– И что, мы на самом деле вымираем?! – вздрогнул я.
– А то?! – усмехнулся Цикеннбаум, – вот ты почему не женишься и не заведешь себе детей?!
– А вы, Арнольд Давыдович?!
– Да, что я! – махнул рукой печальный Цикенбаум, – у меня судьба такая…
– Какая, такая?!
– Многогрешная судьба моя, ой, многогрешная!
– А что это вы тут делаете?! – незаметно подошла к нам Стелла.
– Да, вот, хочу вас обвенчать! – засмеялся Цикенбаум.
– Вот уж вас бы с кем-то обвенчать, – засмеялась Стелла и глотнула водку прямо из горлышка бутылки…
– Нет, но у меня никого нет, – возмутился профессор Цикенбаум, – а вы уже какой год встречаетесь!
– А если мы не хотим?! – поддержал я Стеллу.
– А вы через не хочу, Россия-то ведь вымирает, смертность опережает рождаемость!
– А кто это сказал?! – прищурилась на него Стелла.
– Статистика! – покачал головой удрученный Цикенбаум.
– Да, говорят, и Европа тоже вымирает, – хихикнула Стелла.
– Как, в общем, и вся наша цивилизация! – вздохнул Цикенбаум и опять глотнул водки из стаканчика.
– Арнольд Давыдович, вы с колбаской! – протянул я ему бутерброд.
– Ты бы так за Стеллой ухаживал! – нахмурился Цикенбаум.
– А если я не хочу, чтоб кто-то за мной ухаживал! – крикнула Стелла, и приобняв меня, села ко мне на колени.
– И что, вы, все никак не поженитесь?! – покачал головой профессор.
– Ты, что, зациклился, что ли?! – уже перешла на «ты» Стелла.
– Россия ведь вымирает, весь мир вымирает, а вы! – Цикенбаум огорченно взглянул на нас и снова выпил водки. Мы со Стеллой переглянулись и засмеялись.
– Смейтесь, смейтесь, вот, китайцы придут и будет вместо России Китайская народная республика!
– А что, они ребята неплохие, трудолюбивые! – засмеялась Стелла.
– А вы знаете, что убыль российского населения составляет около 3,5% в год, и что уже через 15 лет население России сократится вдвое, – Цикенбаум снова выпил водки и уже прилег на дерево, подложив под голову руки…
– Ну и что из этого?! – Стелла тоже выпила водки и поцеловала меня.
– И что вам совсем детей не хочется?!
– Ну, сначала хотелось, потом перехотелось! – усмехнулась Стелла.
– Эгоисты, самые настоящие эгоисты! – закричал Цикенбаум, чуть приподнявшись и снова плашмя упав на дерево.
– А может, это мы из-за нашего правительства вымираем?! – спросил я профессора.
– Было бы глупо винить в этом наше правительство, – вздохнул Цикенбаум, – ведь в странах Западной Европы вымирание населения тоже происходит, и даже приток мигрантов из Африки и Азии не помогает!
– В общем, скоро все сдохнем! – развеселилась Стелла.
– Эх, девочка, все, абсолютно все свидетельствует о необратимых процессах вымирания человеческой цивилизации! – Цикенбаум неожиданно покачнувшись, упал в сугроб и мы его со Стеллой подняли и снова положили на дерево.
– Ну и вымрем, а вам-то что?! – неожиданно обозлилась на Цикенбаума Стелла…
– А я переживаю! – поднял вверх указательный палец Цикенбаум.
– Вона оно как! – улыбнулся я, попытавшись рассмешить Стеллу.
– Как будто от ваших переживаний что-то изменится, – Стелла прикусила губу и с неприязнью посмотрела на профессора.
– Может, ничего и не изменится, но переживать мне тоже никто не запретит! – обиделся в свою очередь профессор.
– Арнольд Давыдович, может, не будем больше о вымирании! – взмолился я.
– Эх, друзья мои, есть общие процессы внутри цивилизации, которые и ведут наше человечество к вымиранию!
– Может, его чем-нибудь ударить, и тогда может он станет нормальным, – предложила мне Стелла…
– К сожалению, технический процесс в совокупности с интеграцией создал новый тип человека, эгоцентриста, который думает только о себе и своем благе! – повысил голос профессор Цикенбаум.
– Это он о нас! – злорадно захохотала Стелла, обнимая меня за шею.
– Инфантильность большинства людей, неспособность принимать на себя ответственные решения, а также желание насладиться всеми благами цивилизации создали редчайший тип человека, нежелающего продлевать свой род в угоду себе и своим эгоистическим устремлениям! – опять поднял вверх указательный палец профессор, и в это же время Стелла резко вскочила и укусила его палец…
– Дуреха, мне же больно! – закричал профессор.
