– Знаешь, Стефа, за дружбу не обязательно платить собой.
Я поболтала ногами в воде и тихо призналась:
– Но у нас с Вовой не дружба…
– Ты уверена?
Я молчала, а он внезапно наклонился и поцеловал меня. Его ладонь легла мне на шею, а язык, раздвинув губы, нежно скользнул в рот. И меня охватило такое возбуждение, что я ответила ему. Мы целовались, забыв обо всем на свете. С Вовой у меня никогда такого не было.
При воспоминании о своем парне я стыдливо уткнулась лбом Дане в плечо, прошептав:
– Утопи меня.
Он усмехнулся.
– Для отношений нужна искра, из которой можно разжечь пламя. – Он поднялся. – Не спеши, Стефа.
– Я не спешу. Он спешит.
– Вова – мальчишка неплохой, но ты – его прихоть. Да, он очень упорный, не разменивается по мелочам, когда идет к цели с какой-то девочкой. Но стоит ему получить желаемое, он тут же переключается. Видел уже это десятки раз.
– Но с Лией он долго встречался!
– А Лия с ним не спала. С ней он долго и упорно шел к цели…
Я недоверчиво тряхнула головой.
– Не может быть!
Даня кивнул.
– Денис как-то обмолвился. У Лии первым был он.
У меня внутри что-то заныло. Но я лишь фыркнула:
– Интересно, как о таком можно обмолвиться?!
Даня криво улыбнулся.
– Никак. Естественно, он сказал нарочно. Ден догадывается о моих чувствах к ней… или даже знает. И потому временами дает мне понять, что она принадлежит ему.
Я встала, укуталась в полотенце и пошла в раздевалку. Но на полпути остановилась и, обернувшись, негромко сказала:
– Ты не должен меня так больше целовать!
Даня засмеялся и подразнил:
– Так? – И сделал в мою сторону пару шагов. – А как должен?
Я выставила перед собой руку.
– Не смей подходить.
– Почему?
– У тебя ужасный парфюм! – выпалила я.
Он принюхался и огорченно спросил:
– Правда?
Бешено закивала.
– Я задыхаюсь в нем. И совершенно ничего не соображаю! У тебя девушка есть! Вот ее и своди с ума этим запахом.
И я сбежала в раздевалку, не дав ему ничего возразить.
Мне даже себе не хотелось признаваться, насколько его поцелуй отличался от того, что я испытывала с Вовой.
Мы стояли перед моим портретом, и я украдкой наблюдала за Денисом. Но его выражение лица было непроницаемым.
Выставка Кита проходила в галерее на Невском проспекте.
Я поступила как мне посоветовал друг. Не стала лезть к Денису в душу после случая нападения тех гопников. А написала ему на следующий день, что хочу сходить с ним в театр на постановку «Горе от ума». Я не очень-то верила в успех.
Денис ничего не ответил мне, я уже готовилась к самому худшему, но тем же вечером он внезапно позвонил и сказал, что ждет в такси у моей парадной и у него два билета в театр.
С того дня все стало как прежде. Или я пыталась себя в этом убедить, не желая признаваться, что какая-то дверь в душе Дениса безвозвратно закрылась для меня. Но мы – и он и я изо всех сил изображали, что все как прежде. Он стал носить нож, а я записалась на боевые искусства. Мы никогда не говорили о случившемся. Может, и стоило…
Пару раз я видела, когда мы возвращались поздно откуда-то пешком и навстречу нам шла компания парней, его рука опускалась в карман. И находилась там до тех пор, пока компания не проходила мимо.
Кит пригласил нас на выставку. Дениса даже уговаривать не пришлось.
– Я куплю ее, – сказал Денис, неотрывно глядя на картину.
– Если получится. – К нам незаметно подошел Никита. На нем был изумительный черный вечерний костюм, строгий и стильный.
– А что может мне помешать? – удивился Денис. – Я хочу эту картинку.
– Ден, нельзя быть таким жадным, – усмехнулся Кит, – у тебя есть оригинал. А эта картина участвует в аукционе после выставки.
Денис закатил глаза.
– Я все равно ее куплю.
И он улыбнулся мне, уверенно и азартно. На нем была белая рубашка с воротником-стойкой и черный пуловер c V-образным низким вырезом, черно-серые брюки. На ногах – кроссовки. Он зализал назад свои непослушные кудри гелем, но на концах – на шее и за ушами – они все равно упрямо вились, придавая его неприступному и холодному образу очаровательную трогательность. Сегодня он выглядел особенно сексуальным, и мне не терпелось остаться с ним наедине.
Касаясь его уха губами, я прошептала:
– Хочу тебя. Прямо здесь.
