Саша закрыла ноутбук, словно крышку шкатулки, в которой спрятаны до поры вопросы без ответов, и принялась за работу. До поездки в Челябинск оставалось меньше двух суток.
Самолет Москва – Челябинск, задрав нос, набирал высоту. Бугристые серые облака шевелились у поверхности земли, словно гигантские мозги. Похоже, Земля задумывается только над Российской Федерацией, над Монако, например, не думает ни о чем вообще, там всегда чистое небо… Муж пытался устроить свои длинные ноги между креслами, но они с трудом помещались даже в бизнес-классе. Локоть мужа ткнулся Саше в бок. «Сорри», – буркнул он, не поворачиваясь. Но Саша была рада и такому проявлению его присутствия рядом. Наконец-то они летят вместе!
Она ждала отказа Александра в любую минуту и подготовилась провести поездку без него: наметила план действий, согласовала мероприятия и встречи, заранее предупредила встречающую сторону, что, возможно, будет одна. Но он не отказался. Очень ответственно с его стороны. Причина этой ответственности в том, что в Челябинске, своем родном городе, помимо рабочих встреч, он собирался навестить мать, Аллу Васильевну, старого отцовского друга дядю Игоря и еще каких-то одноклассников… Впрочем, всё равно, почему он не отказался, быть снова вместе было так хорошо.
«Вас приветствует командир корабля…» – прозвучало в салоне.
– Представляешь, в ближайшем будущем пассажирские самолеты будут беспилотными. Робот будет сообщать не фамилию, а свой номер и тип модификации, – проговорил муж, кое-как устроив ноги под передним сиденьем.
– Я бы не хотела так, – ответила Саша. – Как-то спокойней, когда пилот боится за свою жизнь, а значит, и за мою. За беспилотниками будущее в сфере исследовательских полетов, разведывательных, военных. У людей не исчезнет желание исследовать, разведывать и воевать, а гибнуть при этом никому не захочется.
– Согласен. Но эмоции пилота это и плюс и минус. Он с любовницей поругался, к нему родня из Запердищенска приехала, сердце прихватило, геморрой воспалился, да мало ли что может случиться с живым человеком? Зачем пассажирам от этого всего зависеть? А у робота голова не болит, и денег у него никто не занял.
– Ты всегда находишь аргументы, с которым невозможно спорить, – улыбнулась Саша.
Он вдруг посмотрел на нее тепло, как раньше:
– Знаешь, я думаю заняться этой темой. Создать компанию, акционеров найти. Хочу взять Давида.
– Давида? Почему его? – равнодушно спросила Саша, чтобы не выдать, что два дня готовилась к этой новости. – Он не сможет сделать ни материальных, ни интеллектуальных вложений в бизнес.
– Почему? Он готов отдать последние деньги, – хмыкнул муж.
– Деньги лучше взять у «спящего» инвестора, который не будет тебе, молодому руководителю, никаким образом вредить. Спящий партнер, для которого эти вложения не будут основной частью его капитала, доверит управление тебе и не станет дергать: «Когда прибыль?» А друг, даже хороший, который отдал последние деньги, будет постоянно влезать, не даст тебе самому развиваться. Непрактично, недальновидно и неправильно брать в дело человека, для которого это единственный шанс и последние деньги! – Саша сама не заметила, как изменился ее тон. Эмоции выдали ее чувства.
– Не перевариваю твой менторский тон, – резко перебил ее муж.
– Прости. Я не о Давиде, я о сути ситуации.
– Ты за ситуацией людей не видишь. В этом твоя проблема. И ты прекрасно понимаешь, что я не могу его не взять. Он мой друг, он мой брат, у нас одна кровь, никогда такого не было, чтобы я что-то делал без него. И не будет! Ты его просто ненавидишь. И закроем эту тему. Ты слишком умная для женщины, тебе не кажется? В общем, зря я тебе сказал, – произнес он и отвернулся. Профиль обиженного ребенка диссонировал с недетскими, длинными ногами.
Саша поняла, что первый раунд в «беспилотной теме» она проиграла. Но сдаваться не собиралась…
Просторный светлый зал бывшего Дома культуры напоминал актовый школьный. Казалось, сейчас из президиума на сцене поднимется пожилой директор, постучит концом ручки по столу и произнесет: «Так! Ребята!» И недисциплинированное эхо разнесет по гулкому залу: «ее-бя-бя-та». В Сашиной школе директор часто собирал «коллектив учащихся» по любому поводу, чтобы «донести информацию».
