Врач замер, не сводя остекленевшего взгляда с мелко подрагивающей «мушки». Время остановилось. «Вот и все!» – успел подумать он, ощущая накатывающий вал обиды и сожаления…
– Морсан! – Властный мужской голос, казалось, парализовал стрелка. – Морсан!
Несколько коротких фраз гулко разнеслись над головами притихших ромалэ.
Цыган опустил руку с пистолетом. Он пытался возражать, но был прерван хлестким императивом оппонента.
Выйдя из ступора, Николай рассмотрел своего спасителя. В дверях операционной стоял барон.
– Папа! – Зайра метнулась к патриарху, но, опомнившись, вернулась к изголовью мужа. – Морсан хочет…
– Знаю! Все будет по закону, – на чистом русском произнес барон.
– По чьему закону?! – взвыл Морсан. – Где закон?!
– Спокойно! Это не тебе решать.
– А кому?! Он убил моего брата! Я должен смыть обиду своей семьи его кровью. – Цыган указал пистолетом на «тело раздора».
Зайра охнула. Лежащий на столе мужчина зажмурился.
– Молчи! Ты не достоин отвечать за свой род и сам знаешь это. Беспутный потомок великих предков. Нам не о чем говорить!
– Я пришел не разговаривать, а восстановить справедливость. Вы не сможете меня остановить…
Пауза. Старик, буравя тяжелым взглядом мстителя, оценивал степень его готовности к поступку.
– Подумай, Морсан! Ты совершаешь большую ошибку. Назад пути не будет…
– Я не привык отступать!
– Иногда умнее отступить, чем недостойно победить. Убить беззащитного…
– А мой брат был защищен, когда умирал?! Он знал, что слабее, но не сдался.
– Твой брат был пьян…
– А он? – Морсан шагнул к столу. – Разве он трезв… Пьяная свинья!
– Он тоже виноват, – хмуро признал барон. – И ответит по закону…
– У ромалэ свой закон! Если вы не чтите его, то вы мне не указ!
– Не забывайся, Морсан!
– Я знаю, что говорю! Вы уже давно отошли от традиций. Стелетесь перед властью…
– Молчи, глупец! Не заставляй меня наказывать тебя.
– Худшее наказание для ромалэ – потерять связь со своим народом. А вы ее теряете. И заставляете терять нас… Я пойду до конца, – заявил мститель. Его взгляд впервые за вечер был прямым и твердым. Он обернулся к соратникам: – Вы все знаете, чем рискуете. Я никого не держу. Кто со мной?
Стилетчик медленно приблизился к барону и встал за его правым плечом. Двое давешних соратников неуверенно отошли к двери. Мужчины из группы поддержки скрестили на груди смуглые руки, демонстрируя непротивление ритуалу.
– Это моя месть, – удовлетворенно кивнул Морсан. – Я сделаю все один. И сам за все отвечу…
– Мужики, вы что, совсем рехнулись! – нарушил сценарий рокового действа голос Олега. – Это ж убийство! Мать вашу! Одумайтесь!
Обернувшийся барон жестом остановил хирурга:
– Не вмешивайтесь! Будет только хуже… Уходите! – велел он Рассветову и медсестре. – Ваша работа окончена.
Спорить не было ни смысла, ни желания. Николай молча кивнул и, ведя сомнамбулически ухватившуюся за него анестезистку, двинулся к выходу. Боковым зрением он уловил легкое шевеление у изголовья больного. Зайра попыталась остановить его. Но то ли покорность традиции, то ли зашкаливший испуг не позволили ей преградить врачу путь. Воспринимала ли она его как последнюю надежду или же желала его присутствия и в эту, кульминационную для всей ситуации, минуту?.. Как бы там ни было, но останавливать врача она больше не стала.
Рассветов остановился сам. Мыслей не было. Не говоря уже о планах.
Поравнявшись с бароном, Николай оттолкнул Анну и, выхватив из лотка с использованными во время операции инструментами окровавленный скальпель, приставил его к горлу старика.
– Всем стоять! Или без барона останетесь.
Свободной левой рукой он обхватил поджарое тело на уровне груди, обездвижив плечи заложника.
Ромалэ, как и следовало ожидать, отреагировали быстро и бурно.
Ближний к Николаю цыган молниеносно метнулся в его сторону, но, будучи скован узким пространством операционной, получил не слишком точный и умелый пинок ниже пояса. Нападавший согнулся от боли. Его эстафету попытался перенять соплеменник из группы поддержки больного, но был остановлен резким окриком застывшего в руках доктора барона. И, наконец, стилетчик, последовательно демонстрировавший поддержку кровной мести и нелюбовь к анестезиологу на протяжении всего вечера, своим коронным неуловимым движением вскинул руку с длинным лезвием в направлении Николая. Испугаться на этот раз врач попросту не успел. А через секунду и бояться уже было бы некому. Но смерть вновь дала ему отсрочку. Причем самым неожиданным образом. Морсан отработанным движением заблокировал руку соратника. Тонкая молния, сверкнув, вонзилась в стену над головой Рассветова и, выщербив ломтик белесого пластика, звякнула о кафельный пол у его ног.
