Прошло минут десять (видимо, Вася ждал, пока Кецарик скроется из виду), потом Вася позвонил. Я открыл дверь и увидел его со скорбной миной. Хотя я от и до слышал их разговор с Кецариком, мне показалось, что у него действительно случилось горе.
– Серега, братишка, выручай! У Петьки Полкан под машину попал, надо срочно операцию делать! Иначе все, кранты собачке.
Гордым прозвищем Полкан звали миниатюрную вредную собачку невнятной породы. Пес этот вечно меня облаивал, норовя цапнуть за ногу, а когда раз в день его отпускали на выгул, он часто не дожидался улицы и опорожнялся прямо на мою дверь.
И я выручил. Дал взаймы денег на операцию Полкана, потому что боялся конфликтов, боялся обидеть человека. Мне проще и удобнее было дать Васе желаемое, чем сказать «нет» и захлопнуть дверь.
И вот все повторилось. Снова скорбь на Васином лице, недельная щетина, слипшиеся мутные глаза, выпяченная нижняя губа и перезрелый перегар. Правая рука согнута, а ладонь повернута вверх – поза просящего милостыню. Васю шатало. В общем, Вася все тот же. Но я-то – уже нет!
– Вася, ты долг принес?
– Ы? Какой долг?
– Короче, Василий, ты мне уже должен больше пяти тысяч. Когда отдашь, тогда и поговорим.
Я захлопнул дверь. Почти ликуя, но все еще недовольный собой. Все-таки надо было этого синяка еще и в эротическом направлении отправить. А что? Еще не поздно! Я открыл дверь. Вася все так же стоял, но при виде меня его лицо расплылось в улыбке. Наверное, этот идиот решил, что я одумался и возжелал одолжить ему стольник.
– Серега, друг, брат, выручи по-соседски, – заканючил он. – Стольник всего-то!
– Знаешь что, Вася? Иди-ка ты!
– Чего?
– Ты все слышал. А если твоя вонючая шавка еще раз нагадит мне под дверь – ей конец, а ты тут все отмоешь. Понял?
Вот теперь можно захлопнуть дверь. Что я и не преминул сделать. Вид шокированной Васиной физиономии стал для меня лучшей наградой.
* * *
Стоило мне подумать, что, кажется, я нашел способ давать отпор, зазвонил телефон. Звонил Миха. Не могу сказать, что мы большие друзья, но из всех коллег с ним у меня сложились хоть какие-то отношения: несколько раз ходили вместе в бар и общались на почве любви к одной онлайн-ролевухе. Той самой, где Альянс против Орды[4]. Миха, двухметровый толстяк-бородач весом под полтора центнера, как полагается, играл за прекрасную ночную эльфийку. В компании он работал юристом.
– Здорово, старик! – бодрый Михин голос ни с чем не перепутаешь. Он невероятно звонкий и пронзительный. – Не разбудил?
– Никак нет, Миха, уже собрался выходить. Что-то случилось?
– У меня-то ничего, старик. А вот что случилось у тебя? – я услышал, как он тяжело дышал, услышал шум машин, трение рукавов о куртку и понял: Миха шел по улице, ему стало скучно, и между сигаретами он решил позвонить кому-нибудь.
– У меня все в порядке.
– Да? Слухи всякие ходят: мол, набухался ты вчера, Жорику нагрубил, Степанычу, на Панченко телегу накатал. Серьезная заявка, с чего это ты вдруг?
Похоже, Миха позвонил мне не первому. Я почему-то улыбнулся своей проницательности, но одновременно стал закипать.
– А ты чего вдруг слухам стал верить, Мих? И на фига звонить с утра? На работе бы пересеклись, спросил бы.
– Старик, да не напрягайся ты так. Мы же это… типа друзья, а если у друга проблемы, другой друг имеет право знать.
– Все нормально… друг. Долгая история, ничего серьезного, расскажу при встрече.
– Да рассказывай уже! Глядишь, помогу чем, юридически проконсультирую.
– Миха! Я так на работу опоздаю! Все, пока!
– А, ну ладно, давай, до встречи.
Миха недовольно отключился. Как же, у меня что-то происходит, а что именно – непонятно… Любопытно. На правах друга, так сказать, имею право знать и требую соблюдения своих прав!
Кретин.
Честно, я не знаю, как еще назвать всех этих милых людей, которые то и дело вторгаются в мою жизнь. Если бы все было так просто, как с Васей, тут и рассуждать было бы не о чем. Но он настолько примитивен в своей хитрости, что раскалывается, как оказалось, в два счета.
Бывает, погряз в каком-то деле, зашиваешься, мозг кипит. Окружающие это видят и реагируют. По-разному, но чаще всего реакция маскируется под сочувствие, желание помочь, хотя срабатывает банальное любопытство.
Хороший повод выяснить, что у тебя происходит, – выбрать позицию филина-мыслителя, по умолчанию мудрее тебя.
