Света улыбнулась Артуру и продолжила занятие. Выбрала внутренности, аккуратно отделила икру, соскребла черную пленку, отделила хребет с хвостом, сполоснула тушку в миске с водой, отрезала две полоски — балык, потом обработала третью полоску, живот селедки — тешу, оторвала от нее плавники, поскребла снаружи, чтобы не осталось чешуек, плавничков и прочего несъедобного.
Все отходы Светлана завернула в газету и выбросила в урну с картофельными очистками. Потянув к себе чистый газетный листок, положила его на кухонную дощечку и быстро-быстро нарезала приготовленную селедку на кусочки. Поддев линейку селедочных кусочков ножом, Света перенесла ее в селедочницу и аккуратно скинула одним движением ножа.
— Смотри, в газете тоже налогами занимаются! — сказала Света.
— Где, покажи, — откликнулся Артур и потянулся к газете в селедочных пятнах.
— Не бери эту, запачканную! Такие объявления в каждой «Экстра-М», — Света назвала газету, которую бесплатно засовывали во все почтовые ящики Москвы. В основном, листы газеты использовались москвичами на хозяйственные нужды — что-нибудь завернуть, подложить куда-то, а потом выкинуть. Светлана указала на стопку газет, которую принесли специально для этого. Артур взял одну и отложил. «Какая толковая девка!» — очередной раз подумал Артур.
К концу обеденного перерыва справились с подготовкой и уселись за стол. На столе стояла дымящаяся картошка, селедка, домашние соленья, вареная колбаса, купленная у белорусов. Отдельно на небольшой тарелочке разместили главный деликатес — тонко порезанную «Браунгшвейскую» колбасу. Этот сорт копченой колбасы без очереди продавался на Тишинском рынке в маленьком магазинчике, но стоил безумно дорого.
Такую вкусную картошку Артур ел только раз в жизни, прошлым летом — мать привезла с Кипра бумажный пакет и вынула из него три крупных продолговатых клубня. Картошку тогда сварили «в мундире» и лакомились ей, как неведомым заморским фруктом. А эта вкуснейшая картошка была выращена лично самой именинницей на собственном участке по Дмитровскому направлению! Ура! За здоровье Светланы, картофелевода-мичуринца!
Пили водку, потом Володя достал из сейфа казенный спирт, и мужчины добавляли спиртом, причем двое не разбавляли. Но никто сильно не напился, некоторые даже говорили, что сегодня хотят еще поработать. Только ходить в другие подразделения Володя запретил.
Светлане прочитали поздравительную оду легкомысленного содержания. Как и во всех трудовых коллективах, в конструкторской бригаде поздравительное стихотворение, обращение к незамужней девушке, было несколько фривольное, призывающее девушку к замужеству:
Наша Света — как конфета.
Нам сегодня двадцать пять.
Вместе означает это:
Скоро свадьбу нам играть!
Такое вмешательство в личную жизнь, всеобщая осведомленность обо всех, даже крошечных событиях в чужой семье, свободный треп о сокровенном удивили Артура еще тогда, когда он сидел у конструкторов несколько дней подряд. Теперь сотрудники подвыпили, — и понеслось! Лезли во все. На застольях дома Артур такого не замечал. Знакомые родителей не были столь откровенны, соблюдали границы между семейным, дружеским и официальным. Да и опасались друг друга, что ли… Студенты в группе тоже особенно не трепались: расскажешь лишнее, а потом собеседник, который тебя так доброжелательно слушал, тебе же твоими же рассказами — и по глазам! Отец объяснил Артуру, что излишняя откровенность — отнюдь не аристократическая черта.
Жемчужная ниточка, преподнесенная Артуром, вызвала восторг. Все девушки примеряли нитку перед зеркалом, парни смотрели на примерку и молчали.
Потихоньку, полегоньку, а время было — третий час, гуляли уже в рабочее время, нарушали трудовую дисциплину. Девушки стали разбирать посуду, парни — раздвигать столы. Посуду расставили по стопкам: одна — своя, вторая — из соседней бригады, надо помыть и отдать, третью, довольно большую, имениннице предстояло отнести домой.
— Неохота тащить… — жалобно сказала Светлана, подняла глаза на Артура и сразу опустила.
— А ты сегодня понесешь? — спросил Артур.
— Нет, сегодня надо скорей домой. Дома родители ждут, волнуются, как прошло. Им все казалось, что чего-нибудь не хватит: или водки, или закуски. Ну, и с родителями сегодня слегка отметим. Сегодня только подарки возьму. А в понедельник посуду понесу, — с улыбкой сказала Света. Жемчужная ниточка светилась у нее на шее.
