Гришку поручили заботам бабушек. Точнее, одной бабушки, матери Андрея. Маменька Вероники редко снисходила до того, чтобы всерьёз заняться внуком. Она наносила молодому семейству молниеносные визиты, несколько минут качала на руках истошно вопящего мальца и быстро исчезала, оставляя странные подарки. Гришка уже в младенчестве стал обладателем роскошного альбома, посвящённого творчеству Сальвадора Дали, и настоящей охотничьей рогатки, привезённой из Испании.
– Мальчик должен расти всесторонне развитой личностью, – назидательно говорила мать Веронике. Что конкретно имелось в виду, понимать было некогда, крутились они целыми днями, как белки в колесе.
Только через десять лет напряжённой работы супруги почувствовали наконец отдачу от вложенных в бизнес усилий. Они взяли в ипотеку четырёхкомнатную квартиру в новом доме, Андрей пересел за руль машины, о которой давно мечтал: «Форд Мондео» универсал в самой крутой комплектации. Они с Вероникой подумывали и о приобретении недвижимости за городом. Будучи заядлым рыбаком, Андрей настаивал на покупке добротного деревенского дома в посёлке, расположенном на берегу реки. Там ловились отменные щуки и судаки, сомы и жерехи. Вероника не возражала. Она была озабочена тем, чтобы взять мужа под полный контроль. И возможности для этого имелись. Коптюхин обладал фантастическим сексуальным потенциалом, о женщинах он думал постоянно, желание никогда не оставляло его надолго. Буквально через пятнадцать-двадцать минут после полового акта он снова был в полной боевой готовности. Поэтому он, разумеется, старался не пропускать ни одной перспективной юбки. Как только дела у него пошли на лад, Андрей завёл любовницу, для которой снял квартиру. Через полгода он подселил к ней её же подружку и пару раз в неделю чувствовал себя хозяином небольшого гарема. Молоденькую секретаршу Коптюхин пользовал каждый день в своём небольшом кабинетике, иногда даже во время ведения важных телефонных переговоров та находилась под столом, где вовсю трудилась над «поднятием делового тонуса босса».
Попытался Андрей даже подкатиться к продажнице Маринке, но та твёрдо дала ему понять, что своим принципам изменять не намерена. Тот, ценя её деловые качества, вроде бы отступился. Но примерно раз в месяц он проводил с ней «деловые совещания» в бильярдном зале его любимого бара. Он старался подпоить Маринку, но та обладала не только твёрдыми моральными качествами, но и невероятной устойчивостью к алкоголю. Вечер, как правило, завершался тем, что Маринка погружала бесчувственное тело Андрея в такси, а затем с чистой совестью передавала тушку шефа его супруге. Никса страшно злилась, она не верила, что существуют в природе женщины, которые не используют секс для того, чтобы манипулировать мужчинами. Ведь это так элементарно, что даже напрягаться особо не нужно. Конечно, уступать по первому требованию – это перебор, лучше держать похотливых самцов слегка впроголодь, чтоб не расслаблялись и были постоянно в тонусе. Набивать себе цену следует по максимуму.
А Коптюхин был в сексуальном плане совершенно ненасытен, его аппетиты были так высоки, что временами утолять их приходилось, пользуясь услугами проституток. Пару раз в месяц он закатывался с приятелями или деловыми партнёрами в сауну, куда через некоторое время подвозили девочек. При этом Андрей не чувствовал ни малейших угрызений совести по поводу своих супружеских измен. Ведь он до полусмерти обожал свою Никсу, просто души в ней не чаял. Но супруга взаимностью ему не отвечала. Она была совершенно холодна в постели с мужем, при этом фригидной Веронику назвать было нельзя. С другими мужчинами она периодически получала удовольствие, а вот с мужем – никогда. За долгие годы совместной жизни Вероника ни разу не испытала оргазма с Андреем. Поэтому супружеские обязанности она старалась исполнять как можно реже. В ход шли все традиционные уловки пресыщенных семейным сексом женщин: голова-болит-завтра-на-работу-ты-пьян-дай-досмотреть-сериал-ребёнок-болеет-отстань-наконец-кобелина-не-насытный! Андрей благодаря стараниям двух любовниц, секретарши и проституток мог терпеть отказы Вероники довольно долго, дня три-четыре. Но в конце концов он своего добивался. В случае необходимости мог прибегнуть и к силовым аргументам: укладывал жену в постель борцовскими или даже боксёрскими приёмами. На следующее утро Вероника как ни в чём не бывало готовила мужу завтрак, припудривала синяки и отправлялась на работу или в магазин: своё рабочее время она организовывала по своему усмотрению. В то же время Вероника была страшно ревнива: возвращаясь после отлучки домой, она тщательно обследовала квартиру на предмет супружеских измен Андрея. Подозрительные волоски тут же предъявлялись «кобелине проклятому», и Коптюхин получал полноценный супружеский скандал с битьём посуды и швырянием ему в голову предметов домашнего обихода.
