– Домой можно ее забрать, Володя? – Лялька положила руку на голову Марине.
– Думаю, да. Только покой и никаких резких движений.
– Ладненько. Тогда собирайся, – подмигнула Ляля племяннице и вышла из палаты вслед за врачом.
– Спасибо, что позвонил, эскулап.
– Всегда, пожалуйста. Ты последи за ней, хорошо? Если что, звони. Сотрясение небольшое, но шок, знаешь ли.
– Знаю. Как думаешь, стоит пускать к ней журналистов?
– Не стоит. А вот от разговора со следователем вам не уйти. Она много видела. Хотя с тем мужиком, который ее спас, уже наверняка побеседовали, но она тоже ценный свидетель. Приходили из городской прокуратуры, Борин с ними. Портрет этого парня, который пакет в урну бросил, со слов Маринки составили. Борин ее еще свозит в контору, чтобы фоторобот помогла сделать.
– Ладно, мы пойдем. В гости к нам когда придешь?
– Некогда, Ляль. Правда. С этим ремонтом совсем зашился.
– Соколов еще вам денежек отпишет скоро. У него контракт хороший прошел.
– Как у вас?
– Нормально. Как у всех.
– Что – то не слышу радости в голосе.
– И не услышишь, – легко дотронувшись до его руки, Лялька отвернулась.
«Как в плохом кино, люблю жену лучшего друга», – Березин смотрел на удаляющуюся Ляльку. Каждый ее звонок, каждая мимолетно подаренная встреча тоской забирались в душу. Долго потом приходилось выковыривать из себя глупые надежды. Березин устал. Он хотел жить как все. Отшучиваясь на вопросы о женитьбе, он на самом деле мечтал о семье. Но каждый раз, когда очередная барышня наутро после ночи любви пыталась предъявить на него свои права, он довольно бесцеремонно выставлял ее за дверь. И – из своей жизни. В результате опять оставалась одна Лялька.
Березин подошел к окну, выходящему во двор. Лялька садилась на водительское сиденье джипа. Аккуратно развернувшись, машина выехала за ворота больницы.
Беркутов шел по пустынной улице и прокручивал в уме последний разговор с Молчановым. Речь шла о погибших девушках. Молчанов был на сто процентов уверен, что действовал маньяк. Дело даже не в аккуратно поставленных туфельках, а в том, что этот зверь, похоже, совершал какой – то акт, сжигая их тела. Во всех его действиях наблюдалась некая показуха, как – будто он хотел, чтобы все знали, что он делает. И еще Сергей думал, что на стройке этот человек не посторонний. Он выбирал такие места, которые были не видны ни из сторожки, ни из вагончиков, в которых ночевали рабочие. А значит, нужно проверять всех, от разнорабочих, до руководства. А на это нужно время. И его нет. Потому, что этот упырь может опять найти очередную жертву и сделать свое дело. «Черт, я же хотел предупредить эту девчушку, Марину». Это ее мамаша сбила его с толку. Не успел Беркутов ее высадить из машины, как к ней подбежала рыжеволосая дамочка и потащила ее к дверям больницы. «Я хотела ехать за тобой на дачу», – услышал он ее слова. Что там ей ответила Галина, он не расслышал, но поймал на себе любопытный взгляд ее подруги. Об убитых девушках и о Марине он в тот момент не вспомнил. Чувство облегчения, что поездка закончилась, и досада, что ему даже не сказали спасибо, вытеснили все другие мысли. «Ладно, ее еще пару дней подержат в больнице, там безопасно, да и потом она вряд ли сразу начнет выходить из дома. А завтра я зайду к ней, надеюсь, мамаша не поедет собирать ягоды, пока дочь болеет», – решил он.
Беркутов уже подходил к подъезду, когда какой – то темный комок подкатился прямо к его ботинкам.
– Фунт, зараза! Что б тебя! Ты почему не дома? Через форточку не мог залезть?
Беркутов подхватил кота под толстое пузо и перекинул через плечо. Фунт вцепился когтями в куртку. Беркутов нашарил в кармане ключ. Одной рукой придерживая животное, другой он вставил ключ в замочную скважину. Запах, доносящийся из квартиры, насторожил его.
– Баба Лиза, чем это у нас воняет? – спросил он, заходя в прихожую. В коридоре горел свет. Котяра, до этого мгновения мирно сидящий на плече Беркутова, зашипел и, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, спрыгнул на пол и выбежал из квартиры.
– Блин! Баба Лиза, где ты? – Беркутов, зажав нос, продвигался в сторону кухни по узкому коридорчику. Он уже понял, что пахнет газом, что с соседкой что – то случилось.
В кухне, на полу, лежала Елизавета Маркеловна. Беркутов быстро перекрыл газ, и рывком распахнул окно. Вдохнув свежего воздуха, он наклонился над лежащей женщиной. Глаза ее были закрыты, можно было подумать, что она прилегла отдохнуть, если бы не красная лужица вокруг головы.
