Потом она плакала сердцем.
Сердце ее было готово ко всему. Мудрость и Сила Света пели в нем.
И я успокоился. Впервые после гибели Фер и Уб.
Если Свет послал нам Храм, значит, он пошлет и еще одно видящее сердце. Оно придет. Надо просто ждать. Искать. И готовить Храм к Последнему Поиску.
Она поселилась у нас в горах. Я берег ее молодое сердце. Осторожно говорил с ним. Бережно трогал. В Малом Круге мы поддерживали Храм. Ее сердце крепло с каждым днем. И через 94 ночи в Малом Круге мы произнесли с ней все 23 слова. Она стояла с нами на снегу. С двадцатью двумя мудрыми сердцем. Мы произносили слова. И слова Света сияли в наших сердцах. И сердце Храм сияло вместе с нами. Оно было сильным. Оно могло многое.
Мы поддерживали Храм.
Она шла по стопам Фер. Я сделал ее путь более простым. Потому что я знал Фер. Я помогал Храм.
Пришло время, когда мы встали Большим Кругом. На холме лунной ночью, мы, 230 братьев и сестер, стояли, взявшись за руки. И Храм стояла с нами. Мир Земли спал. Но не спали наши сердца. Большому Кругу открылось многое. Мы понимали то, что было скрыто. Что не могло открыться каждому отдельно.
Мы поняли, куда нужно направиться. Куда должно стремиться Братство.
И для Храм наступил важный день.
Это произошло 6 июля 1950 года по времени мясных машин. В маленькой северной стране, где обосновалось Братство. В тот день Храм проснулась, как и другие братья и сестры, с восходом солнца. Она говорила сердцем с нами. И это был мой последний сердечный разговор с ней. Братья поднесли меня к ней. Своими слабыми руками я взял ее молодые и сильные руки. Братство Света окружало нас.
Я заговорил :
– Храм, сегодня тебе предстоит покинуть наше Братство. Ты овладела языком сердца. Ты познала все 23 сердечных слова. Ты готова к подвигу во имя Света. Ты отправишься на восток, в страну, где лежит Лед. И будешь искать братьев и сестер. Будить их сердца. И отнимать их у мясных машин. В стране Льда остались только трое наших : сестра Юс, братья Ха и Адр. Они ждут нашей помощи. И твоей.
Я не говорил с ней о главном. Она знала это и без меня. Ведала то, что открылось всем в Большом Круге: ей предстоит найти свою половину. Которая поможет завершить поиск. Половину, которую ждали мы все. Стоя в Большом Круге, мы ведали, что Лед должен притянуть эту половину. Но в каких краях огромной страны Льда искать второе видящее сердце, не знали мы.
Храм понимала это.
Слабеющими пальцами я сжал ее руки.
Она бережно сжала мои.
Сердца наши вспыхнули, прощаясь. Чтобы встретиться потом. Навсегда. В Главном и Последнем Круге. Чтобы стать Светом.
Пальцы Храм разжались. И оставили мои дрожащие руки. Храм стала отдаляться от меня. Она преодолевала пространство. Она превозмогала время. Она стремилась на восток. Туда, где лежал Лед. Где ждали братья. Где ждало второе видящее сердце.
Я провожаю Храм.
Сердце мое замирает.
Сердце слабеет.
Сердце останавливается.
Сердце сделало свое дело.
И Свет покидает его.
Брат Урал
23.42.
Подмосковье. Мытищи. Силикатная ул., д. 4, стр. 2
Здание нового склада «Мособлтелефонтреста».
Темно-синий внедорожник «Линкольн-навигатор». Въехал внутрь здания. Остановился. Фары высветили: бетонный пол, кирпичные стены, ящики с трансформаторами, катушки с подземным кабелем, дизель-компрессор, мешки с цементом, бочку с битумом, сломанные носилки, три пакета из-под молока, лом, окурки, дохлую крысу, две кучи засохшего кала.
Горбовец налег на ворота. Потянул. Стальные створы сошлись. Лязгнули. Он запер их на задвижку. Сплюнул. Пошел к машине.
Уранов и Рутман вылезли из кабины. Открыли дверь багажника. На полу внедорожника лежали двое мужчин в наручниках. С залепленными ртами.
Подошел Горбовец.
– Здесь где-то свет врубается. – Уранов достал моток веревки.
– Разве так не видно? – Рутман стянула перчатки.
– Не очень. – Уранов сощурился.
– Милой, главное дело, шоб слышно было! – Горбовец улыбнулся.
– Акустика здесь хорошая. – Уранов устало потер лицо. – Давайте.
Они вытащили пленников из машины. Подвели к двум стальным колоннам. Основательно привязали веревками. Встали вокруг. Молча уставились на привязанных.
Свет фар освещал людей. Все пятеро были блондинами с голубыми глазами.
Уранов: 30 лет, высокий, узкоплечий, лицо худощавое, умное, бежевый плащ.
