспушил перышки), произвел «вертолет» (быстро-быстро захлопал прижатыми крылышками по тельцу) и выдал:
– Колись, сука!
Железнов опять отреагировал первым – резко развернулся к Екатерине:
– Да! Так что ты хотела сказать?!.
Екатерина в первое мгновенье оторопела, но оценив подхваченный Железновым импульс от Оберста, весело рассмеялась:
– Пришла вас соблазнить!
– Без записи? – в интонации, да и во всем облике Наума присутствовали настороженность, а в глазах – хитринка. Стало ясно, что Наум вернулся в свое обычное состояние при общении – гениальное перевоплощение в того или иного героя в зависимости от его настроения и обсуждаемой тематики. Невооруженным взглядом было видно, что сейчас он – это подозреваемый на допросе у следователя: и лишнего не сказать, и понять, что следователь знает, а что – предполагает.
– Можно и под протокол. А можно и просто поговорить, – Катя решила, что поняла игру Наума.
Тут не выдержал и вмешался Железнов.
– Катя, ты еще не успела вникнуть в смысл и существо взаимоотношений Наума с женщинами. После того как ты сказала, что пришла нас соблазнить, даю десять к одному, что под «записью» он имел в виду Запись актов гражданского состояния, ЗАГС то есть. Верно, Няма? – Железнов положил на стол тысячу рублей.
– Верно, – Наум достал из кошелька стольник и положил поверх железновской тысячи. – Твоя взяла, – после чего направил прищуренный взгляд в переносицу Екатерины. – Спрашиваю тебя еще раз, – глаза у Наума улыбались, несмотря на «строгое» выражение лица.
– Соблазнять будешь без записи?
– Бог ты мой. Эк тебя… Верно, видать, говорят, что без бзиков гений – есть величина несостоявшаяся.
От такой глубины суждений у Наума на лице без всякого предупреждения вылезло простое человеческое удивление. Меж тем Катя продолжила: – Без, Наум, без записи. Успокойся.
– Тогда соблазняй, – Наум повернул голову в сторону Железнова и доверительно сообщил. – Без ЗАГСа не страшно.
– Ага, – Катя набрала побольше воздуха. Железнов с удивлением отметил, что ее глаза приобрели голубой оттенок – опять сильно волнуется. Странно. – Мы с Валей собираемся на выходные слетать к морю. Отдохнуть: позагорать, поплавать, расслабиться, в общем… Сегодня вечером вылететь, а в понедельник утром вернуться.
– Хорошая идея. Но это называется подразнить, а не соблазнить, – Наум не понимал, в чем подвох. – Не с кем оставить дома знание русского языка? Далеко?
– Мы еще не решили. Собственно, я хотела пригласить вас с нами… – чувствовалось, что Катя заметно смущается.
– Ничего себе! Саня, ты видел это молодое поколение? На ходу подметки рвет! – чувствовалось, что предложение Екатерины Наума зацепило и его понесло. – Нас, ветеранов сексуального фронта, лучших представителей культурного и телевизионного наследия…
– Его нет.
– Согласен. Нет. Но это и неважно… Саня! Ты меня сбил! – Наум «возмущенно» смотрел на Железнова. – А, собственно, на фига мы вам?
– Наум в лоб задал Екатерине вопрос, который вертелся на языке у Железнова. – Вокруг стоко прынцев, бьющих копытом, готовых на многое…
– Я доверяю только вам, – Катя перебила наумовскую тираду. – Естественно, так как я всех приглашаю, поэтому все расходы за мой счет… – Катя смущенно смотрела на Железнова.
– Мечта… Саня, ты как? Один с этими хищницами мужского планктона я не поеду. Нее…
– Вообще-то я планировал поработать. И отоспаться, если получится.
– Ну, поехали, Железнов! – Катя даже притопнула ногой. – Поехали! Тебе никто не будет мешать работать, если захочешь. Или спать. Только поехали, – в голосе Кати проявилось нетерпение.
– Сань, да ладно, – Наум понизил тонус разговора. – Возьми паузу – три недели без выходных.
– Хорошо, – Железнов мечтательно улыбнулся, видимо, и его проняла перспектива сменить обстановку и уже завтра оказаться в мире беззаботности и расслабленности. – Только мы платим за себя сами.
– Саня! – Наум изобразил человека, у которого украли халяву. – Новое мужское ощущение! Все сами, да сами… Ну хоть разочек почувствовать себя альфонсом!
– У тебя еще будет шанс, – и, развернувшись к Кате. – Хорошо. Черногория. Отель «Иберостар», если не возражаешь.
