Игорь Соколов - Мое волшебное чудовище

Мы шли за Палычем быстрым шагом, уже слыша внизу какой-то сильный непонятный шум.

Это речка шумит, Осетр. – Объяснил нам Палыч. – Раньше в этом месте была плотина и водяная мельница, это было в далекую старину, а сейчас остались одни только каменные глыбы в воде, об которые разбиваются и шумят волны. Течение здесь очень быстрое и вообще речка, несмотря на свое узкое русло, очень коварна!

А зачем мы тогда идем к ней?! – спросила Клара, опираясь на мою руку и спускаясь вниз по склону холма.

Но я же сказал вам, что так нам легче выйти по речке к любой деревушке, а от нее уже добраться домой!

А как же моя сестра?! – спросила Клара. – Или мы ее уже больше не будем искать?!

Вы уж меня извините, но у меня дома семья, – рассердился Палыч, – меня и Эля ждет, и дочь моя, Анечка, и матушка моя, тоже Аннушка! И вас ждут, и наверняка, волнуются!

А что же вы тогда с нами пошли, да нас еще за собой позвали?! – ухмыльнулась Клара.

Пьяный был в дымину, поэтому и не соображал ни черта, – завздыхал Палыч, – да вы тоже лыка не вязали! Разве не так?!

Может оно и так, но заморочили-то голову вы нам, а не мы вам, – поглядел я с укором на Палыча.

Да, я хотел, как лучше, – начал оправдываться Палыч, – я хотел помочь Кларе найти ее сестру!

А кто кому мозги запудрил?! – закричал я.

Да, успокойся, ты, – схватила меня за руку Клара, – неужели непонятно, что Палыч ни в чем не виноват! Он просто хотел нам помочь!

Конечно, не виноват, конечно хотел помочь! – глубоко вздохнул Палыч.

Ну ладно, Палыч, извини, – и я подошел к нему и пожал руку.

Во всем виноваты бабы, – шепнул мне тут же на ухо Палыч и с улыбкой подмигнул.

Когда же этот спуск закончится?! – пожаловалась Клара.

Очень скоро, – пообещал Палыч, и действительно через несколько минут мы вышли к речке и сразу же на другом берегу увидели Иду с каким-то бородатым мужиком.

Они вдвоем сидели у костра с большим мраморным догом и весело смеялись, а рядом лежали их телогрейки, от которых поднимался пар.

Ида! – закричала Клара, выбежав на берег.

Клара! – закричала в ответ Ида и замахала ей рукой.

Обе сестры, были очень похожи друг на друга, и только тут я догадался, что они были близнецами.

Ида! —опять закричала Клара и тоже помахала ей рукой.

Клара! Кларочка! – заплакала Ида, выйдя на край заросшего осокой берега.

Рядом взлетали соловьиные трели, солнце уже садилось за лесными холмами, а две сестры как в сказке, с двух берегов окликали друг друга и плакали.

Палыч вздыхал, я молчал, тот бородатый мужик на том берегу то чесал себе затылок, то ухо, то задницу, а мне почему-то явилась в голову странная мысль о том, что все это уже когда-то было… И была эта речка, и эти люди, и Клара, мое волшебное чудовище…

Светлая девчонка,

Белая постель,

Сладко машет ножкой,

На дворе апрель.

Солнце светит ласково,

А в душе мечта,

Чтоб моя любимая

Была моя судьба!

Уведу я милую

На ноченьку в лесок

И раскинув ноженьки,

Скину поясок.

Шепчет пусть любимая,

Милая моя,

Чтоб как будто спьяну мне

Сразу же дала!

Ах, ты, юность светлая,

Снова не вернешь,

Соловьем да иволгой

Над рекой поешь!

Та же даль туманная,

Девичья слеза,

И росой багрянною

Светят небеса!

Только нет тех девушек

И след простыл парней,

А во мгле у церквушки

Тишина светлей…

От темных мыслей зарождаются болезни,

От светлых мыслей появляются мечты,

И те, и эти тают тихо в бездне

На грани самой вечной чистоты…

Душа моя не раз просилась в бездну,

Как будто там ей будет хорошо,

Так зверь несчастный рвется к лесу,

Ища в нем обиталище свое…

Я сотни раз искал себе дорогу,

Я шел сквозь рай, сквозь вечные края

И только раз лишь помолившись Богу,

Совсем немного вспомнил про Тебя.