В этот зал за информацией собрались взрослые люди, представители местной прессы, общественности и промышленности, активисты, менеджеры, рабочие с соседних предприятий и те, кто «не считает Россию “этой страной”», как было написано на агитлистках. Три больших, с решетками, окна зала Дома культуры справа выходили в палисадник, где стоял посеревший от времени бюст Ленина. Вид у бывшего вождя мирового пролетариата был соответствующий: кончик носа отбит, лысина в голубиных приветах. Но, как и везде по стране, Ильича не выбросили, а лишь временно сослали на задний двор.
Отмыть помет, приделать нос и вернуть свергнутый символ на свое место – дело одного рабочего дня и одной лошадиной силы. Он и сейчас словно подслушивал под окнами, чтобы, когда придет его время, быть в курсе происходящего. Сквозь размышления Саша слышала глубокий, убедительный голос мужа, который она так любила. Этот голос казался ей необыкновенным, чарующим, завораживающим. Все выступления мужа были подготовлены, но Александр, как в музыке, любил аранжировку и импровизацию. Помимо безносого гипсового Ильича под окном, его внимательно слушали и в зале.
– …Я часто слышу фразы: «Я не разбираюсь в политике», «Я далек от политики». А что такое политика? В вашем городе, в области, да и в стране разбитые дороги, вам задерживают зарплату, и в Москве куча проблем. Глухие пробки на дорогах, например. «Что это? – спросите вы. – Какая область человеческих интересов?» Я могу на это ответить, как мне ответил один полисмен в Лондоне после того, как мы простояли в пробке два с половиной часа: «Ну что делать, это политика…» «Почему, сэр? – спросил его я. – Почему это политика? Просто надо это устроить». Вот в этих трех словах: «Надо это устроить» – два, кроме слова «это», – политика. Первое слово «надо», а второе «устроить». Ведь простой человек думает как? «Надо на это дело, какое бы оно ни было, подкинуть денег и поставить умного человека». То есть дело в деньгах. Политика – это деньги! И вот здесь как раз начинается самое интересное. Кто-то должен дать денег. Но кто-то должен ЗАХОТЕТЬ дать денег, а кто-то должен ему сказать: «Дай денег». Недумающие люди будут повторять фразу: «Все дело в деньгах». «Все дело в деньгах» – только если ты сам с собой об этом договорился и не хочешь больше думать. По сути, все дело в тех порой элементарных, а порой и крайне сложных отношениях между людьми, которые, начиная с Сократа, всегда были чисто политическими. И не надо думать, что мы живем в самое ужасное время. Вот вам один общеизвестный пример из времени, сильно отдаленном от Сократа. 1933 год. США. Все плохо. Процент безработных – за критической чертой, стотысячные очереди за горячим супом в Детройте, Чикаго и Нью-Йорке, голодающие дети. И еще не пришедший в себя после первых, как любят наши историки говорить, «проколов» президент Франклин Рузвельт. Он устраивает совещание в верхах. Сидят он и полтора десятка людей, в кармане которых две трети американских денег – всех денег, которые вообще есть в Америке. Все согласны – положение катастрофическое. Все ноют, разводят руками – надо что-то делать. Рузвельт говорит: «Нужны деньги». – «Кто даст деньги?» «Вы дадите», – отвечает Рузвельт. Тогда глава одной из двух самых могущественных мафий Калифорнии спрашивает: «А если не дадим?» Рузвельт ему: «Послушай, Джимми, что я могу с тобой сделать: у меня на тебя давно лежит дело, я могу прислать к тебе шерифа, прокурора, полицию, ты можешь получить пять лет, шесть, десять. Но, дорогой мой, пойми, если будет революция, тебя убьют в первый день». «Так тебя тоже!» – кричит ему глава мафии. Рузвельт отвечает: «Да!» – «Тогда, по-моему, в этом нет никакого смысла». Поднимается другой человек: «Мистер президент, эти люди никогда не смогут изменить свою психологию». «При чем тут психология? – отвечает Рузвельт. – Это политика». И они дали деньги, огромные деньги. Через два дня. Потом были объятия и рукопожатия. И начались общественные работы, через четыре месяца количество безработных уменьшилось на два миллиона в результате одного разговора. Чтобы разбираться в политике, следует оперировать двумя словами «хочет» и «не хочет». Вместо того чтобы на десятке страниц говорить: «Сложилась чрезвычайная ситуация, основными факторами которой…» и прочий бред. У нас только за последние десять лет в двух языках, английском и русском, появилось около сорока бессмысленных и всеми принятых политических клише, таких как «урегулирование политического кризиса», «достижение взаимопонимания по ряду вопросов» и так далее. И никто не задумывается над смыслом этих фраз. Над тем, что если кризис, то его нельзя урегулировать, а взаимопонимание может быть либо полным, либо никаким. Но нет. Всякая ложь и глупость на рынке расходятся отлично!