Он огляделся и шепнул мне на ухо:
– Я тебя тоже, – и скользнул откровенным взглядом по моему короткому серому платью крупной вязки. У того были пышные рукавчики, круглый скромный вырез и тонкий веревочный черный поясок. На улице холодало с каждым днем, выпал снег, я надела плотные серые колготки, высокие черные замшевые сапоги на шпильках и вплела в волосы черные ленты.
Я задумчиво посмотрела на портрет, промолвив:
– Ты мог бы загадать его в качестве желания, которое я проиграла тебе в шахматы.
– Заманчиво…
– Правда? – обрадовалась я. – Загадай! И он будет твоим.
Денис улыбнулся.
– Он и так будет моим. А для тебя, золотая рыбка, я придумаю что-то особенное.
Я разочарованно надула губки.
– О чем секретничаете? – услышали мы знакомый голос. К нам подошел Данила, одетый в рваные темно-серые джинсы, белую рубашку, а поверх – темно-зеленый пиджак.
Денис пожал ему руку и поинтересовался, кивнув на картину:
– Как тебе?
Брат мельком взглянул на картину и похвалил:
– Красиво.
– Ты здесь с Ингой? – поинтересовалась я.
– Обещала быть, но минут пять назад звонила, сказала, задержится. Вы видели Ника? Хочу поздороваться.
Я кивнула в конец галереи, куда Никита увлек какую-то толстозадую блондинку со словами: «Моя кисть влюбилась в ваши глаза и умоляет рассмотреть их поближе!»
– М-м, ему, наверное, сейчас не до меня.
– Ага, его пленили силиконовые долины…
Даня украдкой взглянул на Дениса, который отошел к следующей картине, и едва слышно произнес:
– А ты хочешь, чтобы все пленялись лишь тобой, солнышко? – Он подмигнул мне и отошел.
После того признания в палатке он больше никак не проявлял своих чувств. На тренировках практически со мной не говорил. А когда мы ходили куда-то вчетвером, он общался в основном с Денисом или Ингой, избегая меня.
Денис даже подколол его вчера, когда мы пошли вместе в кино, что земля не разверзнется, если Даня обратится ко мне напрямую.
Кажется, это замечание его смутило. Но от этого он не стал меньше меня игнорировать. Я сердилась на него. Он выдавал себя подобным поведением. Денис и так давно все понял, но, кажется, ничего предпринимать не планировал.
В галерее был ажиотаж. И когда начался аукцион, первые две картины ушли неприлично дорого.
– Давай не будем участвовать, – предложила я.
– Но я хочу, – возразил Денис.
Я вздохнула и, точно невзначай, провела ладонью от его колена выше по бедру.
Денис перехватил мою руку, промолвив:
– Мы останемся.
Дождались, когда вынесут лот номер девять.
За мой портрет сперва Денис соперничал с невысоким толстячком в костюме от Армани. Когда сумма перевалила за сто тысяч, внезапно присоединился еще один мужчина, он стоял в сторонке, и я его раньше не заметила.
Ему было лет сорок, высокий, с седыми висками, одетый скромно, но со вкусом в коричневый костюм и галстук-бабочку.
И сколько бы Денис ни поднимал ценник, господин в бабочке перебивал его ставку.
– Хватит, Денис, – попросила я.
Но он меня не слушал и, кажется, был готов отдать любые деньги за этот чертов портрет. И тогда я пошла на хитрость, шепнув:
– Ты правда не понимаешь? Этот мужик – подставной. Кит ведь знает, как ты хочешь эту картинку. Нравится позволять играть с собой?
Денис удивленно посмотрел на меня. Мне удалось отвлечь его, и лот благополучно достался господину в бабочке.
Услышав стук молотка, известивший о том, что картина продана, Денис издал досадливое рычание. И яростно уставился на меня:
– Да с чего ты взяла, что он подставной?
Я пожала плечами.
– А зачем еще ему мой портрет?
– Повесит в ванной и будет ублажать себя, глядя на тебя, – проворчал Денис.
Я лишь повела плечом и, бросив на него игривый взгляд, прошептала:
– Какая-то картинка… оригинал будет ублажать тебя. Поехали отсюда?
Я оказалась убедительна. Денис поднялся, и мы вместе двинулись к выходу. Но возле господина в бабочке Денис остановился и сказал:
– Поздравляю с удачным приобретением фантазий.
Мужчина остановил на мне взгляд, а затем улыбнулся Денису.
– Благодарю. Ваше приобретение, несомненно, куда интереснее.
* * *
Мы с Вовой стояли на Львином мостике. На его красивое лицо легла тень. У Вовы был легкий характер и веселый нрав, но сегодня парень выглядел мрачным.
– Расскажи, как ты встаешь с постели? – спросила я.
– В смысле?
– На какую ногу? – улыбнулась.
– На обе. – Он в упор уставился на меня и внезапно спросил: – Стефа, что не так?