– Это мое дело. Я сам! – закричал мститель.
Он медленно поднял руку с пистолетом.
Николай хмуро наблюдал за ложащейся на одну линию с его лицом мушкой. Ни шока, ни паники. Перегорело все.
– Прежде чем сдохнуть, я успею проткнуть ему глотку. – Короткое жало скальпеля лизнуло дряблую стариковскую шею, оставив сантиметровый кровавый след на темной коже. – Ну?! Стреляй, паскуда! Я заберу с собой твоего папочку…
– Коля! – Олег шумно дышал в двух метрах за его спиной.
Павел, оказавшийся ближним к выходу зрителем драмы, робко указал на дверь:
– Милиция вот-вот будет, – промямлил он.
Но главных участников инцидента данная информация не впечатлила. Оружие продолжало дрожать в руке Морсана. Николай с хмурой злобой неотрывно смотрел на потенциального убийцу. Ошеломленная Зайра застыла у изголовья мужа. Сжатый клешней врача барон первым нарушил драматическую паузу:
– Опусти пистолет, Морсан. – Негромкий голос был спокоен и четок. – После этой ошибки у тебя не останется шансов…
Неумело приставленный врачом скальпель больно царапал его двигающийся при разговоре кадык, оставляя паутину кровоточащих ссадин. Вид быстро краснеющей шеи патриарха производил на соплеменников весьма неоднозначное впечатление.
Большинство мужчин уже готовы были отказаться от лицезрения ритуала кровной мести и жаждали как можно быстрее покинуть операционную.
Но Морсан ломал весь сценарий достойного отступления. Упрямый молодчик вошел в раж. Его взгляд блуждал между лицами барона и Николая, а пистолет, казалось, стал естественным продолжением жилистой руки.
– Уходите! – прохрипел старик. – Все уходите! Вон! Я сказал!
Мужчины медленно двинулись к выходу.
Николай, стоявший прямо по курсу молчаливо уходящих цыган, отступил в угол, продолжая крепко держать старика перед собой. Передислокация стоила баронской шее еще пары порезов. Стилетчик держался дольше всех. Когда последний из шестерки соплеменников скрылся за дверью, Морсан облегчил другу выбор. Не оборачиваясь, он хрипло изрек что-то на родном языке, и напарник последовал за остальными.
Проходя мимо лежащего на полу стилета, он дернулся было за милым сердцу лезвием, но окрик Морсана вновь осадил его. Выпрямившись, последний статист покинул арену смертельного фарса.
– Ну! Решайся! Или так и будешь стоять раскорякой? – Николай пребывал в том отстраненном состоянии, когда опасность не воспринимается как нечто реальное. – Учти, рука у меня дерганая, тяжелая. А шея папеньки твоего уж больно хрупкая…
Посмотрев на шею пленника, Рассветов увидел алые полоски мелкой резанины. Его рука растерянно дернулась, ослабив нажим на дряблую кожу, а широкие скулы, едва прикрытые наполовину сползшей маской, нервным тиком выдали волнение доктора. Морсан не преминул воспользоваться слабиной противника. Рука с пистолетом молниеносно взметнулась на уровень неприкрытого телом барона плеча Николая, темная кисть сжалась, готовясь к выстрелу.
Позже, восстанавливая в памяти раскадровку случившегося, анестезиолог так и не смог реконструировать точную последовательность дальнейшего экшена. Он помнил, как Зайра метнулась к Морсану, помнил ее визг и как ее крупное тело повисло на сжимавшей пистолет руке. Следующим кадром шло воспоминание о внезапно дернувшемся под его захватом бароне, а через мгновение он ощутил перехватывающий дыхание толчок стариковского локтя в свое солнечное сплетение. Щуплая фигурка выскользнула из-под утратившего тонус плеча Рассветова и бросилась к убийце. Морсан не успел переключиться, худые пальцы барона с размаху уткнулись в его яремную выемку. Согнувшийся цыган зашелся хрипящим кашлем. Пистолет разделил недавнюю участь звякнувшего об пол стилета, выскользнув из ухватившейся за грудь руки.
Когда шумно дышащий Николай оказался в непосредственной близости от незадачливого мстителя, ему оставалось лишь спокойно опустить увесистый кулак на дергающуюся в такт кашлевым позывам черноволосую голову. Что он и сделал, вложив в этот удар всю накопившуюся злобу. Лицо затихшего Морсана с глухим стуком уткнулось в кафельный пол.