— А можно тебе помочь? В понедельник я могу, а сегодня — есть дела вечером, — предложил свои услуги Артур. Светлана радостно согласилась.
Артур забрал газету «Экстра-М», попрощался и ушел к себе в юрбюро.
Сидя у себя, Артур разложил на столе толстую газету. Четыре первых полосы газеты занимали маленькие, размером со спичечный коробок объявления, объединенные рубрикой «Финансовые услуги». Текст объявлений был как будто кодированный, непонятный простому читателю, который взял газету, чтобы найти себе одежду, обувь или другой товар получше, подешевле и поближе к дому. В объявлениях значилось: «Оптимизация налогов. Консультации и практическая помощь», «Договоры подряда», «Доверительные финансовые операции. Любые договора. 6 %.», «Обналичка 108 %». Ничего не поняв, Артур сунул газету во внутренний карман пальто, висящего на вешалке, и решил разбираться завтра дома, на трезвую голову.
В субботу на даче Артур снова читал эти объявления и старался понять, что же в них написано. Звонил по указанным в объявлениях телефонам, в первую очередь, туда, где обещали консультации. По некоторым телефонам отвечали, несмотря на выходной день, но разговор кончался просьбой перезвонить в понедельник. Голос в телефоне пугался вопросов Артура и его неосведомленности в предмете. Голос готов был отвечать только на определенный набор вопросов. Артур плюнул, и отложил дело до понедельника.
Понедельник прошел в телефонных звонках. Звонить было непросто, приходилось выбирать момент, когда все сотрудники уходили из комнаты. Разговаривать о таком неясном деле, оглядываясь на соседа, у Артура не получалось, к тому же конфиденциальность требовалось соблюдать. А на том конце провода «напрягались» от эканья и мэканья. Артур это чувствовал. Несколько раз звонил из закутка Евгении Сергеевны, но оттуда было хорошо слышно по всей комнате. Эх, надо было не ездить на работу, а обзванивать эти конторы из дома! В общем, первая половина дня прошла довольно нервно, главное, впустую.
После обеда позвонила Светлана.
— Ну, как? Поможешь дотащить, не передумал?
— Конечно, конечно, — ответил Артур. — Когда зайти?
Встретились, прошли с сумками через проходную, и пошли к Белорусскому вокзалу. Мимо кольцевого метро, мимо вокзала, за радиальным метро повернули налево и по узкому проходу вышли на платформу, около которой останавливалась сквозная электричка, идущая сначала по Москве к Савеловскому вокзалу, а дальше — по Савеловскому направлению. Вдоль Бутырского вала электричка ехала очень медленно, медленнее троллейбуса 18-го маршрута — два или три троллейбуса обогнали поезд. Потом, еще медленнее, электричка стучала колесами по паутине рельсов, выводящим к Савеловскому вокзалу. Доползли до крайней платформы Савеловского вокзала, опять долго стояли с открытыми дверями.
— Ты каждый день так ездишь? — в наиболее тоскливую минуту ожидания спросил Артур.
— Конечно. На городском транспорте получается дольше и дороже. Только суета, пересадки, перебежки, поэтому не так скучно, — ответила Светлана. — Но я читаю, если сесть удается, и если какая-нибудь бабка с сумками надо мной не повиснет, чтобы место уступила. А ты как ездишь на работу?
Упоминание о том, что при выборе транспорта от дома до работы может учитываться стоимость проезда, удивило Артура. Ведь билеты такие дешевые, пятачок.
— Мы сейчас тоже за городом, на даче живем. Отец меня до метро подбрасывает на машине, а там — на метро. Если в город вернемся, то пешком буду ходить — мы на Большой Бронной живем, недалеко от Пушкинской площади. За полчаса до работы дохожу без напряга.
— Здорово, центр Москвы!
— Иду по Малой Бронной, потом пересекаю Садовое кольцо, потом по улице Красина — и на Тишинку.
— Я знаю, я так в «Театр на Малой Бронной» ходила с работы.
Молодые люди вели легкую беседу, поезд бежал вдоль Дмитровского шоссе, потом углубился в промзону, потом опять появились жилые кварталы с «промзоновским» названием «Керамический проезд», проехали Лианозово, деревню в Москве, пересекли Дмитровское шоссе, на минуту остановились у платформы Марк. И Лианозов, и Марк, и Катуар — крупные буржуи, но платформы не переименовывались, так и назывались всегда. Выехали из Москвы, проехали Новодачную и Догопрудный, где из поезда вышли студенты Московского физтеха. Дотряслись до Лобни, а вот и Катуар, пора выходить! Да, долгонько…