«Сочувствующие» еще хуже. Попричитают: «Ой, горе-то какое!» – и сразу же переключаются на другое. Конечно, любопытство удовлетворено, твои проблемы – решай сам, но нá тебе немного моей жалости и моих лажовых советов.
Позже я рассказал Лехе о своем неумении правильно реагировать на таких типов. Он посмеялся: «Как реагировать на их реакцию? Серег, да все просто. Как минимум осмыслить то, что предлагают, поблагодарить за сочувствие, восхититься изящным решением и спокойно двигаться дальше. Множить негатив и проблемы, когда их и так по уши, смысла нет».
Но это было потом. А тогда начинался новый день, впереди было много целей, которых надо достичь, и задач, которые надо решить. Я не спал всю ночь, но ощущал такую легкость и бодрость, что все казалось выполнимым.
Жизнь уже не была серой и однообразной, на войне скучно не бывает.
Я вышел из квартиры, захлопнул дверь. Тихо. Внизу слышался мерный храп. Оп-па! Так я и думал: этажом ниже на площадке спал Вася. И вот с этим недоумком я не хотел ссориться?
Я осторожно, стараясь не задеть тело, перешагнул Васю и уже почти выкинул его из головы, как он ухватил меня за ногу. Я слегка напрягся. Повернул голову и спросил:
– Что?
– Серега, Христом Богом прошу, не пьянки ради, а здоровья для! – прохрипел Вася.
– Куда дел сокровища убиенной тобой тещи, животное? Бог подаст. Ногу отпусти.
Вася обессиленно откинулся, но рукой продолжал цепляться за штанину. Я выдернул ногу из цепких лап соседа и побежал вниз.
Вот это уже здорово. Раньше я долго объяснял Васе, почему не могу дать взаймы, докладывал ему о своих покупках и тратах – былых и планируемых, – а потом все равно давал. Потому что Вася тупо кивал головой, стараясь показать: да, конечно, Сережа, я тебя понимаю, вхожу в положение, но денег дай. И тупо клянчил, игнорируя все мои объяснения.
А все проще на самом деле! Еще вчера Леха мне об этом рассказал, но тогда для меня актуальнее были офисные отношения, и я большого значения этим советам не придал. «Нет!» Одно слово. Или три: «Нет – и точка!»
А еще круче – без восклицательных знаков. Спокойно, твердо и без эмоций. И главное – без малейших раздумий и колебаний. Увидят, что вроде бы сомневаешься, – все, суши весла. Так что: «Нет». Обессиленный заемщик спросит: «Ну почему нет?» Тогда вариант такой: «Просто нет». Не надо говорить: «Не могу» или «Не хочу». Эти слова обязательно повлекут за собой вопросы, на которые односложно уже не ответишь.
Теперь уже я буду тупо, даже не пытаясь придать лицу и голосу выражение сочувствия, говорить «Нет». И это касается не только тех случаев, когда у меня хотят взять взаймы. Это касается всех случаев, когда меня используют. Баста!
* * *
Я вышел во двор и увидел прислоненный к стене пакет с мусором. Содержимое его переполняло; видимо, чтобы оно не вывалилось, пакет был перевязан. Обычный черный мусорный пакет с обычным бытовым мусором: из дырки под узлом высовывались горлышко бутылки из-под какого-то вина, использованные салфетки, пустая банка из-под черной икры – в необычном месте, не предназначенном для мусора. Я огляделся.
Чуть дальше, на стоянке своей черной BMW, нервно курил Артур. Вообще-то его имя Виталий Артуров, но все звали его Артуром. С этим соседом у меня сразу не сложились отношения.
Артур был предпринимателем средней руки, владел несколькими небольшими продуктовыми точками, но чувствовал себя как минимум олигархом. И вел себя соответственно. Выставлял все нажитое добро напоказ, постоянно хвалился успехами, покупками и местами отдыха, будь то элитный ресторан или отпуск в отеле «Бурдж-эль-Араб» в Дубае, где он сфотографировался с Шарлиз Терон, после чего вся его жизнь разделилась на две части: до встречи со знаменитостью и после.
Сожительствовал Артур с классической (в его представлении) секс-бомбой: высокой крашеной блондинкой с развитой грудью и мощными бедрами. У меня сложилось четкое ощущение, что для Артура она не более чем еще один атрибут жизни олигарха. И относился он к ней как к породистому домашнему питомцу, которого надо правильно затюнить, красиво одеть, хорошо напоить, накормить и выгулять. В общем, холил он ее примерно так же, как Миха свою ночную эльфийку.
Судя по всему, не меньший трепет он испытывал к своему пузу, которое выросло в два раза с тех пор, как я поселился в этом доме. Артуру было чуть за тридцать, брови и ресницы выцветшие, из-за чего и взгляд какой-то рыбий. И вообще, на таких, как я, безлошадных очкариков, живущих от зарплаты до зарплаты, он смотрел как на пустое место.