«Черт, да что же это такое!» – Беркутов достал из кармана сотовый и набрал номер скорой, затем позвонил в милицию. Открыв окна во всей квартире, он вышел на улицу.
– Привет, Беркут! Что у тебя случилось? – начальник райотдела Кузьмин кряхтя вынимал свои сто кило из милицейского ГАЗика.
– Кто – то ударил по голове мою соседку и пустил в квартиру газ.
– Бабу Лизу? Ничего себе! Кому она могла помешать? Или не она объект?
– Ничего не знаю.
– Тогда рассказывай, как обнаружил тело.
Пока Беркутов описывал подробности своего возвращения домой, подъехала неотложка.
– И вот, что странно. Кот был на улице. Обычно он в окно запрыгивает, ночует всегда дома. В этот раз форточка была закрыта. Закрыл ее тот, кто ударил по голове бабу Лизу. И еще. Когда я вошел, в коридоре и на кухне горел свет. А холодильник у нас вчера сломался.
Кузьмин тихо присвистнул. Объяснять, что было бы, случись Беркутову щелкнуть выключателем, необходимости не было.
– Получается, что тот, кто газ включал, либо дилетант, либо его целью был не я, а если я, то хотели просто пугануть, либо покушались конкретно на Елизавету Маркеловну.
– Колись, она что, наркоделец или хозяйка притона?
– В войну она служила в разведке.
– Ну – ну. Мата Хари, значит. Не смеши.
– Вот. Ерунда какая – то.
– Ты никому часом дорогу не перешел, а, Беркут? Может, из Чечни следы, не думал?
– Думал. Нет, не может быть. Там все чисто. Вот в метро взрыв был, я видел парня, который сунул в урну пакет с бомбой. Я его, понимаешь, даже вычислил сразу. Нутром почувствовал. Но сделать ничего не успел, только крикнул «ложись».
– Да. Он мог тебя попытаться устранить. Ты живой свидетель.
– Не только я. Черт, как я не подумал, он же и ее может!
– Кого? Еще свидетель?
– Сейчас она в больнице. Дай позвоню.
Беркутов схватил мобильный и набрал номер сестринского поста отделения травматологии.
– Алло. Здравствуйте. Майор Беркутов из прокуратуры. Скажите, девушка, после взрыва в метро, у вас? Как выписали? Да вы с ума сошли! Простите. Адрес ее домашний у вас есть? Хорошо, говорите, я запомню. И телефон. Все, я понял. Спасибо.
– Поедешь?
– Дай машину, это в центре.
– Копытов! Отвези майора, куда скажет.
– Спасибо, Саня, – поблагодарил Беркутов уже на бегу.
– Удачи. Соседку твою я оформлю, не переживай. Потом в отделение загляни, хорошо?
– Да, конечно.
Беркутов сидел рядом с водителем и мысленно чертыхался. Ему опять предстояло объясняться с мамашей этой девочки. Он уже заранее знал, что и как она ему скажет. Опять он будет у нее виноват. Но, какого черта, она забрала дочь домой! В больнице какая – никакая охрана. Хотя, стоп! Она же не знает, что дочери что – то может угрожать. А он болван, занятый своими обидами, не сказал ей самого главного.
Машина притормозила у подъезда. Беркутов заметил в окне первого этажа любопытное лицо. Старушка пытливо всматривалась в Беркутова, пытаясь на глазок прикинуть важность гостя. Беркутов достал удостоверение, показал ей издалека красноту корочек и жестом попросил открыть ему входную дверь. Лицо исчезло. Через минуту щелкнул замок. Пролетев мимо едва успевшей прижаться к стене старушки, Беркутов побежал по лестнице, перепрыгивая сразу через пару ступенек. Нужная квартира оказалась на последнем, третьем этаже. Нажав кнопку звонка, Беркутов огляделся. На площадку выходила дверь еще одной квартиры и еще одна узкая дверка. «Черный ход, не иначе», – подумал он.
– У вас хобби такое, ходить по ночам в гости? – Галина в простеньком халатике стояла на пороге, не приглашая Беркутова войти. «Ну вот, начинается. Как с ней мужик живет?» – Беркутов невольно отступил назад.
– Мама, это же Егор Иванович! – раздался тонкий голосок Марины.
– Я в курсе, как зовут твоего спасителя. Пройдете?
– Да. Мне необходимо с вами поговорить, – Беркутов решительно отодвинул Галину и протиснулся в коридор.
– Со мной?
– С вами обеими.
– Егор Иванович, вот тапочки, – Марина явно пыталась загладить неловкость.
– Спасибо.
Тапочки были явно мужскими, размера так сорок четвертого. Беркутов, со своим «сорок первым» тут же ощутил себя пигмеем. «А муж у нас не из подводников», – подумал он с неудовольствием.
В большой комнате работал включенный телевизор. Марина щелкнула пультом.
