Пока пусть дежурит во Внуково бизнес-джет, готовый к вылету. В случае серьезных осложнений политики обеспечат прикрытие, хотя бы временное. Контакты в спецслужбах дадут отмашку, если главный егерь России крикнет борзым «Ату!». И тактическая группа встретит врага во всеоружии, дав хозяину небольшую фору, чтобы успел добраться до самолета. Не помешает и суперсовременная система подавления радиолиний подрыва фугасов, что таится в багажнике джипа сопровождения. Повсюду приходится ходить с охраной, но такова цена за роль «затычки». Каждое амплуа предполагает набор атрибутов, и не всегда те милы и приятны. Пуговица на животе наконец сумела вылезти из петельки, рубашка приоткрыла дебелую кожу с обильной растительностью. Веки медленно опустились, перегородка бесшумно поднялась, сопение пассажира продлилось остаток пути в головной офис.
Степенность – эпитет приходил на ум каждому, кто впервые видел Митрофана и не знал его по репутации. Округлые формы превалировали во внешности, округлые обороты – в речи. Оставалось непонятным, почему имярек так и не округлил «Полтора процента» в «Два». Природной застенчивостью не страдал, а работа в министерстве и затем в правительстве приучила к точному пониманию цифр. И всё же полтора? Видимо, счел достаточно круглым и достаточно малозаметным свой личный интерес в проектах, чье финансирование осуществлялось по документам, утвержденным его подписью. От того и уцелел, что крал, но стеснялся, что купался в откатах, но словесно клеймил коррупцию. Столь же амбивалентным проявил себя и в политической оппозиции: любил заботливо рассуждать на камеру о судьбах страны, но прислушивался к мнению тех, кому РФ виделась Карфагеном. А Карфаген должен быть разрушен. Если сконцентрировать 100 % или хотя бы процентов двадцать сил, что-то в России поломать и испортить возможно. Если 1,5 %, то получается пшик, слышимый внутри партии «Пронос» и видимый в вашингтонский микроскоп. Сейчас экс-премьер пытался бороться с авторитетом Керенского, быстро наполнявшим зал и требовавшим, чтобы округлый оппонент освободил для него пространство. Финал битвы тортозакиданного либерала с пламенным трибуном февральской революции столь очевиден зрителям, что иные уже приоткрыли рты, чтобы предсказать исход битвы несостоявшегося Голиафа с прибывшим из прошлого Давидом.
– Митрофан, – первым поспешил начать молодой проносец из числа ориентированных «Супером», – зря катишь баллон на высокого гостя. Александр Федорович дело говорит о необходимости сотрудничества любых правых сил.
– Не лезь с советами! – раздраженно отрезал «Полтора процента». – Они не интересуют Координационный совет оппозиции. Следи за своими манерами.
– Это не я вечно ошиваюсь по дорогущим кабакам и заграничным курортам с любовницами, у которых ценник начинается еще выше, чем ноги.
– Мальчишка! Покинь заседание.
– Во-во, плюешь на внутрипартийную демократию в борьбе за пост в Совете. Теперь все увидели, что ты хотел пернуть и обосрался! И никто не видит тебя в роли лидера, сладенький, – наглый проносец фактически подвел итог обсуждению, намекнув на очередной торт недавно «поцеловавший» лицо Митрофана, на сей раз в Сибири.
Маршак обвела взглядом поочередно трех мужчин. Керенский вдруг погрустнел: совершенно бестолковая встреча. «Полтора процента» поджал губы от обиды: чужие слова плюс собственное поражение – это больно. «Ориентированный» парень лучился от удовольствия: жестко урыл противника и на «отлично» отработал ориентировку. «Прыткий юноша, – агентесса оценила достоинства бузотёра, – надо будет обратить на него внимание». Чьё – свое или куратора – уточнять для себя не стала. Как дело пойдет, куда парнишка сумеет пролезть. Судя по нахрапистости, способен пролезть даже в ту дырку, где Илья Моисеевич «затычкой». А такое по силам не каждому. «Может, пристегнуть его к Шурику? И мне поможет. Будем крутить l'amour trois!».
Старый и смертельно больной шпион давно перестал хорохориться – не осталось сил «держать лицо». Почти не говорил, мало ел, ни с кем не общался. Если не дремал от слабости и седативных препаратов, то проводил время, погрузившись в лишь ему ведомый мир воспоминаний и раздумий. Надежда там не жила, радость отсутствовала. Визит Чудова породил рябь на мертвенно спокойной поверхности болота, из которого выбраться не суждено. Волнение по поводу связки Ленин-Керенский не испытывал, но мыслишки вокруг неё нет-нет да бродили. Вот лопнул пузырек очередной из них, и подобие улыбки едва заметно изменило тонкую линию сжатых губ – сухих и обветренных.
