Инга была польщена тем, что наш стенд на конференции пользовался успехом. Причем, успех имел не только стенд. К примеру, к стенду подошла одна девица в гигантских очках, с которой я беседовал на бакинской конференции. Специально приехала в Биогавань, чтобы пообщаться еще раз. Не исключено, что она имела не только научный интерес. Я мысленно отметил, что если снять с нее очки-велосипеды, подкрасить губки и одеть в сафари, то будет очень даже ничего. Мода и косметика делают с женщиной то, на что у Бога с Евой не хватило времени. Грубо говоря, ежели накрасить да нарядить, то даже швабра станет королевой красоты. А всё же рядом с Ингой девица в очках выглядела безнадежной серой мышкой.
Но фокус в том, что мне в это время нравилась другая девушка – Таня, высокая блондинка, с которой случайно познакомился на молодежной вечеринке. Нравилась – не то слово; я был влюблен. Перефразируя пословицу, можно сказать: «На одну мужчина поглядывает, о второй думает, с третьей спит; кто же ему мил?». Таня была красива и скромна, редкое сочетание. Эта девушка не лезла из кожи вон, чтобы захомутать ухажера. Порядочная девушка – цветочная клумба, ожидающая солнца.
Кажется, Таня была ко мне не равнодушна. Во всяком случае, охотно ходила со мной в кино, на речку купаться и играть в настольный теннис. Она была аспиранткой и проживала в студенческом общежитии. Вот в общагу к ней я и ввалился с Ингой. А получилось это так. У меня после игры в теннис с Таней осталась ее ракетка. Вернуть ракетку – это был удачный повод увидеться. Я заявил Инге, что мне нужно сходить в общагу. Инга, нутром почуяв опасность, вызвалась идти вместе. В общаге я хотел было оставить ее ждать меня на вахте, но она решительно двинулась вслед. Когда я вошел, Таня обрадовано шагнула ко мне, но увидев Ингу, замерла. «Вот, принес твою ракетку…», – обратился я к Тане. Она ответила с дрожью голосе: «Спасибо, Кеша». Я переминался с ноги на ногу, не зная что сказать. «Ну, я пойду?», – наконец, выдавил из себя. «Да, иди», – грустно кивнула она. Когда я с Ингой вышел в коридор, то тут же получил ревнивый вопрос: «Это твоя пассия?». Женщина – крепость, которой нравится или быстрая атака на нее, или длительная осада, или мирные переговоры, но не нравится, когда завоевывают другую крепость. Чтобы завоевать женщину, требуется усилие; чтобы удержать – внимание; чтобы потерять – равнодушие (кстати, если сначала женщину завоевывают, то потом сталкиваются с борьбой за независимость). Инга стала сердита. Я малодушно промычал в ответ: «Нет, это просто знакомая».
Больше я Таню не видел. Было стыдно к ней зайти. Так собственной дуростью убил настоящее чувство. Любовь подобна облаку, которое зарождается на поверхности, поднимается в небо и уносится ветром.
По Биогавани Инга ходила в ярко-красной водолазке, зеленых джинсах и золотистых туфельках. Участники конференции, во всяком случае мужской состав, рисковали свернуть себе шеи. Мужчинам нравится, когда женщина одета классически, то есть как семафор: красный, желтый, зеленый; тут мужики газуют не разбирая дороги. Но не тут-то было: Инге нравилось врубать перед носом у мужиков красный свет…
Инга собралась на день в Москву, чтобы сдать экзамен по биохимии кандид-минимума. Поскольку она толком не готовилась, то забеспокоилась: «Со мной перед экзаменами это впервые, что боюсь». «В такой потрясной яркой водолазке можно не бояться», – приободрил я ее. «Мне было бы спокойней, если бы ты поехал со мной», – предложила она. Я бодро согласился. Экзамен она сдала на отлично. Мы отметили этот успех у нее дома. Поскольку ее предки были на даче, то… сами понимаете… Женщина притворяется недотрогой лишь до тех пор, пока до нее не дотронулись.
Вскоре после сближения с Ингой я уехал с Дрыновым и другими приятелями в шабашку на Обь. За месяц отсутствия я Ингу почти не вспоминал. Разок позвонил ей, чтобы не быть невежливым. Осознал, что мы не созданы друг для друга. Инга была другого мнения. Когда вернулся, она заявила, что хочет быть со мной. Я возразил, что никакой любви между нами нет. Тогда Инга начала плакать. Женщины всегда начинают с плача, а кончают рыданиями; такова их природа. У обычных женщин истерические рыдания являются самым последним, самым веским логическим аргументом. Но Инга была женщиной необычной. Когда слезы высохли, оказалось, что имеется еще один аргумент, супер-мощный: она беременна.
Красивыми женщинами мужчины любуются, глупышек обожают, в коварных влюбляются, но женятся только на тех, которые уверяют, что они безгрешны. Инга была почти святой. Бросить ее было бы безнравственно.
