Поэтому врачи доброжелательно относились к таджикам, белорусам и прочим бывшим соотечественникам, ныне иностранцам, нелегально приехавшим «на ловлю счастья».
В этом была глобальная несправедливость: работодатель, нанимая гастриков, серьезно экономил, в том числе и на медицинской страховке. Однако если несчастный таджик заболевал, он и не думал оплачивать его лечение, в итоге бремя ложилось на плечи медиков.
А гастарбайтеры болели много, часто и серьезно. Во-первых, резкая перемена климата, во-вторых, тяжелые условия жизни и, наконец, производственный травматизм.
На стройках таджики падали с завидной регулярностью, разбивались. Для спасения жизни им требовалось серьезное дорогостоящее лечение…
Выходив очередного страдальца, медики только вздыхали: «опять нам ничего не оплатят», причем, говоря «нам», они вовсе не имели в виду собственный карман.
Нейман считал себя человеком сообразительным, но постичь суть системы медицинского страхования не мог. Для него было загадкой, почему, если страховые компании оплачивают каждый страховой случай, доктора получают зарплату, а не гонорары за каждого пациента.
– Разве это логично? – недоумевал он.
– Нет, мой друг, это патологично, – смеялась Дора.
Глеб объяснял, что несовершенные законы позволяют администрации больниц почти безнаказанно прибирать к рукам львиную долю денег. Он периодически дает главврачу острастку, но хватает ее ненадолго. Тот быстро изобретает новые, более изысканные способы мухлевки. «Нету хуже сволочей, чем начальство из врачей», – вздыхал мэр, сокрушаясь, что его возможностей не хватает, чтобы наставить руководство больницы на путь истинный.
– Еще одна жизнь спасена! – Ухмыляясь во весь рот, Дора присоединилась к чаепитию.
Это была ее обычная присказка, когда к ней обращались со всякой ерундой.
– Записать в журнал, Дора Иосифовна?
– Да ну! – беспечно махнула она рукой. – Полиса-паспорта нет, страховая ни черта не оплатит, зачем зря чернила изводить? Можно было бы его вообще послать… ну, хотя бы в поликлинику, да жалко парня стало.
Формально без полиса и паспорта о медицинской помощи нечего было и мечтать. Но чтобы отказать больному без документов, прежде нужно убедиться, что непосредственной угрозы его жизни нет. А чтобы в этом убедиться, надо хоть предварительный диагноз поставить. А диагноз – это восемьдесят процентов дела, и проще назначить лечение, чем препираться с человеком, объясняя ему, что он не имеет права на медицинскую помощь.
В общем, медики смотрели на отсутствие документов сквозь пальцы, настойчиво требуя у каждого документы больше из вредности, чем из меркантильных соображений.
Грозное «Паспорт-полис!» необходимо врачам для психологической разгрузки, чтобы не ощущать себя совсем уж бесправными рабами системы.
Однажды Нейман был с Кристиной на вызове у одной старушки. По ночам он обычно сопровождал начальницу, мало ли на кого наткнешься в чужом подъезде.
Бабке, очевидно, не спалось, и она вызвала «скорую», чтобы поболтать о своих застарелых болячках.
Под интригующий рассказ Кристина задремала. Прерывать старушку смысла не имело – не получив удовлетворения, она вызвала бы их снова через пару часов.
– Обычно, доктор, я прикладываю прополис…
– И пропаспорт, – автоматически среагировала Кристина.
К счастью, бабка была глуховата.
– Как хорошо, Володя, что ты заглянул в нашу обитель. – Дора прислонилась к его плечу.
Он растроганно приобнял ее. Почти сестра…
Рядом с ней ему всегда становилось спокойнее, ее грубоватые шутки действовали лучше любого транквилизатора.
Притулившись к уютному теплому боку Доры, Нейман пригласил ее с Глебом в гости.
– Там у тебя дядя Артур! – засмеялась она. – А у меня уже рефлекс: как его вижу, падаю на пол и начинаю отжиматься. Вы бы с ним, вместо того чтоб ушами хлопать, открыли элитный фитнес-клуб! Я двадцать лет не могла похудеть, а позанималась под руководством Артурчика, и пожалуйте – десять кило как не бывало!
Сказав это, Дора просияла. Воистину ничто так не радует женщину, как потеря лишних килограммов.
Нейман покосился на ее обширный бюст:
– Слава богу, Дорочка, самые прекрасные участки твоего организма от Артуровых зверств не пострадали.
