Путаница, возникшая в стране от употребления слова «еврей» как национальной принадлежности человека, и употребление этого понятия в смысле партийной принадлежности сделали проблемы сионизма и антисемитизма настолько комичными, что они сами по себе стали изживаться…
– Милая Маша, – в голосе Антона Гавриловича проскальзывала еле заметная отеческая фамильярность. – Вы должны твердо усвоить, что Московская Россия – это совершенно отдельное государство. Как разведчица, вы обязаны не забывать этого ни на минуту. Теперь повторите задание.
– Я должна (Маша подняла свои прелестные серые глаза на потолок) после прибытия в Москву постараться добиться свидания с политическим заключенным Давидовичем. Поддержать его морально. Сообщить, что несмотря на то, что он еврей по национальности, наша Новая Еврейская партия относится к нему с уважением. Петербургская Россия может предоставить ему политическое убежище и работу по специальности. Между прочим, надо дать понять Давидовичу, что его третья жена и внучка имеют в Петербурге хорошую репутацию…
– Умница! Теперь о маршруте… – Антон Гаврилович открыл голубую папку. – Попасть в Московскую Россию можно только через нейтральную Америку. Соединенные Штаты Европы плотно закрыли всю свою общую границу с Московской Россией. Вот ваши билеты и путевой лист. Надеюсь, не нужно объяснять, что все бумажки должны быть уничтожены перед тем, как вы прибудете на место.
Автостанция находилась возле «Европейской», от которой осталась только внешняя каменная оболочка. Внутри – эскалаторы вместо лестниц, номера, имеющие видеосвязь с любой точкой земного шара, ресторан с автоматическими столами и креслами, в которых клиента двигает электроника от блюда к блюду. Возле этой старой и сверхновой гостиницы Петербурга Маша села в мягкое кресло автобуса. «Мерседес» на воздушной подушке оторвался от битого асфальта и поплыл по пустынному Петербургу.
Правящая партия первым делом взялась за дисциплину в стране. Поэтому праздных прохожих и демонстраций в городе не наблюдалось. Исключения составляли иностранцы, одетые по новой моде в грубые мешки и римские сандалии.
Автобус набрал скорость, и через минуту за окном уже стало не под силу разглядеть отдельные предметы. Менее чем через час Маша вместе с небольшой делегацией из Шведского штата и несколькими чиновниками Новой Еврейской партии оказалась в Хельсинском аэропорту.
Сразу бросалось в глаза, что все авиапассажирские службы были механизированы японскими компаниями. Выполненные совершенно натурально девушки-роботы в кимоно в секунду решали все возникшие вопросы. Сумка ваша просвечивалась на расстоянии, поэтому не было никаких унизительных процедур досмотра. Да и сам угон самолета террористами был исключен. Вели самолет так же японские роботы-пилоты. Напугать их ни один террорист не сумел бы.
Когда «Боинг» прошел звуковой барьер, у Маши возникло легкое головокружение. Обычно люди Машиного возраста эту нагрузку вообще не замечают. Но Маша три последних дня перед отлетом практически только пила чай. На довольствие ее поставили только после того, как она приступила к выполнению задания. Плотно Маше удалось пообедать вместе с Антоном Гавриловичем в буфете Министерства внутренних дел.
Чувствительное кресло «Боинга» тут же выдало неслышный сигнал о Машином недомогании. В кабине медицинское вычислительное устройство моментально поставило диагноз.
Через три секунды к Маше спешила улыбающаяся робот-стюардесса с чашкой бульона и слоеным пирожком на подносе. Маша покраснела и долго доказывала стюардессе, что не голодна. Но стюардесса, не меняя улыбки, стояла до тех пор. пока Маша не освободила поднос. Подкрепившись бульоном, Маша сразу почувствовала себя гораздо увереннее и бодрее. Стюардесса-автомат унесла пустую посуду. Девушка три раза вслед повторила ей слова благодарности, чем затруднила работу автомата, Вежливая машина на слова благодарности должна была оборачиваться и раскланиваться…
Маша откинулась на спинку кресла и первый раз за время путешествия улыбнулась. Перед ней, загораживая спинку сидения переднего пассажира, крепился стенд. На нем с умопомрачительным дизайном располагались кнопки и экраны. Маша могла сразу смотреть десяток телевизионных программ и слушать музыку со всех частей света. Но девушка не умела пользоваться всей этой чудовищной мишурой двадцать первого века, поэтому заставила себя сосредоточиться и еще раз пройти в мыслях всю предстоящую работу.
