Постепенно до Кирилла стало доходить – его бьет жестокий озноб. Холод пронизывал его до костей, он ринулся в ванную и запрыгнул под струю горячей воды. Не помогло! Холод жил внутри, у Кирилла как будто заморозили все внутренние органы, и он принялся судорожно дышать, пытаясь, как его учили, наполнить себя теплом и энергией.
Дело было именно в ней. Стена высосала из него всё без остатка – вместе с силой он терял и волю к сопротивлению, и жизненные ресурсы, накопленные физическим телом. Ему предстояло их восстановить – и на это потребовалось целая неделя, в течение которой Кирилл больше напоминал перенесшего тяжелую болезнь старика, чем молодого здорового парня.
Когда он рассказал об этом Варе, та только удивленно качала головой и смотрела на Кирилла с еле скрываемой завистью. Ей пока ни разу не удалось даже приблизиться к стене, хотя она о ней и слышала. Оказалось, что коньком Кирилла является именно сновидение, он – классический ясновидящий, способный проникать в отдаленные уголки мироздания – вплоть до самой границы. А, может, и дальше – при достаточной силе и концентрации.
***
– Ну, и? – пауза в игре затянулась надолго, и не только Вадим, но и Варя уже стала подгонять Кирилла. – Долго рожать собираешься?
Кирилл сидел с двенадцатью картами и пытался сообразить, какой ему сделать снос. У него на руках был классический дырявый мизер, и от сноса зависело, закатают ему «паровоз» (несколько взяток), или он уйдет чистеньким, что обеспечит ему выигрыш.
– С тебя можно писать триптих: «Он не слушал лекции по КБИ»! – Варя бросила карты на стол и пошла на кухню ставить чайник. – Мальчики, не подглядывать! Узнаю – порчу влеплю!
– Она может! – Кирилл наконец решился и снес две карты. – Все! Готов! И сравнение с КБИ здесь неуместно!
Вадик с Лешкой засмеялись. «Борьба с искушениями» была самым странным предметом, который они изучали в первом семестре. Читал лекции Порфирий Германович Свифт, студенты немедленно прозвали его Лилипутом.
Сам предмет и преподаватель производили несерьезное впечатление – на занятиях все сводилось к изучению и анализу самодельных комиксов вперемешку с просмотром произведений классиков отечественной литературы, а именно к разбору душевных метаний их выдуманных героев.
– Сегодня мы поговорим об Анне Карениной! – Лилипут входил в аудиторию и сразу начинал разглагольствовать. В первой половине лекции шла теория, далее подключались студенты, выполняя короткие практические задания. Лилипут вечно жаловался, что у его кафедры незаслуженно отбирают учебные часы, а ведь они могут – и обязаны приносить пользу!
– Сегодня мы поговорим о Сонечке Мармеладовой!
– Сегодня мы поговорим о Печорине!
– Сегодня мы поговорим о Шарикове!
– Сегодня мы поговорим о Джокере и его желании править миром!
– Сегодня мы поговорим о Супермене и попытаемся выяснить, в чем он был неправ!
Предмет был, действительно, странным – Кириллу иногда казалось, что он понимает его смысл, а иногда – что они просто зря тратят время. Ведь всё, так или иначе, сводилось к одному: все беды будущего мага или магистра магии происходят от его чувства собственной значимости!
Причем, как следовало из рассказов Лилипута, оно проявляется во всем – неважно, идешь ты за колбасой в магазин (где вынужден стоять в очереди к кассам, ждать и нервничать) или сидишь в президиуме Академии Наук и раздуваешься от осознания личных успехов. По словам преподавателя, любые агрессивные эмоции, самобичевание, душевные метания, сомнения и т. п. – всё относится к чувству собственной значимости, оно всеобъемлюще и почти непобедимо. Но одолеть его нужно.
В общем, «борьба с искушениями» была мутной дисциплиной, но с этим приходилось мириться – когда-нибудь она закончится, и они, наконец, начнут изучать что-то полезное.
– А вот и я! Как раз вовремя! – Варя вернулась с чашкой чая, – пока есть кипяток, рекомендую всем налить! Признавайся, что снес?
В этом кону Вадим сидел на прикупе. Мизер Кирилла предстояло ловить Лешке и Варе, и если Алексей был не очень предрасположен к чтению мыслей, то от Вари спастись было почти невозможно. Она мастерски и точно настраивалась на эмоциональную сферу собеседника и на его намерение и просматривала их, как открытую книгу.
