Что-то грохнулось в коридоре и, Макс, плюнув на поиски в кухне, вернулся, уверенный, что это растянулся тинейджер. Но тот, шатаясь и еле держась на ногах, пер в одном ему понятном направлении, держась за стену и сметая все по пути. На пол полетела вешалка, телефонная книга, но встреченная обувная полка оказалась непреодолимым препятствием – парень рухнул бы, не подхвати его вовремя мужчина.
«Рождают же на свет дебилов», ― укоризненно качнул головой, держа мальчишку под мышки и глядя на него сверху вниз. Тот поелозил ногами, пытаясь вернуться в вертикальное положение и, добил-таки полку.
Макс поморщился и решил сначала привести «героя» в себя, а потом уж искать запропавший телефон и вызывать медиков. Стянул с пацана куртку и, перехватив за талию, втащил в ванную. Открыл холодную воду, и, держа парня навесу, принялся умывать, затем сунул под струю с головой.
Тот зафыркал, вцепился руками в край раковины, чуть отталкивая помощника. Встал на ноги самостоятельно и вдруг сблевал.
«Тааак. „Сотряс“ имеет», ― констатировал, морщась Максим, придерживая пацана на всякий случай. Его трясло: то ли отходняк начался, то ли от холодной воды. Раковина, кафель вокруг и даже край зеркала покрылись мелкими розовыми брызгами, а мальчишка все фыркал, умываясь и давясь от приступов рвоты. Жалкий, мокрый, маленький, худенький, он вызывал чувство сродства и ответственность сродную опеке.
– Эх, ты, доходяга, ― вздохнул мужчина, осторожно промокая заплывший глаз, ссадины на лице. Прижал к себе, как брата, заставив запрокинуть голову, чтобы остановить кровь из носа, чтобы не давился больше ею. Пацан дернулся и затих, уставившись на него. И словно дошло, наконец, что не враг с ним – попросил вполне по – человечески:
– Только «скорую» не надо. Пожалуйста.
Макс нахмурился – что-то было не так. Что-то шло в разрез с просьбой и самой ситуацией.
Он мог понять желание мальчишки избежать больницы, а значит допросов, а значит вполне возможно продолжения неприятностей. Скорей всего он знал, кто и за что его помял, и либо сам хотел разобраться, либо не желал огласки. Но не боялся – точно, Смелков был в этом уверен.
И в принципе понимал, в принципе поступил бы так же… Только вот так близко, ощущая под рукой совершенно не мужскую талию, и не гибкую, а словно стянутую чем-то жестким, как сталь, видя кожу лица, что явно не встречалось с бритвой и была слишком нежной, мужчина подумал совсем о другом и серьезно забеспокоился.
Но догадка не успела оформиться в четкое осознание – парень резко и неожиданно сильно оттолкнул его и вывалился из ванной комнаты. По стене дошел до кухни, рухнул на диванчик.
Смелков замер в проеме, разглядывая его и пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.
– Ну чего?.. ― просипел тот, в ответ не спуская равнодушного взгляда с мужчины. ― Аптечка есть?
– Что? ― не сразу дошло до Максима.
– Ты глухой что ли, дядя? Колеса у тебя есть, спрашиваю? ― отлип от спинки и стены, будто собрался встать и проверить самостоятельно, есть ли в доме медикаменты.
– Сиди, ― качнулся мужчина. Прошел в кухню и вытащил из углового шкафчика коробку с красным крестом. ― Все равно тебе нужно к врачу.
Парень сграбастал коробку, не обратив внимания на предупреждение. И с видом явно знающего, что ищет, начал перебирать ампулы, фальготки, порошки.
– Стакан дай, ― прошамкал, не глядя. Макс не сразу сообразил – вид разбитых пальцев в обрезанных перчатках с шипастыми клепками, тонких и нежных, как у девчонки, завораживал.
– Стакан! ― вновь прошипел мальчишка, вскинув на него злой взгляд. Но только мужчина повернулся, чтобы взять нужное, тот сбивая косяки, рванул в ванную.
Его опять выворачивало. Кровь со слюной лилась, как вода из – под крана и Максиму стало не по себе. Он придерживал парня, твердо решив про себя, что сейчас же положит его на диван и вызовет врачей.
– Тебе нужно в больницу…
– Нет! ― отрезал тот, упершись руками в край раковины. Сплюнул сгусток крови. ― Сам.
– Не у меня. Мне трупы не нужны.
Парень словно не слышал. Отпихивая помощь, дотащился по стене до кухни и сгреб фальготки. Начал выдавливать таблетки одну за другой, запихивать их в рот. На второй фольготке Смелков не выдержал:
– Достал, малолетка! ― перехватил за запястье, вытряхнул лекарства из ладони и, подхватив «утренний сюрприз», силой потащил в комнату.
– Не трогай меня! ― взвился ни с того ни с сего пацан, попытался вцепиться пальцами в косяки, стену и вдруг рухнул как подкошенный, буквально выскользнув из рук мужчины. Стук головы об пол и тишина.
