И Литиков задёргался, забился в мертвящей тесноте багажника, не помня даже, что в первую очередь надо справиться с замком крышки багажника. Что-то страшно зашипело. Змея?! Ой, мамочка! И тут стало сыро. Влага – извне, не биологического происхождения. Огнетушитель! Он задохнётся, захлебнётся или утонет. Перед его глазами вдруг появилась виденная в раннем детстве белая нога утопленника.
Но Литиков спасся. Багажник открылся, и он вывалился наружу. Как это произошло? Литиков огляделся в поисках спасителя, однако никого не увидел. Значит, он сам себя вызволил. Холод вновь взялся за него, и Литиков поспешил к крыльцу дома. К крыльцу дома или дачи. Что-то двух или трёхэтажное – он не пытался разглядеть.
Где Виктор, его тоже не интересовало. Только бы – в тепло, только бы попасть туда, где можно сбросить мокрую одежду и закутаться во что-нибудь сухое и тёплое. К костру, к камину, к плите! Других мыслей пробиться в его голову, окутанную леденящим облаком ужаса, просто не могло.
– Кто там? – наконец услышал он женский голос.
– Откройте, это я, – выговорил Литиков. Не вполне членораздельно.
– Кто? – настаивал женский голос.
– Откройте скорей! – пытался пританцовывать Литиков.
– Открой, Настасья! – послышался в отдалении другой женский голос. – Там Виктор приехал.
– Но это не его голос, – возразила первая женщина.
– А машина – его. Открывай.
– Ладно, я открою. Но голос мне не знаком.
Жизнеобещающие металлические звуки – дверь отворилась. Литиков, сопровождаемый клубами пара, вошёл.
– Здравствуйте, я замёрз. Промок и замёрз, – сообщил он.
– Я тут при чём? – удивилась женщина. Повернувшись вправо, она взмахнула рукой. – Ну, что я говорила? Впустили бомжа. Теперь иди сюда, помогай выгонять.
Вторая женщина приблизилась.
– А вы откуда? Вы с Виктором приехали?
– Да.
Женщина обернулась назад, к той, что открыла дверь.
– Видишь? Он с Виктором приехал.
– Да, я с Виктором, – поспешил ещё раз подтвердить Литиков.
– А где Виктор?
– Не знаю, – честно ответил Литиков.
– Как это? – поразилась женщина.
– Не нравится мне этот тип, Светка, – раздражённо заявила первая женщина.
Светка? Литиков провёл рукой по своим глазам, смахивая уже чуть подтаявшие льдинки с бровей и ресниц. Действительно, Светка. То-то ему голос казался знакомым.
– Светочка, дорогая! – взмолился Литиков. – Я замёрз, околел, как собака! Пусти куда-нибудь к огоньку! Я промок!
– А-а, так это твой знакомый! – протянула обладательница голоса номер один. – Ну и разбирайся с ним сама.
И пошла прочь.
Светлана была поражена. Она всё ещё не признала в пришельце Литикова, хотя голос его теперь уже казался ей знакомым. Литиков поправил сбившуюся на глаза шапку и потянул вниз заледеневший шарф.
– Мишка? – узнала его Света.
– Я. Пусти к огоньку! – простонал Литиков.
– Ты как здесь очутился?!
– Я приехал!
– А вид – будто вплавь.
– Огнетушитель.
– А чего ты тушил?
– Я не тушил, я хотел вылезти из… – Литиков замолчал, так как понял, что может наговорить лишнего. И сменил тему. – А где у вас что-нибудь тёпленькое?
– Пошли вниз, к камину.
Света проводила Литикова к камину, в котором плясал огонь и потрескивали поленья, помогла ему раздеться и дала одеяло, серо-зелёное, с бордовыми полосками по краям.
– Как в армии, грубенькое и шершавенькое, – удовлетворённо отметил Литиков, заворачиваясь в одеяло и придвигаясь поближе к огню. – Вовнутрь бы чего, а? Светочка! – выговорил с надеждой. – Горячего бы. Или горячительного.
– Будет чай, – кивнула Света.
– А посущественней?
– Кофе?
– Светочка, с тебя же причитается, – сделал обиженное лицо Литиков. – Вспомни, как ты нехорошо поступила. И со мной, и с Пашкой.
Света на секунду опустила глаза.
– И чего ты хочешь? – спросила серьёзно. Так на базаре интересуются, сколько стоит баран или корова.
– В смысле?
– Ты за деньгами пришёл? А если я тебе стакан налью?
– Налей, дорогая. Светочка, воспаление лёгких мне обеспечено. Налей скорее! – завозился в одеяле Литиков. Возможно, хотел приготовить руку, которой он ухватит поднесённый стакан.
– Я тебе стакан водки, а ты забываешь о прошлом? – уточнила Света.
– Я… Как тебе сказать? Мы же… – растерялся Литиков. – Но я же не один. Ты и Пашку, моего компаньона, обидела. Мы переживали.
– Два стакана, – отчеканила Света.
– Неси! – вскричал Литиков.
