– Я ничего не думаю, звони, – велела я.
Сначала неизвестно откуда выскочила здоровенная овчарка. Псина угрожающе громко залаяла. Минут через пять к воротам вышла женщина. Одета она была не по погоде легко, в трикотажное платье и передник. Чтобы в промозглую погоду не простыть, женщина укутала грудь и плечи пуховым платком. На ногах были стоптанные туфли, которыми она постоянно постукивала друг о друга.
– Вам кого? – спросила она, рассматривая нас через забор и пританцовывая от холода.
– Нам нужен Иванов Петр Васильевич.
– Так их нет никого, – простодушно ответила женщина.
«Не сказала, что Иванов умер. Уже хорошо», – мысленно отметила я.
Угадав в женщине сельскую простушку – скорей всего, дама работала у Ивановых горничной или поварихой, – Алина строго спросила:
– Кого нет? И кем вы Петру Васильевичу приходитесь? – еще она достала из сумки красную «корочку», на секунду раскрыла ее перед женщиной и тут же спрятала. Прочитать, что написано в удостоверении, женщина, естественно, не успела, но Алинины действия возымели успех.
– Хозяев нет, – залепетала она. – Петр Васильевич в больнице, а Татьяна Марковна при нем. А я Тимофеева Любовь Ивановна. Убираюсь здесь, за садом ухаживаю.
– Очень хорошо, Любовь Ивановна. Мы из полиции, – фамилию Алина называть свою не стала, решив, что и этой информации с гражданки Тимофеевой с лихвой хватит. – В какой больнице лежит Иванов?
– В травме лежит. У него лицо порезано и с глазами плохо. Стало быть, в глазном отделении.
– А в каком городе?
– Этого я не знаю, – испугано дернула головой Любовь Ивановна. – Но Татьяна Марковна ему каждый день еду возит.
– Если каждый день, то из Москвы его доставили сюда, – шепнула мне Алина.
– Если только у Татьяны Марковны нет личного самолета, – в ответ пошутила я.
– Нет у них самолета, – поторопилась вмешаться в наш разговор Любовь Ивановна, очевидно испугавшись того, что наличие самолета усугубит вину Иванова. – Только дом и машина … «Мерседес», – нехотя добавила она.
Полагаю, она рассуждала следующим образом: «Просто так полиция не ходит. А если еще спрашивает, есть ли самолет, значит, подозревает в воровстве. И правда, откуда у трудяги может быть самолет?».
Женщина тряслась перед нами, словно осиновый лист на ветру. И непонятно было: то ли она трясется от холода, то ли от страха.
– Любовь Ивановна, мы пришли по поводу травмы, которую получил ваш хозяин на отдыхе, – пояснила я.
– И только-то всего? – она как будто даже обрадовалась.
– Вы не простудитесь? Может, разрешите нам войти?
– Заходите, только в дом я вас не приглашу. Я здесь не хозяйка. Поговорим в моей сторожке, – с этими словами она отперла ворота и впустила нас на территорию.
Сторожка вполне могла служить гостевым домиком: просторная комната, туалет, ванная и маленькая прихожая, в которой помимо шкафа для одежды стоял холодильник и газовая плита на две конфорки.
– А у вас тут уютно, – сказала я, оглядывая комнату. Мебель пускай не новая, но добротная: диван, стол, четыре стула. Телевизор в углу. И пестрые занавески из легкого ситца.
– Не у меня, – уточнила Любовь Ивановна. – У Петра Васильевича. Он сначала в этом домике садовника поселил, но тот запил. Его выгнали. Теперь я в домике живут, ну и за цветами ухаживаю. Вообще-то я прописана в поселке, но дочь замуж вышла. С зятем тесно жить, вот я сюда и перебралась. А что? Мне здесь хорошо: тепло, уютно. Телевизор есть.
– Любовь Ивановна, а что вам известно о травме, которую получил ваш хозяин? Кто его так, знаете?
– Значит, о травме вам рассказать? – переспросила она. – Стало быть, в полицию Татьяна Марковна все-таки пошла…
– Да, она была у нас, – нахмурившись, ответила Алина.
В ее ответе присутствовала явная нестыковка. Если Иванова пришла в полицию с просьбой, чтобы наказали обидчика ее мужа, то мы бы не спрашивали у прислуги, кто его так избил. Может быть, не знали за что, но кто избил, знали бы наверняка.
Однако Любовь Ивановна не дружила с логикой – если люди из полиции спрашивают, значит надо им отвечать.
– Нет, не знаю я, кто Петра Васильевича избил, – вздохнув, сказала она.
– Вот вы только что удивились тому, что Татьяна Марковна к нам пришла. А она что, не хотела? – насторожилась я.
– Она-то хотела – Петр Васильевич не хотел.
– Так-так-так, пожалуйста, подробнее. Значит, Петр Васильевич вернулся домой…
– Нет, он не возвращался. Хозяйка поехала его встречать в Москву. Ну а потом сразу в больницу отвезла.
