Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Одинокому везде пустыня

«Объединение русских врачей за границей» создало и обслуживало в Париже русский госпиталь на пятьсот человек; в Сорбонне работали десятки русских ученых как в точных, так и в гуманитарных науках, притом многие из них занимали весьма видное положение в своих профессиях; были русские газеты и издательства, действовал франко-русский университет, дипломы которого приравнивались к французским, устроители его смотрели далеко: он был создан «для подготовки молодых кадров для общественной деятельности на родине»; работали Православный богословский институт, Русский народный университет – что-то вроде вечернего отделения, Русский политехнический институт, Русский высший технический институт, Русская консерватория им. С. В. Рахманинова, которая, кстати, процветает до сегодняшнего дня. В надежде на лучшее генерал Российского Генерального штаба Н. Н. Головин создал даже высшие военные курсы, правда, французы не разрешили ему выдавать дипломы.

В 1861 году в Париже на улице Дарю был построен православный собор Александра Невского и с тех пор стоял одиноко во французской столице. После исхода русских в конце 1920-х годов в пятнадцатом, шестнадцатом и пятом районах Парижа, а также в его пригородах стали бурно строиться православные храмы. К 1930 году у возглавлявшего русскую церковь в изгнании митрополита Евлогия было в Европе уже сто приходов.

Более подробно о русских организациях в Париже можно прочитать во многих мемуарах и книгах о русской диаспоре, но хотелось бы особо отметить превосходный труд французского профессора Елены Менегальдо «Русские в Париже. 1919–1939».

Opalescentia (от «опал» и лат. – escentia – суффикс, обозначающий слабое действие) – рассеяние света мутными средами, обусловленное их оптической неоднородностью.

Контес – графиня (фр.).

Факты из разговора старушек не являются досужим вымыслом, а имеют историческую подоснову. Сегодня существует по этому поводу ряд открытых читателю литературно-исторических источников.

На эти стихи юного Ивана Бунина обратил внимание Лев Толстой и читал их вслух в кругу семьи. А Мария вспомнила стихи с ошибкой. В подлинном тексте: «грибы сошли». Но у памяти свои поправки, и Мариино сотворчество не ухудшило бунинскую строку, а только придало ей новое измерение. Сотворчество народа и классиков большая тема и, увы, до сих пор, кажется, никем не затронутая.

Муфтий – Верховный судья.

Кади – судья.

Адиль – писарь, он же присяжный заседатель, он же помощник судьи – един в трех лицах.

Для автора остается загадкой, как стихи Георгия Иванова, датированные в его собрании сочинений 1950 годом, попали в письмо Марии Александровны, написанное в конце 1936 года. Возможно, как это часто случается в поэтической практике, были какие-то ранние варианты стихотворения.

По многим десяткам мемуаров русских эмигрантов первой волны, ставших доступными нашему обществу в последние годы, сложилось впечатление, что эмигрантами первой волны были исключительно люди искусства, литературы, инженерно-техническая интеллигенция, богатеи и аристократы. А между тем, в той первой эмиграции оказалась значительная доля крестьянства и рабочего класса, не только русского, но и украинского.

В 1945 году румынский теплоход «Адреал» был передан в счет репараций СССР и назван «Николаев».