Света ушла. Через три минуты, обернувшиеся для Литикова изрядным куском вечности, она принесла бутылку водки, стакан, два бутерброда с салом и луковицу.
– О-о! – застонал Литиков. – Сальцо – самый вкусный холестеролчик. Не будь его – и пить бы бросил, гадом буду. Светочка, родная!
– Ну-ну, без сантиментов.
Выпив, Литиков признался:
– Света, а я ведь контрабандой здесь.
– Не поняла. Какая контрабанда?
– Я же приехал не с Виктором, хотя и вместе с ним.
– Не понимаю я тебя, – стала сердиться Светлана.
– А вот войдёт сейчас Виктор и спросит: «А ты как, мол, здесь оказался?» Вот ты мне посоветуй, Светочка.
– Да говори же толком! – прикрикнула Света.
– Виктор собрался ехать. Это пункт первый. Я – в багажник.
– Зачем? – округлила глаза Света.
– Чтобы ехать с ним. Инкогнито, – пояснил Литиков.
– Но зачем?
– Пашка меня послал, – почему-то сказал Литиков. На глаза его навернулись слёзы, называемые скупыми мужскими.
– Он… хочет меня… найти? – с трудом выговорила Света.
– Пашка хочет ограбить Виктора.
– Ограбить Виктора?
– Витюня, сволочь, забирает себе половину, а нам с Пашкой остаётся всего пятьдесят процентов на двоих. А нас, заметь, сегодня чуть не убили. Пули вжик, вжик. Туда и оттуда. И всё мимо нас с Пашкой. А Витюня в это время, заметь, в машине сидит. Хотя, правда, и ему синяк поставили и губу разбили. А нас с Пашкой вообще чуть не подстрелили! Люди валились, как снопы!
– Ты такие страсти рассказываешь! – поёжилась Светлана. – Зачем вас убить хотели? Кто?
– Схематично это выглядит так…
И Литиков некоторое время рисовал путаные схемы, пока Светлана не остановила его.
– Я тебя спрячу! – взволнованно произнесла она.
– От кого? – не сразу понял Литиков.
– От Виктора.
– А… – Литиков мотнул головой в сторону лестницы.
– Настасью я предупрежу. Кстати, это она сегодня с вами ездила. Ты не узнал её?
– Но там была такая вся из себя… И…
– А Виктор так уже не первый раз. Приедет и куда-то умотает. А потом уж заявится. Если согрелся, то пошли. – И Светлана сделала нетерпеливый жест рукой.
– А водочка?
– Забирай.
– А где я буду спать? – кое-как поднявшись на ноги, спросил Литиков.
– Со мной будешь спать.
– Я Татьяну люблю, – закапризничал Литиков. – Ты не знаешь, где она?
Светлана подумала пару секунд и сказала:
– Завтра её увидишь.
– Я сейчас хочу.
– Завтра, – отрезала Светлана.
Ему предстояло перебраться на противоположный берег неширокой речушки. По ободранному сучковатому бревну, на вид скользкому и способному на коварную подлость. Если бы не рваный ритм его предшествующего движения, в результате которого вслед за ощущением тёплой волны по телу и лёгкого потоотделения пришла пора напряжённого волнения – и лоб, и спина взмокли дальше некуда, – то он, вероятно, сходу преодолел бы водную преграду. И не заметил бы, возможно, что десяток шагов его легли на жёлтое тело бревна, предательски покачивающегося, а не на по-зимнему скрипучую, но надёжную лесную тропинку.
Литиков допустил заминку. И, смахнув со лба пот, принялся ощупывать взглядом не соответствующий строительным стандартам мостик. Речка, по-видимому, быстрая и игривая, была накрыта дырявым одеялом изо льда и негромко курлыкала. Придётся всё-таки ступить на бревно. Но Литикову казалось, что даже ботинки его вспотели накануне опасного шага, а это неизбежно повлечёт проскальзывание ноги и, как итог, падение с высоты трёх метров. Тихий ужас и мгновенная смерть, как говорится. Во всяком случае, будет больно.
Литиков расстегнул куртку и шагнул на мостик, и один раз, и другой. И замахал руками, стремясь вернуть тело в состояние недавней устойчивости. Казалось, невидимые руки ощущения равновесия уже готовы были подхватить его под мышки, как вдруг что-то грохнуло, уронив сначала Литикова на четвереньки, а потом и вообще сковырнув его с округлого бревнова хребта. Однако Литиков не упал. Он успел обхватить руками бревно, нога же его, правая, независимо как от сознания, так и от подсознания падающего человека, штаниной зацепилась за один из сучков.
И вновь громыхнуло. И несильно дёрнуло за рукав. Это был выстрел из огнестрельного оружия. Литиков скосил глаза влево. Будь он постарше и подряхлее, он бы умер от инфаркта. На рукаве – дыра. Такая же могла образоваться в его голове, пройди пуля немного выше (правильнее сказать, ниже). Конвульсивно дёрнувшись, Литиков выбрался на бревно, и, стоя на четвереньках, увидел Виктора.
