– Это в личном плане? – стал уточнять мой верный спутник жизни. – Или что-то более глобальное?
– Боже, как ты точен! – обрадовалась я предположению мужа. – Я как раз не могла определить, насколько это глобально. Теперь я без сомнения думаю, что это глобально для меня.
– Может, тебя не устраивает твой образ жизни, а может, профессия, дело, которым ты занимаешься? Может, тебе надо совершенствоваться в чем-то?
– Костик, ты у меня гений! – воскликнула я. – Точно, я хочу совершенствоваться! Мне кажется, я переросла себя. Мне уже тесно в этой шкуре, которую я ношу.
– Если я правильно понимаю, тебе надо идти учиться дальше. И на кого мы пойдем дальше учиться, на психиатра?
– Нет, на психиатра я, пожалуй, не хочу. Мне нужно что-нибудь для души.
– Может, о душе? Ты же любишь копаться в дебрях человеческой души.
– Какой ты у меня умничка! Точно, мне надо профессионально заниматься любимым делом, копаться в человеческих душах. Пожалуй, я пойду учиться психологии. Но мне хотелось бы, чтобы это было связано и с медициной. Да, – продолжала я рассуждать вслух, – пойду-ка я в медицинские психологи.
– Это в медицинский институт? – спросил меня мой благоверный. – Ты не бойся, я в состоянии оплатить твою учебу. Подумай, реши, куда тебе надо, и скажи мне, в какую сумму это мне обойдется.
– Ладно, обязательно подумаю. Спасибо тебе, здорово помог. Я всю ночь не могла спать, не знала, чего же я хочу.
– С тобой это бывает, – мудро заметил мой муж.
Совместно прожитые годы оставляют отпечаток. Он, пожалуй, изучил меня от корочки до корочки, как прочитанную книгу, как в «Летучей мыши» Айзенштайн свою жену.
Весь свой рабочий день на вахте я посвятила этой своей мысли. Я анализировала свои потребности, синтезировала свои амбиции, конкретизировала свои возможности как умственные, так и материальные.
В действительности во мне росло недовольство из-за того, что я занималась не тем, чем хотелось. Часто при ссорах с мужем я начинала возмущаться тем, что виновником всего выступал именно мой муж. Он не смог заработать в свое время жилплощадь для нашей семьи и не дал мне возможность заниматься детьми и чем-нибудь еще… И опасался, что я слишком увлекаюсь вином и, не дай бог, сопьюсь. Ведь женский алкоголизм страшнее мужского, это практически необратимый процесс. Тогда я начинала возмущаться. Ведь я как медик понимала это не хуже, но во всем, со мной происходящем, виноват он один. Он вовремя не обеспечил нас квартирой, и я, женщина с высшим образованием, со способностями, вынуждена просиживать на вахте круглыми сутками и тупеть от безысходности и безделья.
Теперь же нам обоим казалось, что мы пришли к решению проблемы. Пока я буду отрабатывать положенный мне срок в системе, у меня есть возможность поучиться и получить новую профессию, к которой лежала душа и для освоения которой потребуется немало энергии, времени и умственных способностей. Вот что сейчас может составить для меня смысл жизни.
Я, окрыленная новой идеей, полетела на следующий день в книжный магазин за брошюрками, типа: «Куда пойти учиться?». Мне пришлось пересмотреть не одну подобную брошюрку, пока я нашла именно то, что хотела: государственный вуз – тогда это было важно – где есть факультет психологии с кафедрой клинической психологии, куда принимались именно лица с медицинским образованием. И форма обучения меня устраивала полностью. Поскольку я противник того, чтобы психологию изучали заочно, считаю, что это просто несерьезно, меня обрадовала форма обучения с обязательным посещением по выходным. По субботам и по воскресеньям с утра до вечера, то есть порядка восемнадцати-двадцати часов занятий в неделю. Это немало. Получается в среднем семьдесят часов в месяц, а в год около семисот часов семинарских и лекционных занятий. Конечно, каждому желающему всерьез постичь профессию, необходимо и самостоятельно заниматься: находить специальную литературу, штудировать ее, чтобы позже применять на практике. И вообще, психолог совершенствуется всю жизнь.
С осени у меня начались занятия в университете. Надо ли говорить, какой подъем я почувствовала с первых же дней занятий! Я училась с огромным удовольствием. Может, стоит всем идти учиться в зрелом возрасте? Я помню первое свое студенчество, когда мне было всего восемнадцать. Тогда для меня учеба была сплошной обязаловкой. Может, потому что я была молодой, а, может, потому что профессия не нравилась. А тут налицо совсем другая картина. Я не пропускала ни одного занятия, во-первых, потому что за учебу заплачено, а, во-вторых, – и это главное – мне было интересно. Ты приходишь в аудиторию, и появляются умные люди – доценты, профессора, кандидаты и доктора наук – и читают тебе умные лекции. Супер!