Что мне Любовь, вся страсть сгорает быстро

И угли вряд ли возродят былой костер,

Одни лишь тучи могут сделать небо чистым,

Все вместе слившись в грустный разговор…

Пусть дождь омоет вход в иное зренье,

Где за буграми лет все образы молчат,

Твое, мое, одно все поколенье

Уходит мыслями на небо в чистый сад.

Там напоют ветра дорогу только в Вечность…

Там тишина вернет тебе уже назад

Твой нежный взгляд и твою юную беспечность,

Ради чего раскрыты двери в ад…

От темных мыслей зарождаются болезни,

От светлых мыслей появляются мечты,

И те, и эти тают тихо в бездне

На грани самой смертной красоты…

Тихи и безмерны движения лодок,

Где звезды на волнах прозрачно бледны,

И сам весь уходишь как будто под воду,

Под всплеск одинокой осенней волны…

Находит мой слух беспробудный и сонный,

Ползущий во мглу, сокровенья ища,

Где дух безымянный, но все же ядреный

Спускается ветвью на парус плаща…

Плыву по равнинам, гляжу в деревеньки,

Последних избенок дымят острова,

Такое богатство не купишь за деньги,

Пока еще лес, вся природа жива…

Скрываюсь в лесу, обнимаю деревья,

Шепчу и брожу по опавшей листве,

С ангелом вместе мое вдохновенье

Птицей летает в ночной синеве…

Встряхни юбчонкой,

Девчонка пьяная!

Пройдись с мальчонкой

В даль румяную!

Отдайся вся ты

Ему до пальчика!

А он тебе за то

Подарит зайчика!

Ах, юность, юность,

Многогрешная!

Не плачь, девчоночка

Эх, безутешная!

Напейся снова,

Да потихонечку

Окуни во мрак

Свою головочку!

Там снова бродят

Ах, те же мальчики!

За ними снова

Заскачут зайчики!

И жизнь по полю

Вихрем носится!

Тебе во благо,

Эх, дароносица!

Встряхнись головкой,

Девчонка пьяная!

Звени подковкой,

Да в даль румяную!

Там снова что-то

Как будто деется!

Летит пацан к тебе

И вновь надеется!

Ну дай словить ему

Твою срединушку!

А он за то тебе

Подарит сыночку!

А может даже

И красну девочку!

Такую ж пьяную

Эх, малолеточку!

Эх, жизнь по полю

Вихрем носится!

Тебе во благо,

Дароносица!

Шизофреников мрачных аллея

Прегрешений безумных полна,

Хороша и бледна, как лилея

Среди них санитаркой была.

Стукнув в стенку головкой уныло

И глаза заполняя слезой,

Ей мальчонка больной шептал: мила,

Ты погладь меня нежно рукой!

А она на него поглядела,

Когда в окна светила луна,

Обнажив свое юное тело,

На постель к нему робко легла!

Обнажил свои зубы разбойник

И в прекрасное горло вонзил,

И всю ночь с ней лежал как покойник,

Только кровь из артерии пил!

Шизофреников мрачных аллея,

Прегрешений безумных полна,

Хороша и бледна как Лилея,

Она сном уже вечным спала!

Светит солнышко в мае месяце,

Глаза девушек счастьем светятся,

Всюду цветики, всюду чаянье,

Страсти безумныя да и желания!

По ночам орут коты-кошечки,

А по белым дням пищат крошечки!

Ах, весна-красна, чудо-девица,

В тебе грех большой всюду деется!

В голове шумит и в деревне всей,

Льется реченька и ручьи с полей.

Все цветет-растет, все взрывается,

Мордой срасною улыбается!

Будем песни петь, будем водку пить,

Юность светлую нам не позабыть,

Эх, прости за все, Богородица,

Ничего назад не воротится!

Смысл растворяется, как будто соль в воде,

Мечта как в темноте одна звезда,

Своим мерцанием разыщет свет везде,

Где тайною становится вода…

Века молчат, как будто говорят

С тенями всех уже отчаливших отсюда,

Не потому ли страстно шепчет сад,

Раскрыв глазам бушующее чудо?!

Я весь в тебе, я нежный стыд ловлю,

Мгновенно слившись с твоим смертным телом,

Я раскрываю тайну и горю,

Свечой прощальною, омытой белым снегом…

Грядущий век отдаст календарю

Свою невидимую странницу-страницу

И будто волк, завывший на луну,

Я разлучу тебя со смыслом…

Чтоб ты плясала, как огонь в глазах

И медленно водою растекалась,