Рутман: 21 год, среднего роста, худая, плоскогрудая, гибкая, лицо бледное, непримечательное, темно-синяя куртка, черные кожаные штаны.
Горбовец: 54 года, бородатый, невысокий, коренастый, жилистые крестьянские руки, грудь колесом, грубое лицо, темно-желтая дубленка.
Привязанные:
1-й — лет под пятьдесят, полный, холеный, румяный, в дорогом костюме;
2-й — молодой, тщедушный, горбоносый, прыщавый, в черных джинсах и кожаной куртке.
Рты их были залеплены полупрозрачной клейкой лентой.
– Давайте с этого. – Уранов кивнул на полного.
Рутман достала из машины продолговатый металлический кофр. Поставила на бетонный пол перед Урановым. Расстегнула металлические замки. Кофр оказался мини-холодильником.
В нем лежали валетом два ледяных молота: цилиндрической формы ледяные головки, длинные неровные деревянные рукояти, притянутые к головкам ремешками из сыромятной кожи. Иней покрывал рукояти.
Уранов надел перчатки. Взял молот. Шагнул к привязанному. Горбовец расстегнул на груди толстяка пиджак. Снял с него галстук. Рванул рубашку. Посыпались пуговицы. Обнажилась пухлая белая грудь с маленькими сосками и золотым крестиком на цепочке. Заскорузлые пальцы Горбовца схватили крестик, сдернули. Толстяк замычал. Стал делать знаки глазами. Заворочал головой.
– Отзовись! – громко произнес Уранов.
Размахнулся и ударил молотом ему в середину груди.
Толстяк замычал сильнее.
Трое замерли и прислушались.
– Отзовись! – после паузы произнес снова Уранов. И опять хлестко ударил. Толстяк нутряно зарычал. Трое замерли. Вслушивались.
– Отзовись! – Уранов ударил сильнее.
Мужчина рычал и мычал. Тело тряслось. На груди проступили три круглых кровоподтека.
– Дай-кось я уебу. – Горбовец забрал молот. Поплевал на руки. Размахнулся.
– Отзовися! – Молот с сочно-глухим звуком обрушился на грудь. Посыпалась ледяная крошка.
И снова трое замерли. Прислушались. Толстяк мычал и дергался. Лицо его побледнело. Грудь вспотела и побагровела.
– Орса? Орус?
Рутман неуверенно тронула свои губы.
– Это утроба икает. – Горбовец качнул головой.
– Низ, низ. – Уранов согласно кивнул. – Пустой.
– Отзовися! – проревел Горбовец и ударил. Тело мужчины дернулось. Бессильно повисло на веревках.
Они придвинулись совсем близко. Повернули уши к багровой груди. Внимательно послушали.
– Утробой рычет… – Горбовец сокрушенно выдохнул. Размахнулся.
– Отзо-вися!
– Отзо-вися!
– Отзо-вися!
– Отзо-вися!
Бил. Бил. Бил. От молота полетели куски льда. Треснули кости. Из носа толстяка закапала кровь.
– Пустой. – Уранов выпрямился.
– Пустой… – Рутман закусила губу.
– Пустой, мать его… – Горбовец оперся на молот. Тяжело дышал. – Ох… родимая мамушка… сколько ж вас, пустозвонов, понастругали…
– Полоса такая, – вздохнула Рутман.
Горбовец со всего маха стукнул молотом по полу. Ледяная головка раскололась. Лед разлетелся в стороны.
Болтались разорванные ремешки. Горбовец бросил рукоять в холодильник. Взял другой молот. Передал Уранову.
Уранов стер иней с рукояти. Угрюмо вперился в бездыханное тело толстяка. Перевел тяжелый взгляд на второго. Две пары голубых глаз встретились. Привязанный забился и завыл.
– Не полошись, милой. – Горбовец стер со щеки кровяные брызги. Зажал ноздрю. Наклонился. Высморкался на пол. Вытер руку о дубленку. – Слышь, Ирэ, шашнадцатаво стучим, и опять пустышка! Што ж это за пирамидон такой? Шашнадцатый! И – пустозвон.
– Хоть сто шестнадцатый. – Уранов расстегнул куртку на привязанном парне. Парень заскулил. Его худосочные коленки тряслись.
Рутман стала помогать Уранову. Они разорвали на груди парня черную майку с красной надписью WWW.FUCK.RU. Под майкой дрожала белая костистая грудь в многочисленных крапинках веснушек.
Уранов подумал. Протянул молот Горбовцу:
– Ром, давай ты. Мне уже давно не везет.
– Ага… – Горбовец поплевал на ладони. Взялся. Замахнулся.
– Отзовися!
Ледяной цилиндр со свистом врезался в тщедушную грудину. Тело привязанного дернулось от удара. Трое прислушались. Узкие ноздри парня затрепетали. Из них вырвались всхлипы. Горбовец сокрушенно покачал косматой головой. Медленно отвел назад молот.