Максим с непониманием и страхом уставился на лежащего тинейджера: какого черта происходит? Умер?
Ресницы не дрожали, нос заострился, и лицо было белым, как потолки в квартире.
Макс сглотнул ком в горле, чувствуя как по спине прошелся холодок предчувствия плачевных событий. Подхватил мальчика на руки, отнес на диван и попытался привести в себя, одновременно пытаясь понять, жив ли он вообще. Ощупывал его, шаря взглядом то по лицу, в попытке угадать дышит ли, то по комнате, выискивая помощь.
Умрет ведь юный нигилист…
Пальцы наткнулись на что-то плотное и, в первую секунду Смелкова пробрала дрожь от мысли, что это оголенные кости. Задрал рывком футболку, скрывая ухмыляющуюся рожу в саване на груди и, нахмурился, увидев плотную, узорчатую материю, обтянувшую торс.
Мысли вязли, как ноги в болоте.
Максим осел у дивана прямо на пол и все рассматривал корсет. Да, самый обычный, женский корсет. Розоватые ленточки шнуровки, вязь рисунка плотной ткани, прострочка жестких планок… Какого черта парень нацепил его? Гей, что ли?
И содрогнулся, буквально умылся вмиг выступившим холодным потом – девка!
– Господи, ― вырвалось само.
Да как же она выдержала? Мазохистка, самоубийца? Лесбиянка?
Ненормальная!
Или он? Может такие примочки у современных юнцов? Мода? Пацаны вон вбивают же в мочки, словно члены африканского племени, целые булыжники и пробки…
Дебилы! ― оттер лицо от пота. Осторожно оттянул футболку выше и убедился, что сам дебил – корсет явно стягивал грудь, превращая ее в плоское нечто.
Это было слишком. Не укладывалось, не понималось, не принималось.
Макс придавил пальцами сонную, вслушиваясь в биение пульса и перевел дух – жива!
И что теперь? ― выпрямился, оглядываясь в поисках решения, а может и спасения от сумасшествия. Взгляд наткнулся на овчарку. «Немец» шумно вздохнул, с жалостью глядя на хозяина, но смея сойти со своего коврика.
Время будто остановилось на миг, и в нем ничего – тишина, пустота.
Скиф вздрогнул, дернулся, приводя Максима в себя. Уставился с туманом во взгляде:
– Таблетки… дай… садист, ― скрючился вдруг.
У Смелкова было ощущение, что мир сошел с ума, а он этого не заметил, и вот рюхнулся в это счастье носом да со всего маху, как упал с вышки в воду. Он даже сказать нормально не мог – запинался словами о мысли, мыслями о слова:
– Ты… какие таблетки?… Ты дура… к?!.. Тебе могли что-то внутри повредить, ребра сломать… Тебе врача надо. В больничку!
– Нет! ― сел рывком, скрючился, словно набираясь сил и пережидая боль, и с трудом встал. ― Отвали! ― прошипел в лицо, взглядом предлагая освободить дорогу.
Смелкова перекосило в попытке понять, что движет этим созданием, чего оно добивается.
– Ударю! ― просипел «мальчик» и мужчину вовсе сглючило. По глазам было видно, что это чье-то «счастье» не шутило, но зачем, еле стоя на ногах, получив так, что и здоровый мужик бы отползал в больничку, нарываться еще?
В ответ Максим получил удар по касательной в живот. Мужчина даже не понял в первый момент, что это было. Что-то прилетело, ткнулось как котенок мордочкой в руку, и пропало. Зато второй удар, в лицо, отрезвил.
Мужчина потрогал скулу, чувствуя лишь дискомфорт, ничего больше и пытливо прищурился на задиристое «нечто». А Скиф уже шел буром.
Макс просто отодвинулся и юнец пролетел в кресло у дверей. Стек, застонав, скрючился, цепляясь за подлокотники, и казалось, сейчас потеряет сознание. Но он лишь замер на пару минут и вдруг поднялся: развернулся к «обидчику».
Смелков не понимал, что происходит, но по спине пробегали мурашки от этой непонятной, на грани сюрреализма и реальности, мизансцены. Оно смотрело на него, буквально выжигая взглядом и, явно готовилось к битве.
– Ты больная?
Он хотел остановить, вразумить ненормальную, и понять что происходит, но ту словно бес в ягодицы пнул – ринулась на мужчину.
Макс просто выставил руки и, придерживая ее за плечи, смотрел, как она, еле стоя все-таки пытается ударить его, и чуть не плачет от бесцельного махания руками.
– Ты хочешь, чтоб тебя убили? ― зажал ей руки, и уставился в лицо, хмурясь от непонимания. И вздрогнул, похолодев от ответа, что увидел в ее глазах: черных от отчаянья и решимости. Она словно кричала – да, да!! Я хочу умереть, помоги мне, убей!!