– Подумайте, может быть, вам еще группу мужиков набрать? Подать как элитный клуб для состоятельных бизнесменов. Уверяю, у вас отбою не будет от клиентов. Я бы первая Глеба отдала. А то у него вечно то нога не гнется, то позвоночник болит! – Дора захихикала. – Намедни целый день стонал, как дедушка из рекламы: спина, спина… ходил по типу каменного гостя. Ну, я его быстро вылечила. Говорю: Глеб, выпить хочешь? Он тут же распрямился и полетел в магазин.
«Может, и правда организовать спорт-клуб? – желчно подумал Нейман. – Раз Дора довольна, будем считать, что основной пиар уже состоялся. Весь город в курсе талантов Артура. Уйду со «скорой», на кой черт мне эта работа сдалась без Кристины! Столько лет был подневольным служащим, почему бы теперь не попробовать себя в бизнесе? Кристина только обрадуется, если я уйду…»
Почувствовав его грусть, Дора притихла.
Они выпили еще по чашке чаю, а потом за дверью послышались торопливые шаги, застучали колеса медицинских каталок, и Нейман понял, что пауза кончилась. Он простился с Дорой и собрался уходить, но она вдруг придержала его за локоть.
– Я так рада, что мы снова живем в одном городе, – мягко сказала она. – Ты же настоящий друг нам, верно?
– Верно, – улыбнулся он.
– Глеб никогда не говорил, но он всегда очень ценил, что ты заботился обо мне и детях, когда он ходил в море.
– Я знаю, Дора.
– Ведь дружба не только в том, чтобы тусоваться вместе, правда? Можно годами не видеться и оставаться близкими людьми.
Владимир Валентинович кивнул.
– Ты знай, пожалуйста, что ближе и роднее тебя у нас друга не было и не будет. И приходи к нам почаще. Глебу сейчас очень тяжело. Крупный капитал давит. Прямо как в учебнике истории, помнишь? Господство финансовой олигархии. То подай им землю под коттеджный поселок, то под торговый центр…
Владимир Валентинович заметил, что, может быть, большой торговый центр городу и не помешает.
– Возможно. Я такими категориями не мыслю, просто знаю, что Глеб не хочет связываться с монополистами, а они лезут. Рынок больно перспективный. Ты уж поддержи старого друга, ладно?
…Это был последний хороший день.
Кристина позвонила в девятом часу вечера. Нейман почему-то сразу почувствовал несчастье, увидев на дисплее ее номер. Сердце болезненно сжалось, а во рту появился противный кислый привкус страха.
– Владимир Валентинович, мне кажется, вам стоит подъехать в больницу, – сказала она мягко. – С Дорой Иосифовной нехорошо.
Вскочив с дивана, он принялся бестолково одеваться, как сквозь вату слыша ее голос.
Невозможно было поверить в то, что она говорила.
…«Скорую» вызвал Глеб, вернувшись с работы и обнаружив жену лежащей без сознания в холле. Кристина немедленно помчалась на вызов. Вначале она предположила инсульт, но, осмотрев Дору, вынуждена была поставить диагноз черепно-мозговой травмы.
Она сразу повезла Дору в реанимацию, там уже ждали все специалисты – кого подняли по тревоге, а кто сам прибежал, услышав страшную новость.
Положение оказалось серьезнее, чем Кристина определила при первичном осмотре. Несмотря на нормальное давление и пульс, Дора не приходила в сознание, а потом давление стало повышаться – тревожный симптом.
В реанимации определили кому и готовились выполнить компьютерную томографию головного мозга. Дышала Дора пока самостоятельно, но в любой момент ее могли перевести на искусственную вентиляцию легких.
Ничего еще не было ясно, и Кристина позвонила ему затем, чтобы он поддержал Глеба, который находился в очень плохом состоянии.
Спешно одевшись, Нейман на такси приехал в больницу. Кристины он не застал, ей пришлось уехать отрабатывать смену.
Он отправился на поиски Глеба. Обогнул группу докторов, собравшуюся на первом этаже при входе в рентгеновское отделение. Владимир Валентинович понял, что они говорят о Доре, но не вслушивался и тем более не вмешивался. Понимал, что эти люди справятся без его помощи, а спрашивать о Дорином состоянии – только отвлекать их.
Некоторые врачи были в накинутых прямо на уличную одежду одноразовых халатах: их вызвали из дому. Таких было много, и у Неймана стало легче на душе – они напомнили ему солдат, поднятых по тревоге. Они обязательно победят, решил он и поднялся на один пролет. Кристина сказала, что отвезла Дору в реанимацию, значит, и Глеб там.
В само отделение Глеба, разумеется, не пустили, он сидел под дверью, растерянный и беспомощный, как брошенный пес.
Нейман примостился рядом, деликатно кашлянул, но ничего не сказал. Да что тут скажешь?