– А по мне лучше слушать, как вам больно, нежели чем слушать о вымирающем человечестве!
– Водка кончилась! – сказал я подняв над собой пустую бутылку…
– Сейчас резко снизилось количество браков и увеличилось количество разводов, и очень здорово увеличилось количество семей, не имеющих детей! – опять взялся за свое Цикенбаум.
– Он, чокнутый! – всхлипнула Стелла, – он довел меня уже до истерики!
– Да уж, – вздохнул я, обнимая ее.
– Между прочим, большинство молодых людей ведут совершенно беспорядочную половую жизнь, и не желают вступать в брак, хотя Россия-мать вымирает! – крикнул Цикенбаум.
– Ну и что, что она вымирает?! МЫ-то здесь причем?! – крикнула в ответ плачущая Стелла.
– Люди не хотят иметь детей, как по социальным проблемам, – из-за отсутствия жилья, так и по духовным, – из-за отсутствия идеалов и попытки реализовать свое Эго любым другим способом! – продолжил ораторствовать Арнольд Давыдович.
– Он даже не слушает нас! – еще громче всхлипнула Стелла.
– А может, действительно нам пожениться и сделать детей? – я смущенно поглядел ей в глаза…
– И ты туда же?! – с гневом крикнула она…
– Большинство людей интересует только личное благосостояние или рост профессиональной карьеры, через которую они также желают улучшить свое благосостояние! – голос Цикенбаума разносился над рекой как своеобразное дополнение журчанию ручьев и шуму ледохода на реке.
– Как же хорошо ни о чем не думать! – прижалась ко мне Стелла.
– Конечно, подмена истинных ценностей человеческой жизни ложными ярко прослеживается в культуре, и прежде всего в деградации всеобщей культуры, как на эстраде, так и на телевидении и в киноискусстве, где царит легкая и непринужденная обстановка циничной любви и всеобщего маразматического обывательского романтизма… Обсасывание жизни звезд, политиков, их благосостояния, скучные детективные истории и высосанные из пальца мелодрамы, песенки ни о чем, кроме любви в красивой обертке! – Цикенбаум уже явно издевался над нами.
– Арнольд Давыдович, мы хотим тишины! – прикрикнул я на профессора, услышав опять мучительные рыдания Стеллы.
– Кроме этого, технический прогресс в совокупности с человеческим фактором породил цепь постоянно возникающих катастроф на дорогах, на транспорте, и на производстве, которые незаметно ведут к истреблению нашего человеческого рода…
В этот момент Стелла действительно ударила Цикенбаума по голове своей вязанной шапкой, отчего профессор замолчал…
– Да уж, – удивился я тому, как Стела ловко успокоила профессора.
– А может, нам действительно пожениться и сделать детишек?! – с улыбкой поглядела на меня Стелла, и мы, рассмеявшись, обнялись и крепко-крепко поцеловались под громкий крик профессора Цикенбаума: Горько! Горько! – кричал профессор до тех пор, пока у него не сел голос и уже охрипшим голосом он продолжил нам рассказывать, но уже не о вымирании всего человечества, а о его возрождении… Аминь…
Как мы прославились с Цикенбумом
Берег Оки. По реке плывут льдины. Мы стоим с Цикенбаумом и Стеллой на берегу реки и пьем водку.
Цикенбаум. (шепотом) Весна!
Я. (шепотом) Ага!
Цикенбаум подмигнул мне левым глазом.
Стелла. (гладя меня по головке рукой) Какой ты милый!
Цикенбаум (улыбаясь и размахивает радостно руками) Просто ох*еть!
Стелла. (сердито) Профессор, ну, как вам не стыдно!
Цикенбаум. (мне) Она, что, чокнутая?!
Я (сокрушенно) Эх, профессор, профессор!
Цикенбаум. (с удивлением) И ты тоже?!
Стелла. (мне) Кажется, профессор перепил!
Я. Арнольд Давыдович, а вас не тошнит!
Цикенбаум. (с обидой) А может тебе самому два пальчика в рот вставить?!
Стелла (поглаживая нежно меня по голове) Не обращай внимания, он просто пьяный!
Цикенбаум. (с возмущением) Я пьяный?! В хорошую же я компанию попал!
Я. Стыдно, Арнольд Давыдович, очень стыдно и обидно!
Цикенбаум. Да что я такого сделал?!
Стелла. Кажется, вы ругнулись матом!
Цикенбаум. (удивленно) Я?! Матом?!
Стелла. (с ироничной усмешкой) А чем же еще-то?!
Цикенбаум. Мне надо выпить! (глотает водку из бутылки)
Я. (умиротворенно, с улыбкой Стелле) Ничего, он сейчас выпьет, зато потом не будет ругаться матом!
