КОЧУБЕЙ. Как икра в Калининграде.
МАРИЯ. Что?
КОЧУБЕЙ. Так, ничего. Почему-то вспомнилось.
МАРИЯ. Хочешь, я сейчас, сегодня поеду к отцу Гавриилу. И он благословит наш рейс Инсбрук – Тревизо. Он не станет тебя больше зазывать с собою на Валаам.
КОЧУБЕЙ. А как же туберкулезные больницы?
МАРИЯ. Туберкулезные больницы подождут. Сейчас мне важнее ты.
КОЧУБЕЙ. Я посплю пару часиков. И потом сразу скажу тебе, что я решил. Хорошо? Меня Боря Толь очень утомил. Он слишком назойлив и дидактичен. А я – сельский житель. Мне не нужна его дидактика. Он, кстати, предлагал раскассировать наш бермудский офшор. И отдать мне мою долю наличными. Там уже накапало сто сорок восемь миллионов. Даже с хвостиком.
МАРИЯ. Ты, конечно, отказался?
КОЧУБЕЙ. Конечно. Где же я буду держать сто сорок восемь миллионов? В чемоданах? Они займут всю гостиную. Нам негде будет повернуться в собственном доме.
МАРИЯ. Все понятно. Что-то в тебе меняется, но сам ты – не меняешься.
Пауза.
Иди поспи, Игоряша. Поспи. Я взобью тебе подушку. Помнишь, доктор Берешит говорит, что тебе нужно спать на высокой подушке? Чтобы не было изжоги, помнишь?
КОЧУБЕЙ. Берешит – очень милый человек. Как он сейчас?
МАРИЯ. Нам надо к нему поехать. Прямо перед Инсбруком. Он тебя посмотрит и скажет, на что обратить внимание.
КОЧУБЕЙ. Он каждый раз советует мне похудеть. И каждый раз я не следую его совету.
МАРИЯ. Это не страшно. Похудеешь в Италии. За 2 недели сбросишь пять килограмм. Я тебе обещаю. Я знаю специальную диету… Макароны с манго. Ты ведь любишь макароны с манго?
Пауза.
КОЧУБЕЙ. Разболелась голова после Бориных нотаций. А вечного анальгина у нас в доме еще нет.
МАРИЯ. Чего нет? У нас все есть. Дать тебе парацетамол?
КОЧУБЕЙ. Не надо. Я вспомнил, как мы с тобой однажды ездили в Переславль-Залесский. На машине. Была страшная погода. Снег. Мы остановились у маленькой церкви. Зашли внутрь. Органист играл Генделя. А святые с икон как будто рвались наружу, чтобы послушать Генделя из партера. Потом он спустился к нам и сказал, что два последних сочинения написал сам. А вовсе не Гендель. И мы подарили ему коробку конфет. Ничего другого под рукой не оказалось. Помнишь?
МАРИЯ. Это было в Монтеземоло. Девяносто пятый год.
КОЧУБЕЙ. Вот я и говорю. Переславль-Залесский. Только у нас бывает такой дикий снег. Русский снег страшнее инфляции.
МАРИЯ. Ложись отдыхать. Лишние воспоминания – самое вредное. Берешит всегда об этом говорил.
КОЧУБЕЙ. Берешит прав. Пойду.
МАРИЯ. Иди, пожалуйста. Ступай.
КОЧУБЕЙ. Иду. Иду.
Дедушкин.
ДЕДУШКИН. Машенька, Мария Игнатьевна. Здравствуйте, моя дорогая. Я вас не отвлекаю? Едете в машине? Но, надеюсь, не за рулем? За рулем нынче ужасно ездить. Погода премерзкая. У нас всегда перед Новым годом такая мерзкая погода, чтобы было сложно покупать подарки. Люди обязаны покупать подарки, но не могут их приобретать из-за погоды. Простите великодушно, Машенька, вам не удалось переговорить с Игорем Тамерланчем? Да, да, про Танечку. Очень важно, чтобы на этом ученом совете. А то если отложить до конца января, будет уже сложнее. Там могут появиться другие кандидатуры, знаете ли. Сами понимаете, как это бывает. Строишь что-то, строишь. А потом выясняется, что ты как бы и ни при чем. Как бы – это студенты сейчас говорят. И аспиранты тоже. Раньше аспиранты не говорили «как бы». Но время проходит. Видите ли. Вот и Танечке уже пятьдесят. В новом году. А она женщина безотказная. Настоящая русская баба. Да, да. Коня на скаку и все прочее. На горящие объекты, если надо. Нам сейчас выделяют 200 га на Байкале. Под заповедник либеральной экономики. Это ж все надо осваивать. Чужих людей же к этому не допустишь. Вам приходилось бывать на Байкале? Сказочные места. Я мечтал бы, чтоб такая женщина, как вы… Не скажите. Вы – великолепный организатор. Столько лет держать в блистательной форме нашего дорогого Игоря. Вы уж напомните ему. Пожалуйста. Ученый совет через шесть дней. У нас и бумаги все уже заготовлены. Ему надо только выступить… Только… Да, да. Танечку. Татьяну Евгеньевну. Спасибо. Спасибо вам огромное, Мария Игнатьевна. Мы, конечно, еще увидимся, но на всякий случай, если не увидимся – с Новым годом!
Толь, Гоцлибердан.
ТОЛЬ. Что Маша?
