Глава 36
Надежда терла щеткой сковороду и время от времени выглядывала в окно. Когда она, делая ремонт в кухне, настаивала, чтобы мойку поставили прямо в углу около окошка, никто не мог понять, зачем ей это нужно. А все было просто. Мыть посуду она терпеть не могла с детства. А мыть посуду, уставившись в кафельную стенку, казалось ей и вовсе мучением. А так – окошко в мир, студенты по двору ходят, кошки прыгают по сараям, соседка цветы поливает – кино!
Но сейчас она ждала мужа. Утром, уходя на работу, она попыталась расспросить его, что он сегодня собирается делать, но получила в ответ только невнятное мычание. Надежда, которой в последнее время казалось, что все не так, насторожилась. Это было у них в традиции – утром делиться своими планами. Правда, у нее всегда была только школа, но Матвей постоянно с кем-то встречался, куда-то ехал, кого-то ждал.
Надежда точно могла назвать день, с которого началось это «все не так». Это был день смерти однокашника Матвея и Лешки Федора Курлина. Матвей именно с этого дня стал жить своей, отдельной от нее, жизнью. И, если и говорил что, так при этом смотрел в сторону, будто и не с ней разговаривал, женой, а так, отчитывался на собрании. Было обидно и страшно, что так уже будет теперь всегда. Неуверенность в нем росла, подозрения, что есть кто-то третий, крепли.
Правильно говорят, что на вору и шапка горит. Надежда и себе теперь слабо верила. Виновато пряча глаза от Матвея, она воровато косилась на их свадебную фотографию, где они были сняты вчетвером: она в фате, Матвей в черном костюме, оба серьезные и немного испуганные, ее подруга Варя, улыбавшаяся так, будто это она невеста, а не Надя, и Зотов. Вот на Зотова Надя и бросала взгляды, словно спрашивая себя, а что будет дальше-то? То, что это «дальше» имеет право быть, она решила для себя в тот день, когда узнала, что Зотов ушел от Татьяны. Ничуть не пожалев ее, даже просто по-бабьи, ведь брошенка, Надежда подумала только об одном: он свободен. Она точно знала, что та загадочная соперница, Арина, сейчас не имеет к нему, Зотову, никакого отношения. Он поселился один, в старой квартире своих родителей. Она сердцем чувствовала, что ему плохо, сто раз на день репетируя встречу с ним. Ведь ничто не мешает ей придти к нему просто так, чтобы предложить помощь по дому, думалось ей. Ничего в этом странного не покажется ни ему, ни ее мужу. Матвей, так только похвалит ее за женскую смекалку. Она думала так, старательно пряча страх. Страшно было потому, что, переступив порог его жилища, она как бы скажет «А». И с этим дальше нужно будет что-то делать. А вдруг он разу все поймет? И с этим тоже нужно будет что-то делать, потому, что она не знает, что такое для него эти поцелуи в щечку, которыми они всегда обмениваются при встречах. Вот уже тридцать с лишним лет. Губы ее касаются его щетины и потом еще недолго покалывают. А на ее щеке словно остается горящее пятно от его сухих губ. Поцелуев этих были тысячи, одинаковых и в то же время разных: время, настроение играло здесь свою роль.
Очень даже может оказаться, что она одна вспоминает о них. Надя вдруг подумала, что она уже так долго ждет хоть каких-то изменений в их отношениях, что почти готова принять и отказ.
Она опять выглянула в окно. «Странно, похоже, это Татьяна», – подумала она, глядя, как женщина в норковой шубе до пят заходит в арку дома. Через несколько минут в прихожей затренькал звонок.
– Здравствуй, Надя. Я к вам, пустишь? – Татьяна стряхнула со шляпы липкую влагу.
– Да, конечно, проходи. Только Матвея дома нет, – Надя протянула ей плечики для шубы, – Повесь вон туда, пусть посохнет. Надя никогда не могла понять, чего ради некоторые женщины носят на себе меха в такую погоду?
– Жалко. Я с ним поговорить хотела. Он когда придет, не говорил?
– Нет, – Надя отрицательно покачала головой.
– А позвонить ему можешь?
– У него мобильный отключен. Ты проходи. Чаю хочешь?
– Спасибо, – Татьяна замялась, – Ты, наверное, уже в курсе, что мы с Зотовым расстались?
– Я знаю, что он ушел от тебя, – не удержалась Надежда от замечания, – Были на то причины?
– Да, – Татьяна небрежно махнула рукой, – Ерунду какую – то придумал. Он ведь и с завода ушел. Что-то с ним не то. Может быть, после взрыва умом тронулся, а я и не заметила…
– Насколько я в курсе, он не очень себя хорошо чувствует. Ты не допускаешь мысли, что он может не выдержать таких нагрузок, как в директорском кресле?
– Да ладно тебе! Он вполне здоров. Только с головой непорядок. Иначе бы подумал, как мы будем жить без денег.