– Как скажешь, дорогой. Я согласна, – несколько секунд Катя изображала покорность и смирение, склонив голову и прикрыв блеск изумрудных глаз своими длиннющими ресницами, но не выдержала – ощущение искренней радости зеленым сиянием в мгновение заполнило окружающее пространство.
Наум и Железнов ошарашено смотрели на Екатерину.
– Так, – Катя посмотрела на часы. – На все про все у меня шесть часов, – перед Железновым и Наумом стояла совершенно другая женщина – решительная, энергичная, готовая все смести на своем пути. Стрежень. – Я ушла. Мы с Валентиной занимаемся самолетом и отелем. Готовность – девятнадцать ноль-ноль, – по-военному отрубила Катя. В семь я заеду за тобой к тебе домой, – Катя смотрела в глаза Железнову. – А ты, – Катя перевела взгляд на Наума, – к этому моменту должен быть у него. Понятно?
– Понятно, – на автомате произнес шокированный такой переменой Наум.
– Спасибо тебе, Железнов, – Катя стремительно вышла из кабинета. Повисла МХАТовская пауза. Первым не выдержал Наум:
– Саня, ты вообще что-нибудь понял? За что спасибо? И почему тебе! Я здесь что, пустое место?
– Тебе больше понравилось бы быть полным? Не уверен, что это лучше, – вяло парировал Железнов, размышляя о чем-то своем. – Да ладно, Няма, не кисейные барышни, не растаем. Конечно же, за всем этим стоит какой-то смысл. Весь вопрос – какой. Как показывает практика, женщины, это, как правило – passive voice, а тут – прям, active.
– Ты о чем это?
– Да ладно, не бери в голову. Как-нибудь объясню. Это относится к теории образования супружеских пар.
– Чего? – Науму явно не нравилась эта тема. – Чья теория? И что за теория?
– Не пугайся. Моя теория. Объясняющая многое. Но не все, – Железнов опять ушел в свои мысли. – Ладно, Няма, времени у нас осталось всего ничего. До девятнадцати ноль-ноль, как ты мог заметить, – Железнов ехидно улыбнулся.
– Ладно. Последний вопрос: а почему Черногория, и почему, как его, «Иберостар» какой-то? Это что – твоя тайная мечта или скрытая база российских полковников под прикрытием?
– Не, Няма, методом тыка… – Железнов смущенно улыбался. – Вырвалось как-то само собой.
– Методом тыка… – на автомате повторил Наум, размышляя о его сущности. – Хм… Неплохой метод. Тем более что абсолютное большинство детей появляются на свет именно этим методом! – Наум неприкрыто заржал.
*** (2)(9) Екатерина Строева
Черногория. Отель «Iberostar». В 4-х км от города Будва
Через месяц и 14 дней после точки отсчета. Суббота. 23.03 по местному времени
Железнов расслаблено сидел в шезлонге на балконе своего одноместного люкса, наблюдая прекраснейшую картину из всех, которые он мог себе вообразить: море, лунная дорожка, звезды. Подумал, что именно в такие минуты настигает осознание, что Земля – это наш дом, о том, как велика Вселенная и как мелко все то, чем ты ежедневно занимаешься. С точки зрения Вселенной, конечно же. Для нее твоя жизнь – ничто, нигде не зафиксированное микрособытие, никак не отразившееся на основах мироздания – миллиарды миллиардов галактик будут все так же величаво плыть к своим неведомым целям, снисходя лишь до светового излучения, демонстрирующего мощь, неотвратимость и великое равнодушие их движения.
«Да, равнодушие… Это великая сила. Потому что у него нет слабых мест. Давить не на что – нигде не больно. С человеческой точки зрения равнодушие – это эмоциональный геноцид, когда гасятся любые эмоции, они становятся равными нулю независимо от силы и вектора воздействующих факторов. Самая прямая ассоциация – черная дыра – поглощает все эмоции, ничего не выдавая в ответ. При всем при этом равнодушие имеет тенденцию к экспансии – распространению и поглощению слабых… Получается, Маша оказалась слабой? Нет, это не про нее. Тогда – почему? Давай, Саша, постарайся объективно, без учета личного фактора, понять, что же произошло? Да, собственно, ничего глобального. Один человек принял решение относительно своей дальнейшей жизни. Имеет право. Это ее жизнь. И это ее выбор.
Логичный, рациональный и неэмоциональный. На одной чаше весов – самозабвенная сумасшедшая любовь, шторм эмоций, океан нежности и… отсутствие материального комфорта в широком смысле, в привычном для нее виде, – Железнов на секунду задумался, подыскивая слово. – Да.