ГОЦЛИБЕРДАН. Бесполезняк. После всех уговоров попиздовал опять к попу. Вернулся оттуда в первом часу ночи, красный и трезвый, и торжественно объявил, что едет на Валаам. И что он все выяснил, и никакой опасности нет, а в его персональной келье будет теплый сортир. А если, мол, будут вопросы, он встретится с журналистами и все расскажет.
ТОЛЬ. Только этого еще не хватало.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ко всем нашим шелковым платьям, блядь?
ТОЛЬ. К чему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну это профэссор так говорит. Ко всем нашим шелковым платьям. Сегодня Игорь отправил водителя за билетами на поезд. Москва – Петрозаводск. Два места эсвэ. И чтобы обязательно с интеллигентным проводником. Попроси, водитель, чтобы с проводником! В своем игорином репертуаре.
ТОЛЬ. Ты убрал эту бабу в его приемной?
ГОЦЛИБЕРДАН. Убрал. Там теперь Ирка из нашего Управления постоянной молодости. Но это нам не поможет.
ТОЛЬ. Почему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Игоряша окончательно охуел на поповской почве. Точечными кадровыми перестановками проблему не решить, мой повелитель.
ТОЛЬ. Он читал письмо митрополита?
ГОЦЛИБЕРДАН. Машка говорит, пробежал глазами и бросил за пианино. Она его, вестимо, не переспрашивала. Можно, конечно, потратить пятнарик и сделать письмо Патриарха…
ТОЛЬ. Ты же говорил – это десятку стоит.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну десятку так десятку. Пяток, значится, доебу из своих.
ТОЛЬ. Но это все равно не поможет. О патриархе он отзывается скептически. Вспоминает какие-то истории про коньяк «Хеннесси». Он не прислушается.
Пауза.
Но мы не можем отменить американскую поездку. Уже ноль семь аванса перечислено. Я говорил с сенаторами. С конгрессменами. С Гарри Поттером. Что теперь им всем объяснять?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты же понимаешь, Боря, что проблема не в поездке.
Пауза.
Проблема в том, что под влиянием попа Игорь может отхуячить все, что угодно. Он теперь сам звонит журналистам. Полтора часа назад снова говорил с Женевьев.
ТОЛЬ. Ты не смог этого предотвратить?
ГОЦЛИБЕРДАН. Как, блядь? Перекрыть ему исходящие звонки? Нет, в жизни всегда есть место подвигу. Но тогда нужны жесткие решения. Будут решения – будем действовать. Ты же знаешь принцип русского либерализма. А еще Игорь снова выписывает Пола Морфина. На 24-е. Говорит, отметим вдвоем католическое Рождество.
ТОЛЬ. Морфин разве не улетает раньше? Он же американец.
ГОЦЛИБЕРДАН. Он русский. Он остается здесь.
ТОЛЬ. Послушай. Мы можем оперативно лишить Сирина звания? Или срочно перевести в другую церковь, по крайней мере?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты хочешь сказать: может ли Патриархия низвергнуть его из сана и запретить в служении? Или направить его в другой приход, где-нибудь в Краснокаменске Читинской области?
ТОЛЬ. Очень много лишних слов, Гоц. Ты прекрасно понял, что я спросил.
ГОЦЛИБЕРДАН. За некоторую сумму – безусловно.
ТОЛЬ. Сколько?
ГОЦЛИБЕРДАН. Думаю, лям – Патриарху, и ноль пять – митрополиту Фоме.
ТОЛЬ. Ты только что говорил, что цидулька патриаршья стоит десятку. С чего вдруг так все подорожало?
ГОЦЛИБЕРДАН. Цидулька – дело нехитрое. Никакой ответственности. А тут административное решение. Проводить через канцелярию. У них еще есть викарий московской епархии, который всем страшно интересуется. Ему, блядь, тоже может немного понадобиться. На поправку здоровья в новогоднюю ночь.
ТОЛЬ. В общем, я готов незамедлительно выделить лимон двести. Налом. Чтобы до Нового года Федота Сирина не было в Москве и духу. Условие: чтобы не ближе, чем две тысячи километров от Москвы. Нет – две тысячи пятьсот. И маленький город, чтобы слабые коммуникации.
ГОЦЛИБЕРДАН. 2500 – слишком мало, Борюсик. Ты знаешь, сколько от Москвы до Краснокаменска?
ТОЛЬ. Сколько?
ГОЦЛИБЕРДАН. Тыщи четыре, не меньше. Россия – ебать-копать какая большая страна. Это я тебе говорю как бывший помощник премьер-министра по экономической географии. Но ты не просчитываешь последствия, мой биг босс. Всегда просчитываешь, а сейчас – не очень. Лям двести уйдет у тебя впустую.
ТОЛЬ. Почему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты знаешь, чего ты добьешься?
Пауза.
Ты добьешься только того, что Тамерланыч наш попиздует за священником в Краснокаменск. Вместо Валаама – в Сибирь. И останется там жить. На вечном временном поселении. Вот так.
ТОЛЬ. Как ты себе это представляешь?
ГОЦЛИБЕРДАН. А как ты себе представляешь СВ с попом до Петрозаводска? Это можно было представить еще год назад? Он восемнадцать лет не ездил ничем, кроме салон-вагона. А если летал рейсовым самолетом, то только первым классом «Эмирейтс» в Сингапур. А сейчас же – едет, едет. Водителишку посылает, мать его ети.