– Тебя только это волнует? – в Надежде стало просыпаться раздражение. Она ничего не могла с этим поделать. Она, психолог и педагог, никогда не могла скрыть своего отвращения к этой алчной бабе. Были моменты, когда ей, воспитанной в семье преподавателей педагогического института, хотелось стать обычной базарной теткой, чтобы высказать этим самым базарным языком жене Зотова все, что она о ней думает. Надежда боялась, что вот сейчас она точно уж не выдержит.
– А ты, Надежда, меня не осуждай. Ты всегда работала, пусть и училкой. А мне, что, в пятьдесят лет работу искать?
– Алексей наверняка не силой тебя дома удерживал. Тебе так было удобно.
– Да, я могла себе это позволить.
– И еще. Зная Алешу, я не допускаю даже мысли, что он оставил тебя без средств.
– Алешу? Значит, он для тебя Алеша? Замечала я, как ты на него глаза пялишь. Что, размечталась?
– Ты о чем, Татьяна? – Надежда старалась говорить спокойно.
– О чем? Матвей слепой, а Лешке всегда бабы посторонние были по фигу. Но от меня ничего не скроешь. Может быть, ты и пыталась к нему подъехать, а, Наденька? Может, я о чем не знаю? Было, признайся? Но, видимо, обломилось!
– Смени тон, Таня, или уходи.
– А сейчас ты думаешь, что он свободен и…
– Таня, я прошу тебя уйти. Я не обязана слушать этот бред! – Надя говорила почти не повышая голоса.
– Он ко мне вернется. У него другого выхода не будет, – в голосе Татьяны звучала убежденность.
Вдруг Надежде пришла мысль, что та ничего не знает об Арине. И поэтому так уверена в себе. Но она Татьяне ничего не скажет. Просто из бабьей вредности.
– Ладно, я, действительно пойду. С Матвеем о встрече я договорюсь сама, – Татьяна грузно поднялась и вышла в коридор.
Входная дверь резко распахнулась, и Татьяна с визгом отскочила в сторону.
– Всем привет! – Роговцев, в распахнутой куртке, тщетно пытаясь удержать равновесие, ввалился в квартиру, – О! Танька!
– Матвей? – Татьяна словно не верила своим глазам: таким пьянющим она увидела Роговцева впервые.
– Нет, это мой фантом! На, потрогай, – он протянул ей руку, которая тут же бессильно опустилась.
– Да, Наденька, – Татьяна насмешливо посмотрела на Надежду и брезгливо отодвинулась от Роговцева, – Я смотрю, в святом семействе нелады.
Она надела шубу и протиснулась мимо шатающегося хозяина квартиры ко входной двери. Роговцев окинул ее мутным взглядом.
– Я позвоню, Матвей. Мне нужно с тобой поговорить.
Роговцев кивнул. Он знал, что это будет за разговор.
Телефонный звонок, раздавшийся из кармана домашней блузки Надежды, заставил ее вздрогнуть.
– Да, я слушаю. Леша? Да, он вот только что пришел. Хорошо. На, это Зотов, у тебя мобильник не отвечает, – она протянула трубку Роговцеву.
– Привет, Леха! Как празднуете? Что?! Что?! – Роговцев трезвел прямо на глазах.
Он отключил сотовый и протянул его жене.
– Лешка у своего зама на даче, на юбилее. Только что в руках Кислова взорвался подарок. Кислов и его брат мертвы. Жена Петра ранена. Хрен знает, что такое происходит! – Роговцев стал снимать куртку. «А Беркутов вчера предупреждал, что к этим звонкам нужно отнестись серьезно. И даже кого-то хотел послать на дачу из своих. Что, выходит, не успел?» – подумал он, роняя куртку на пол.
«Он второй день пьет. Этому должна быть причина. Попробовать поговорить? Но сейчас от него ничего путного не добьешься. Все завтра», – Надежда закрыла за женой Зотова дверь и подняла с пола куртку мужа.
Она никогда раньше не лазила по его карманам. Услышав шум воды в ванной, она достала его мобильник, подключила его и открыла список последних звонков. «Катя», – прочла она на экране верхнюю строчку. «Так, вот и третий. Вернее, третья. Все так просто объясняется. И рассеянное невнимание и вспышки невесть откуда взявшейся страсти. Ну, что же. Будем выяснять отношения», – решила она, отключая телефон.
– Коротков, что там Сванидзе? – Беркутов нутром чувствовал, есть за что зацепить братцев-строителей из Грузии. Пожар этот, при котором их вагончик сгорел, уж очень вовремя случился. И кто владелец соседнего участка, на которого они работают? Опять же, единственные посторонние они, братья Сванидзе, во владениях Кисловых. Конечно, исключая оперов его, Беркутова отдела. Да, а водители?
– Алексей Борисович, скажи, ГАЗель где заказывали?