Женщинам нравятся мужчины мужественные, то есть такие, которые не струсят перед ЗАГСом или пузом. Я не струсил. Однако когда мы подали заявление, с удивлением увидел, что Инга в графе о своей будущей фамилии написала свою же: Андреева. «А ты не хотела бы взять мою?», – спросил я. «Нет. Я прожила со своей 28 лет и не собираюсь ее менять», – веско позиционировалась она. Почему-то мне стало обидно. Попытался шутливо вырулить из ситуации: «На свете слишком много Андреевых. По законам статистики редкие фамилии будут постепенно исчезать, заменяясь Андреевыми и Ивановыми. Нужно спасать страну от их нашествия». Инга рассердилась: «А тебе не кажется, что это мое право – брать или не брать твою фамилию?». Я сделал вид, что разозлился: «А мое право – вступать или не вступать с тобой в брак». Тут Инга испугалась, что дело принимает скверный оборот, и согласилась стать Никишиной.
Важным фактором, скрепляющим брачный союз, является близость интересов. Биохимия и биофизика – науки смежные. Нашей паре всегда было о чем поговорить. Если быть точным, то нам вдвоем было очень интересно вне постели, но как-то нескладно в. Конечно, приятно, когда женщина с высшим образованием и хорошо соображает, но в кровати это, как ни странно, не помогает. Мужчина познается в деле, женщина – в постели. Инга была жуткая ханжа. К сексу она сначала относилась свысока, как опальная княгиня к неизбежной трудовой повинности. Брак без ответной любви – мертвый однокрылый ангел. Наш союз был для Инги желанным законным мероприятием, придающим ей некий новый статус, создающий комфорт морального удовлетворения. Инга искренне считала, что брак по расчету хорош потому, что всё продумано и что со временем может возникнуть любовь, а брак по любви плох, так как в нем ничего не продумано и со временем любовь может только угаснуть.
Как говорится, нет ни одной такой хорошей женщины, которая не могла бы со временем стать плохой женой. И нет двух более разных людей, чем женщина, которая собирается замуж и – которая вышла замуж. Инга не была исключением. Вскоре после свадьбы разругалась с моей родней – матерью, дядей и братом, а также разогнала всех моих друзей и приятелей. При этом свою родню и подружек тащила в дом; и я мирился с этим. Образно говоря, сложился традиционный семейный расклад: родня жены это «мама, папа, тетя, дядя, сестра и брат», а родня мужа это «ведьма, старпер, дура, козел, шлюха и алкаш». Общеизвестно, что когда кто-либо говорит о себе и своей родне, то из слов складывается песня, а когда о чужих – нецензурный пасквиль. Было чертовски обидно, хотя я понимал, что моя родня далеко не ангелы. Но не зря говорят, что даже дворняжка обидится, ежели сказать, что у нее плохая родня. Если начать семейную жизнь с компромисса, то на этом она и закончится. Как говорится, не пеняй на женщину, коли сам как баба.
Инга по натуре была неуживчивая и настырная. В науке это ценные качества, а в личной жизни – отнюдь. И, что самое ужасное, у нее был поганый язык. Не язык, а помело. Всё сметает на своем пути поганый язык. Таким бы языком гвозди заколачивать! Не зря считается, что кто злословит, тот делает это вместе с сатаной. Злой язык вертится, в узел не завязывается. Есть женщины наподобие сельскохозяйственных молотилок: вечно что-то перемалывают, вечно что-то доказывают с железным грохотом и лязгом; вечно у них страда. Такие женщины любят создавать себе трудности, которые потом преодолевают с завидным мужеством.
У женщин есть два охотничьих сезона: отлов женихов и отстрел мужей. Супруга начала меня перевоспитывать. Если жена начала воспитывать мужа, значит, готовит его для новой жены. Капля долбит камень, а жена – мужа. Все жены пытаются перевоспитать своих мужей, но никому из них сделать это до развода не удавалось. Процесс перевоспитания меня Ингой заключался в массе запретов. Нельзя во время еды класть локти на стол, нельзя резать котлету вилкой, нельзя возвращаться домой поздно… Под пристальным взглядом Инги я был как микроб под микроскопом: беспомощен и мелок. В принципе, все «нельзя» были правильные. Беда только, что все они носили ультимативный характер; а если не слушаешься, то скандал. Есть четыре способа существования женщины в семье: в кухне, в ванной, в постели, в скандалах. Инга поспевала везде. Я старался быть послушным, так как жена была то в положении, то становилась кормящей матерью. Муж и жена – два каторжника в рудниках семейного быта. Для женщины сделано недостаточно, если не сделано все. Но, как говорится, уступками не сделаешь стерву довольной, а только увеличишь ее притязания. С каждым годом Инга становилась всё несносней. Я бы предпочел ворочать каменные глыбы, чем выполнять бесконечные директивные указивки своей супруги. Жениться это вам не в бане помыться.