– Дай телефон, – приказал сиделке.
– Доктор не велел.
– Не важно.
– Вам сейчас надо ставить капельницу.
– Уволю и тебя, и доктора. А лучше прикажу повесить: вон, видишь дуб, – почти мумифицированный перст указал на дерево за окном.
Сиделка сделала недовольную мину, протягивая мобильник.
– В трудах? – начал звонок, – Не отвлекаю от чего-нибудь великого?
– Нет-нет. Рад слышать, Учитель, – ответил руководитель ГБ, сделав рукой знак участникам совещания, чтобы вышли из кабинета. – Какие-то сложности? Чем-то могу помочь?
– Можешь, не мне, а стране, – с трудом вымолвил любимый пациент онкологов и фармацевтических корпораций – давно и за собственные деньги клинически обследованный, поглощавший уйму дорогостоящих лекарств и никак не умирающий. – Ты ТВ подключи к антикварной парочке.
– И так с экранов не сходят, – собеседник с ходу просек, о ком завуалированно говорит бывший наставник и старый друг.
– Трескотня! Надо их свести визави в прямом эфире, в прайм-тайм. Раньше эта передача называлась «К барьеру». Я телик-то давно не смотрю.
– Так ведь сцепятся не по-детски, мы только дополнительно привлечем к ним внимание. За последние недели их рейтинги и так заметно поднялись, – засомневался главный гэбист.
– Всё, что у мужиков быстро поднимается, скоро опускается, – прервал Учитель голосом тихим, с нескрываемым оттенком удовольствия. – И сразу у них гонор исчезает, остается одна потенция и никакой эрекции. Я не прав?
– Хм! Подумаю. Проинформирую. Тут не только мое решение потребуется.
– Сообщи заранее дату и время выхода передачи, хочу глянуть, кто из них больший мастер говноречия, – уже шепотом закончил старый шпион, чей взгляд помутнел от накатившего бессилия и отвращения перед неминуемой дозой химиотерапии.
Агент «Слон», он же боец «Клык», спорт не любил, в смысле заниматься там или смотреть. Но на стадион ходил, ибо нацики, как организация, будучи катастрофически разгромлены ГБ, использовали правила мимикрии и превратились в футбольных фанатов. Теперь – с кричалками, в окружении обычных парней с избытком тестостерона – шествовали к арене, выстроенной известным концерном для им же спонсируемой команды. С высоты ложи-люкс публика сливалась в людское море, в котором не выделить ни щуплого парня, ни даже его более крупного командира. Вот «Топор» передал по цепочке приказ, и соратники развернули баннер «Предатель Ленин продал Россию немцам». Проверенное на входном контроле полотнище первоначально приветствовало любимый футбольный клуб, но будучи распоротым по шву, развернулось в две длины и превратилось в политическое обвинение. Владелец Агрохолдинга поспешил отвести вождя внутрь кондиционированного помещения, к столу с закусками и напитками.
– Володенька, не волнуйся! Тебе нельзя! – присутствовавшая Мария вскочила с дивана.
– Не расстраивайтесь, Владимир Ильич. Обычная провокация. Полиция их быстренько уберет, – успокоил Кораблев и поманил дражайшую половину.
– Попробуйте лососины, – предложила платиновая блондинка, вместе с блюдом поставив под нос вождя шедевральный бюст с загаром Made in Sardinia.
Торможение вспышки гнева в верхней коре головного мозга произошло успешно, вероятно, благодаря таблеткам, принимаемым по настоянию Марии. Барбитал натрия неплохо помогает, если доза подобрана верно. Опытный врач внимательно наблюдала за малейшими признаками чрезмерного стресса или невроза у любимого, радовалась, что не находила их. Увы, даже ей невдомек, как странно химия изменяет реакцию пациента. «Эта женщина словно лососина, – подумал Ильич, – розовая, нежная, и, наверняка, солоноватая на вкус». Чик – сознание вновь переключилось, и вслух прозвучало совсем иное.
– Чего добиваются провокаторы? Что ими двигает?
– Добиваются скандала вокруг вашего славного имени. А двигают ими деньги заказчика, – бизнесмен ответил кратко, ёмко объяснив, как в этой сфере действует марксистская формула «товар-деньги-товар».
– И что же, скандалисты делят деньги между собой и живут на них?
– Позвольте мне уточнить, – вступил старший из «дзержинцев».
– Прошу вас, любезный.
– Выручка от заказов достается только верхушке, скорее, даже главарю и его ближайшим приспешникам. Остальные ничего не получают, максимум им бесплатно достаются билеты и кружка-другая пива.