– Мысли неконкретны! – иногда говорила Варя Кириллу, – но они формируют направление, они создают шумовой фон, который можно увидеть, если знать, куда смотреть. Для видящего он представляется такой полупрозрачной, сотканной из невесомых паутин шапкой вокруг головы, размер которой может меняться – в зависимости от интенсивности внутреннего монолога и соответствующих эмоций. Мысли неконкретны, зато их напряженность (или концентрация) очень ощутима – ею можно манипулировать и ею можно воспользоваться, чтобы выудить из человека всё, о чем он сейчас думает.
– А ну-ка расскажи, как на духу, какого валета снес – кресту или черву? – Варя задумчиво посмотрела на Кирилла, одновременно входя в состояние сверхвосприятия. Кирилл улыбался – он останется безмятежным до самого конца розыгрыша, любой его эмоциональный всплеск будет с легкостью расшифрован и направлен против него же самого.
– А ты угадай!
Варя секунд пятнадцать молчала, мысленным взором всматриваясь куда-то вдаль, потом разложила карты – свои и Алексея:
– Мальчик уже совсем не тот деревенщина, каким был еще полгода назад! – имелся в виду Кирилл, – понял уже кое-что, понял!
Из уст Вари это был комплимент – причем, заслуженный. Кирилл с самого начала ушел в учебу с головой, и постепенно его напористость и трудоспособность начинали сказываться. Удручало лишь одно – в последнее время он никак не мог достучаться до своего «заоблачного наставника» – существо высшего порядка, которое и привело его сюда. Он пытался обращаться к нему и наяву и в сновидении, но отклика не было, хотя Кирилл был уверен, что его друг никуда не делся, и с ним ничего не произошло.
Кирилл терялся в догадках, но единственное разумное объяснение холодности его покровителя было следующим: Кирилл сам развивает свои способности, поэтому его отпустили и позволяют идти собственной дорогой. Ведь что главное для настоящего наставника? Вывести ученика на правильный путь и предоставить ему возможность идти самому! Что с ним и сделали. И ему придется смириться, что теперь он один. Зато у него появились настоящие друзья, которые ему дороги и воспринимают его всерьез.
Конечно, за предыдущие полгода, Кирилл очень изменился – окреп и духом, и телом. И это не замедлило сказаться на его внешности. Сейчас он уже не выглядел дохлым «ботаником» математического склада ума, которым был еще совсем недавно. Он превратился в спортивного юношу с волевым лицом и пронзительным взглядом, за которым читалось упорство и целеустремленность, а главное – отсутствие всякой жалости к самому себе.
Он стал привлекательным, в нем чувствовалась новая сила, что, конечно, не замедлило сказаться на отношении к нему противоположного пола.
К середине второго семестра среди первокурсников образовались три устойчивые пары: Алексей-Катерина, Кирилл-Варя и Вадим-Сирена. Наталья формально оставалась одна, но к ней частенько наведывался ее любимый с севера – тамошний знатный оленевод (богач, его семья владела стадом в двадцать пять тысяч голов, плюс несколько мясоперерабатывающих заводов и до сотни магазинов, раскиданных по всей Якутии), так что Наталья особо и не стремилась к романтическим привязанностям на стороне.
Отношения между студентами были очень свободными, и, конечно, никто пока не забивал себе голову о будущей семье и детях. Принимая во внимание, насколько переменчив мир, и насколько быстро менялись они сами, загадывать что-то определенное было просто бессмысленно.
Кирилл чувствовал, что с Варей ему хорошо. Но иногда его грызли сомнения – для него она была слишком сильной. Не независимой, но именно сильной! Что же касается «независимости», то Кирилл в последнее время вообще перестал воспринимать это слово – в один из дней он сидел в медитации и увидел, что независимости, как таковой, просто не существует, всё взаимосвязано, и все взаимосвязаны. А объявлять себя независимым от кого– либо, значит, противопоставлять себя этому кому-либо – что, конечно, независимостью не является.
Варя была сильной. Она была, как кремень. Ее сила произрастала непосредственно из бесконечности, с которой она была крепко связана, поэтому ждать от нее снисходительности, понимания и прочих так называемых человеческих чувств, являющихся синонимом слабости, не приходилось. И Варя могла быть рядом только с сильным – причем, лучше, если ее спутник будет сильнее ее. А Кирилл сомневался, что он именно такой.
