Я только что своими руками УБИЛА ПЯТЕРЫХ ЛЮДЕЙ! Я, которая таракана лишний раз не прихлопну! Я ведь даже не понимала, что делаю! Я… убийца?
Пустыми глазами смотрела то на маму, то в пустоту, не в силах даже пошевелить рукой. Пожарище всё подбиралось ко мне, я даже не замечала, а потом… кто-то с размаху ударил меня по затылку.
Никогда бы не подумала, что падать в обморок – это спасение. Можно подумать, что всё случившееся, увиденное и сделанной мною самой – всего лишь кошмарный сон, который забудется поутру…
Небо
Огонь преисподней согреет,
Услужливо сварит эспрессо,
Поджарит мне рёбра ягнёнка,
Усадит на тёплое место.
И я не почувствую холод
Огромного чёрного неба,
Оно ни на шаг мне не ближе,
И даже с иглы Эвереста
Всегда безразлично и слепо.
И думай, что хочешь, но только
Не хочется думать об этом.
Рождаются лучшие мысли под тусклым
Искусственным светом.
Но стоит лишь встать под тяжёлый,
Мерцающий звёздами купол,
Так сразу насквозь продувает тебя
Отрезвляющим ветром
Смотрящее вниз, словно в лупу.
Такое оно, это небо…
В нём тонет отчаяние слабых,
Сгорают в негреющем свете
Открытия разных масштабов,
Там в лёд обращаются души,
Уснувших на облаке «каев»,
Вьют гнёзда из собственной шерсти
И спят в летаргии,
Как жабы,
В видениях светлого Рая.
Долго находится на грани между сном и явью – очень странное ощущение. Какой-то частью сознания или тела я чувствовала, что меня куда-то везут, какую-то постоянную тряску, непонятные разговоры, отдалённые, приглушённые, словно слышу их сквозь плотную вату. Но что-то (или кто-то) не давало очнуться, и всякий раз, когда казалось, что вот-вот проснусь, меня вновь поглощала спасительная тьма. Однако даже в таком состоянии я ощущала, что так, возможно и лучше: пустота – спасение от мысли, побег от боли и осознания. Не важно, где и как я проснусь – важно лишь то, что уже ничего не будет как прежде.
Я не знаю, в какой момент всё закончилось. Приоткрыла будто налитые свинцом веки не потому, что сильно хотелось, а лишь повинуясь инстинкту. Некая комната, кажущаяся мне большим, расплывчатым белым пятном, кружилась в безумном вихре и опадала перед воспалёнными глазами. Хотела приподнять голову, но куда там – она стала тяжёлой, как наковальня, и якорем потянуло вниз, обратно на подушку. Тело будто высохло, меня словно выпили до дна, не оставив ни сил пошевелиться, ни желания, ни возможности всё исправить. Мир рухнул за один вечер. Я не сильная, не стойкая и не боец по натуре. Поэтому меня переломило то, что я увидела тогда, то, что никогда не забуду – словно хрупкую соломинку.
Когда перед глазами наконец прояснилось, с пугающим меня саму равнодушием осмотрела место, в котором оказалась. Довольно просторная, богато и со вкусом обставленная комната, выдержанная в приятных светлых тонах. Мебели не много: большой красивый шкаф со встроенным зеркалом в полный рост, трельяж с изящным табуретом, стол со стулом, тумба у кровати и сама кровать – огромная и мягкая. Ковры, занавески, постель – всё будто королевское. Я в такой комнате точно не была, и у нас в захолустной деревне вообще навряд ли есть дом, в котором есть такая спальня.
Если честно, то я даже обрадовалась появившемуся чувству лёгкой тревоги. Только то сердце живое, которое способно чувствовать. Хоть что-то.
Минут через пять безуспешных попыток, мне всё же удалось встать. Ноги подкашивались, голова кружилось, но удержать равновесие и остаться в вертикальном положении всё же получилось. Прогресс…
Если это чей-то дом, следовательно, имеет смысл найти хозяев. С этой целью подошла к двери, дёрнула за ручку, но она не поддалась… Попробовала ещё несколько раз – результат тот же. И вот тут тревога превратилась в нарастающую панику. Лежать без сознания мне явно понравилось больше, чем осознавать, что я взаперти не понять где и не понять с какой целью. Впрочем, насчёт последнего были кое-какие догадки, но ни одной радужной.
Ещё полчаса помучав крепко запертую дверь, как размазанное по стенке желе сползла на пол, пытаясь собрать себя в кучу и найти выход. Окно из небьющегося стекла тоже заперто, очень крепко. Если я попала в руки к магам, то лучше даже не думать, что из этого выйдет, ибо тогда я в любом случае как минимум в проигрыше. Наверное, легче было бы тогда умереть, чем всю жизнь быть подопытным кроликом, над которым будут ставить опыты.