– Откуда тогда знаете, что он не хотел давать делу ход? – удивилась я.
– По телефону. Я в комнате убиралась, когда хозяйка с Петром Васильевичем разговаривала.
– И что она сказала?
– Она сказала, что в суд подаст и на клочки порвет.
– Кого порвет?
– Этого я не знаю, но хозяйка сильно нервничала, переживая за Петра Васильевича. Он, похоже, ее успокаивал. Татьяна Марковна его слушала, а потом сказала: «Ладно, бог им судья. Они и так достаточно наказаны. Не расстраивайся, Петенька. Доктор обещал, что с глазами все будет в порядке».
– Значит, у него с глазами плохо. Ну а в целом он как? Встает? Ходит?
– Да. И встает, и ходит. Еще по телефону часто звонит.
– А в разговоре Татьяна Марковна никаких имен не упоминала?
– Не помню я.
С улицы донесся собачий лай.
– Может, хозяйка вернулась? – встрепенулась Любовь Ивановна и, схватив пуховой платок, бросилась к воротам, посмотреть на кого там лает хозяйский пес.
– Надо бы поговорить с женой Иванова. Похоже, она-то уж точно в курсе того, кто так припечатал ее супруга, – шепнула мне в ухо Алина.
В сторожку вернулась Любовь Ивановна.
– Молоко принесли, – отчиталась она. – Может чайку согреть?
– Спасибо, мы скоро пойдем. Когда будет Татьяна Марковна?
– Откуда ж мне знать? Рано утром уезжает, поздно вечером возвращается.
– И еще вопрос напоследок. У ваших хозяев такой большой дом, а чем Петр Васильевич занимается?
– Все на честно заработанные деньги построено, – стала на защиту своих хозяев Любовь Ивановна. – Петр Васильевич – хозяин такси.
– Таксист?
– Нет, сам он теперь не ездит. У него несколько машин, на них водители ездят. Да вот же, – Любовь Ивановна сунула руку в карман фартука и извлекла из него визитную карточку фирмы, которая занимается перевозкой пассажиров. – Такси «Эскорт».
– Видела машины с этой эмблемой, – принимая из ее рук карточку с телефонами.
По правде сказать, эти машины не заметить весьма трудно. Во-первых, их с полсотни по городу мотается. А во-вторых, они выкрашены в ярко оранжевый цвет.
«Дело у Иванова налажено хорошо. Заказ такси осуществляется по трем номерам: с двух коротких и одного обычного. Есть и грузовые такси, и микроавтобусы. Значит, деньги для Иванова – не вопрос. Отчего же он тогда полетел на Сейшелы один, без жены?»
– А Татьяна Марковна почему с мужем не поехала? – вместо меня спросила Алина.
– Хозяйка сама только недавно вернулась. Внука возила на лыжах покататься. Да они с мужем вообще никогда вместе не отдыхают. Должен же кто-то за водителями следить? Машин много. Народ самый разный. За всеми глаз да глаз нужен. Вы не подумайте, что моя хозяйка бездельница. Это сейчас она большую часть времени в больнице у Петра Васильевича пропадает. А так в основном в офисе сидит, бухгалтерией занимается.
– Понятно, а офис «Эскорта» где?
– Этого я не знаю, – мотнула головой Любовь Ивановна. – Я и в городе не часто бываю.
Больше ничего интересного мы не узнали. В дом нас Любовь Ивановна не пустила, да там и никого не было, кроме охранника. А с охранниками у меня и Алины редко складываются душевные беседы. По большей части в охранники берут таких церберов, из которых и двух слов не вытянешь. Скрутить в бараний рог, надеть наручники – это пожалуйста. А вот, чтобы по душам о хозяевах поговорить – никогда! Можно даже не представляться ни работником полиции, ни частным сыщиком – ничего не получится. Этот народ фальшивых «корочек» не боится. Охранники – не наш конек.
– Поехали обратно в город, – вздохнула Алина. – Поищем в больницах Иванова. А нет – так Татьяну Марковну навестим. Хотя, – на секунду она задумалась, – чувствую, что надо Иванова колоть. Если он жене запретил в полицию идти, значит, ему есть что от этой самой полиции скрывать. А Татьяна Марковна может нам ничего и не сказать. Из опыта знаю, бухгалтеры редко когда бывают болтливыми. Поехали по больницам.
– Нет, поехали в «Пилигрим», – велела я Алине. – Объезжать все больницы долго. Лучше обзвонить их по телефону, чтобы знать наверняка, куда ехать.
– А Воронков? Думаешь, он уже ушел?
– Ты на часы посмотри. Ему делать больше нечего, как сидеть четыре часа в туристическом агентстве, нас караулить, – посоветовала я подруге и сама посмотрела на циферблат. – Алина, так ведь уже вечер! Нам со Степой домой надо! Олег с нас головы снимет, если заподозрит, что мы опять носимся по городу в поисках убийцы. Ты как хочешь, а на сегодня все! Поехали за Степой. Завтра с утра больницы обзвоним.