Сам факт нашего знакомства с Несмеяной я не помню. Помню только свое первое впечатление о ней. Когда мне сказали, что она сестра Алевтины, меня она совсем не впечатлила. Невзрачненькая, хотя очень молодая, но выглядящая старше своего возраста из-за полноты и серьезности взгляда (за глаза ее звали принцессой Несмеяной). Но при ближайшем рассмотрении я отметила для себя, что кожа на лице у нее идеальная, без малейших изъянов – белая, свежая, ровная. И вообще, Несмеяна казалась деревенской девушкой, пышущей здоровьем, девушкой из озоновой зоны.
Друг другу мы представлены не были, но, тем не менее, она стала ко мне заходить. Поначалу робко садилась, и, несмотря на значительную разницу в возрасте, мне с ней было интересно общаться. Я поняла, что девочка любознательная, много читает, ее кругозор намного шире, чем у окружающих нас людей. Она оказалась находкой для меня. Порой я даже не замечала разницу в возрасте, постепенно она вообще сошла на нет. Но иногда Несмеяна напоминала мне мою дочь (Маше тогда было тринадцать, но она серьезная у меня с пеленок) своей степенностью не по возрасту. И в такие минуты я испытывала к ней смешанные чувства – дружеские и материнские. И потому я, как могла, хотела ненавязчиво, с любовью вложить в Несмеяну добрый полезный жизненный опыт. На личном примере старалась вытеснить ее некоторые негативные проявления. Нет, ни в коем случае не переделать! Я ее любила и такую, со всеми недостатками. Просто хотелось, чтобы она понимала: некоторые недостатки можно не обнажать, а, наоборот, искусно скрыть, если не удастся изжить. И, вообще, в идеале хотелось, чтобы девушка понимала: в сущности, каждый человек должен быть выше своих не достатков. Или уж во всяком случае работать над этим и стремиться к этому. Как с подругой я с ней могла поделиться сокровенными, взрослыми мыслями и чувствами. И выслушивая ее мнение или рассуждения по какому-либо вопросу, я не без удовольствия отмечала, какая она умненькая, моя маленькая подружечка.
Добросовестная, относящаяся ко всему на свете очень ответственно, Несмеяна меня иногда даже пугала. Мне порой казалось, что я такая несерьезная, иногда даже легкомысленная по сравнению с ней. И мне становилось не очень уютно. Но вместе с тем я замечала и другое. Несмотря на всю свою положительность, которая проявлялась и в быту (она была и хозяйственной до умопомрачения – мне такой никогда не стать! – и шила, и вязала, и стригла людей, чем иногда подрабатывала на жизнь, и готовила, и всегда у нее в комнате полный порядок, и племяннику помогала с уроками, в общем, золото, а не человек), она оказалась неуверенной в себе. Чувствовалась зажатость, даже некоторая забитость. И чем больше я с ней общалась, тем обиднее становилось мне за нее, как будто ее незаслуженно недолюбили, недооценили, не рассмотрели. И, видимо, ее ко мне притягивала моя, наоборот, чрезмерная уверенность в себе, моя открытость перед людьми. Мне казалось, Несмеяна восхищается мною и старается подражать мне. Несмотря на свой серьезный взгляд, серьезные рассуждения, она оставалось по-детски наивной.
Ее нельзя было назвать жизнерадостной, жизнеутверждающей, скорее, наоборот, она часто была угрюмой, подавленной и склонной к депрессии. С чем было такое ее состояние связано, оставалось для меня загадкой. И эту загадку я пыталась разгадать.
Несмеяна жила вместе с сестрой Алевтиной и племянником. Ко времени нашего знакомства с ней, Алевтина устроилась на работу в кафе, где прилично платили, а Несмеяна заменяла сестру на ее основной работе, выполняла работу уборщицы. Помимо этого, она подрабатывала тем, что провожала соседских детей по утрам в садик. И получалось, что практически она тоже член нашего коллектива. И я, по возможности, приобщала ее к нашему обществу. У меня с заведующей общежитием были прекрасные отношения, мы с ней частенько обедали вместе. Бывало, друг к другу захаживали. И иногда я Несмеяну брала с собой и к заведующей пообедать, пообщаться.
Я ее приобщала и к своей семье. Приглашала к себе домой, мы с ней вместе готовили. Или на праздники, когда собирала у себя друзей, звала ее тоже. Или, бывало, мы с мужем соберемся к друзьям в гости, брали и ее с собой.