Попробовала сжечь дверь, снести ураганом – не вышло. Ну да, они не могли этого не предусмотреть. Несмотря ни на что только теперь, впервые за всю жизнь, мои стихии представляются мне не даром, а проклятьем. Силой, за которую нужно заплатить большим, чем в моём понимании стоит сама эта сила – жизнью, мечтами о счастье, свободой. Почему эта сила досталась мне? Слабой деревенской девчонке, со своими взглядами на мир и целями в жизни, совершенно обычными и понятными? Было бы лучше, если бы она досталась тому, кто сильнее духом и умнее. А ещё лучше – никому вовсе.
И в тот момент, когда уже казалось благом расшибиться об стенку и дело с концом, послышался скрежет открываемого замка. Я его даже не сразу услышала, потому очнулась лишь тогда, когда рядом со мной, присевшей на полу у стены, обхватившей колени руками, мелькнула чья-то длинная юбка в пол.
– Очнулась-таки? – Строгий женский голос заставил меня поднять голову, дабы наконец посмотреть в лицо говорившей.
Это была женщина лет тридцати пяти-сорока, полненькая, в простеньком, но безукоризненно чистом строгом платье из светло-коричневого сукна с воротником под самое горло, выглаженный накрахмаленный белый передничек, завязки которого туго стягивали её пивное брюшко, короткие, мышиного цвета волосы, собранные в пучок, виднеющийся из-под кружевного белого чепца. Вытянутое лицо женщины с прямым заострённым носом, бледное, с прищуренными чёрными глазами и широкими тонкими губами, чем-то напоминало морду хищника, приготовившегося сцапать жертву. Неприятная особа… впрочем, по внешности не судят. Вдруг мне каким-то чудом удалось спастись от артефактников, и она любезно дала мне кров на время? Глупо, конечно, надеяться на это, но всё же…. Всё же эта дама похожа на кого угодно, только не на мага. Скорее, на стервятника.
– Да, – поспешно кивнула я, немного смутившись от того, что так невежливо рассматривала её, – Добрый вечер, а как я здесь…
– Вопросы будешь задавать не мне! – Вдруг громко, тоном настоящего генерала прикрикнула женщина, угрожающе сверкнув маленькими чёрными глазками, – Я буду приносить тебе еду, и стану одной из тех, кто будет тебя стеречь. Вырваться даже не пытайся – эта комната надёжно защищена от магического воздействия и от любых возможных попыток сбежать. Моё имя Грунхельда, и моего сочувствия можешь не искать. Я целиком и полностью предана нашему господину.
Вот так пара слов обрывает последнюю ниточку, на которой повисли надежды и душевное равновесие. Значит, я всё-таки попала в лапы к этим чёртовым артефактникам…
– Что за господин? – Безучастно спросила я, хотя это, скорее всего, совсем не имеет значения. Добрый и милосердный человек не запер бы меня здесь, в этой богатой клетке.
– Молчать!!! – Истерично взвизгнула Грунхельда, обрывая нить моих не слишком радостных размышлений, – Кому сказала не задавать вопросов?! Если это вдруг понадобится, хозяин сам расскажет тебе всё, что нужно.
Не знаю почему, но такое обращение меня задело. Ничто так не ценит свободный крестьянин, как эту самую свою свободу. И даже слабому о натуре человеку трудно прогнуться под обстоятельства и людей, если они отвели тебе место бессловесной и безмолвной вещи. Потому слова вырвались раньше, чем я успела себя остановить:
– А кто заставит меня молчать? – Движимая гневом, смерила вошедшую уничижительным взглядом, – Я не чья-то пленница, а свободный человек.
Грунхельда обернулась, и неприятная ухмылка на её бледном лице, наполовину скрытом тенью, показалась мне поистине жуткой.
– О свободе своей, дорогуша, забудь, – склонившись надо мной, чётко и с расстановкой произнесла она, и, выдержав эффектную паузу, продолжала: – Это вчера ты была вольной девушкой, и так же, как все, гражданкой нашей великой Империи. Если бы ты была обычной магичкой, как все, у тебя бы попросту забрали бы артефакт и отпустили бы на все четыре стороны, если бы ты, конечно, при этом не оказала сопротивления. Но это, – она вдруг резко дёрнула за рукав плотной ночной сорочки, которую на меня надели, заставив меня вскрикнуть от неожиданности, едва на порвав её и обнажая правое плечо, чуть ниже которого красовался символ четырёх стихий, – Это, тоесть ты сама, твоя сила – огромная редкость. Возможно, сейчас ты одна в целом мире, впрочем, тебе ли не знать? Ты столько лет скрывалась, боялась… Отсюда не сбежать, деточка, поверь на слово. И не вздумай ничего с собой сделать – у нашего господина есть Книга Мёртвых, он будет раз за разом воскрешать тебя, пока не добьётся нужных результатов. Всё, что я могу тебе сказать о нём – лишь то, что он маг и учёный, давно мечтающий вернуть магию самим людям. Некоторые буквально одержимы этой идеей, потому правосудие не для тебя. За уникальность нужно дорого платить.