Естественно, вербовка Давидовича, это только часть задачи. Антон Гаврилович дал понять, что у него есть сведения о каких-то тайных и непонятных пока действиях Московского правительства. Шумиха, возникшая в Москве по поводу развлекательного парка в Курской губернии, Еврею внутренних дел показалось чем-то подозрительной. Хохряков был уверен, что проект на деле – двойное дно. Но доказательств не имелось. Хохряков не верил, что Давидович сидит за отказ сменить фамилию. Арест на почве национальной гордости не казался Антону Гавриловичу убедительным… Не связана ли причина ареста с новым проектом…
Все это и предстояло выяснить Маше Невзоровой. Это было ее первое задание.
Маша не заметила, как задремала. Сон у нее был легкий и спокойный. Бесшумная машина легко несла девушку через океан, и, глядя на безмятежно спящую Машу, даже агент ЦРУ, кстати тоже робот, созданный в японском специальном институте, не мог сразу вычислить в ней разведчицу нового Петербургского правительства.
Сон Маши прервала все та же стюардесса, что приносила бульон. На чистейшем русском языке (роботы на авиалиниях имели автоперевод на все языки мира) она извинилась и сообщила, что по причине митинга в аэропорту Нью-Йорка, посадка перенесена в Рио-де-Жанейро. Стюардесса включила для Маши нужный канал телеэкрана и подала наушник с русским переводом.
Дикторша, одетая в модную мешковину, с волнением в голосе сообщала, что в городе и окрестностях эмигранты из России третьей, четвертой, пятой, шестой и седьмой волны вышли на улицы с требованием социалистических преобразований. Крупным планом на экране возникли транспаранты: «Требуем твердого оклада», «Бесплатный специальный паек сегодня», «Позор капиталистам, признающим только работу», «Мы не лошади», «Больше социализма в капитализме»…
Маша не сразу поняла, что происходит. Но она заставила себя включить сознание. Нарушается план операции. Как она улетит в Москву из Рио-де-Жанейро? Робот-агент, исполняющий и роль главного стюарда, тут же пришел на помощь:
– Леди напрасно беспокоится. Ровно через час после посадки она сможет пересесть на рейс Рио-де-Жанейро – Черновцы. От Черновцов до Москвы леди придется добираться вертолетом. Поскольку полоса Московского аэропорта уже не может принимать сверхзвуковые лайнеры.
– Откуда вы знаете, что я лечу в Москву? – вспыхнула Маша.
– Я даже знаю зачем вы туда летите. Но дела двух российских государств не представляют опасности для моего правительства.
Чтобы скрыть смущение, Маша отвернулась к иллюминатору.
Но, все знающий и легко читающий на расстоянии мысли людей, робот-автомат не мог себе представить, как тяжело он ошибся. Произошло это потому, что и сама Маша Невзорова, находясь на борту «Боинга», не могла себе представить, как будут развиваться дальнейшие события, связанные с ее заданием.
Когда дверца возка с надписью «Вторсырье» на борту открылась и Чернуха оказался на улице, то, ослепленный дневным светом, инженер не сразу понял, где он находится. Но, только глаза немного пообвыкли, Чернуха узнал до боли знакомые очертания кремлевских зданий. Здесь он проработал последние десять лет перед заключением. Отсюда и был отвезен в Лефортовскую тюрьму. Дорога тогда заняла гораздо меньше времени, потому что на арестованных бензина еще хватало…
– Давай, давай, нечего головой вертеть, двигай, – подпихнул Чернуху кучер-конвоир. – Двигай за ним…
Николай Васильевич только теперь увидел перед собой невзрачного субъекта в шинели, но без погон. Под шинелью проглядывало штатское. Субъект направился вперед, Чернуха за ним, извозчик сзади. Что-то не понравилось Чернухе, какая-то перемена…
Чернуха оглянулся и понял – возок, запряженный рыжим мерином, стоял там, где раньше находилась Царь-пушка. «Добрались», – подумал Чернуха и кулаки его сжались сами собой.
Президент Иванов решил провести встречу с заключенным не в своем кабинете. Для этого он выбрал кабинет администратора Дворца съездов. Никаких мероприятий здесь в ближайшее время не намечалось. Моисей Наумович верно рассчитал, что тут свидание пройдет наиболее незаметно…
Когда ввели Чернуху, Моисей Наумович поднялся навстречу. Первым протянул руку.
– Садитесь, пожалуйста, Николай Васильевич.
Чернуха молча уселся на стул в углу кабинета.