В принципе всё складывалось неплохо, и лишь одно неприятное событие сбило ненадолго решительный настрой Андрея и заставило его всерьёз задуматься о бренности человеческой жизни.
Он ехал к одному из клиентов. Дорога почти свободна, новенький автомобиль позволяет по полной насладиться вождением. Самое время закурить и врубить погромче приёмник. Машину тряхнула на идеально ровной дороге, да так, что Андрей выронил сигарету из пальцев. Представляя, как Никса будет орать, увидев прожжённое сиденье, Коптюхин притормозил и съехал на обочину, благо расстояние до кювета позволяло.
Действие, развернувшееся перед ним, водитель пронаблюдал с широко открытым ртом и не менее широко раскрытыми глазами.
По крыше машины хлестнуло горохом. Град среди ясного неба? Потом он понял – камни, а может, битое стекло.
Двадцатитонная фура, будто игрушечная, кувыркалась по дороге, сметая всё на своём пути. Потом она полетела боком, как утюг по льду. Миновав машину Андрея, она уклонилась от прямой траектории и маханула в кювет, прихватив с собой пару легковушек. Доходило до Андрея быстро: его спасла упавшая сигарета. Если бы не она – он сейчас оказался бы прямо в этой мясорубке. Неприятный холодок пробежал по спине, на лбу выступила испарина. Единственное, что вертелось в его голове, – это слово «случайность» с вопросительным знаком на конце. В чувство его привёл догоревший в пальцах окурок. Коптюхин вскрикнул от боли и обронил пепел прямо на пассажирское сиденье.
Потом, вяло отвечая на упреки жены, он вспоминал этот случай и бормотал: «А вы говорите, курение убивает…»
О том, что с ним случилось, Андрей никому не сказал.
И жизнь понеслась дальше. Супруги негласно принимали правила игры: Андрей старался соблюдать внешние приличия, изменяя супруге, а та периодически снисходила до того, чтобы изобразить оргазм средней интенсивности. Но лет через пять обеспеченной жизни отношения между Андреем и Вероникой начали портиться. Тому были две причины. Во-первых, Никса не знала меры в финансовых тратах. Хотя как бухгалтер прекрасно представляла себе состояние их бизнеса, она приобрела привычку швыряться деньгами: одежду и обувь приобретала только в самых дорогих бутиках, регулярно обновляла в квартире обстановку, не скупясь на дизайн, бытовую технику и мебель. За границу ездила не реже двух раз в год, причём один раз отдых был пляжным, а второй – потребительским. Коптюхину временами приходилось туго: периодические кризисы, происки конкурентов, ментовские и бандитские наезды – в России мелкому предпринимателю живётся непросто. Кроме того, Андрей старался не забывать и о своих увлечениях. Его рыбацкие привычки становились всё более дорогостоящими: он начал с приобретения скромной моторки, но постепенно пристрастился к зарубежным рыбацким турам. Поездки на Карибы или к Большому Барьерному рифу тоже пробивали основательные дыры в семейном бюджете.
Ещё одним поводом для конфликтов стали попытки Вероники вмешиваться в производственные и финансовые вопросы.
– Понимаешь, Серёга, – включился в неторопливую банную беседу Андрей, – она меня периодически как бы на слабо проверяет. Типа, кто сегодня в доме хозяин? Ты держал когда-нибудь крупную собаку? Нет? Так они себя в точности как бабы ведут. У нас средне-азиатка была, сука. Дося звали. Хорошая собака, но как подросла – начала права качать. Вижу – она на меня смотрит как-то не так, зубы чуть что скалит, рычит. Я её завёл в ванную, привязал к батарее, взял швабру, так её отп…ил. Сначала швабру сломал, потом унитаз.
– Унитаз-то зачем? – удивился Серёга.
– Так остановиться не мог. Она воет, когтями по кафелю скребёт – я её за загривок да об унитаз. Челюсть ей слегка вывихнул. Да хрен с ней, зажило как на собаке. А вот унитаз менять пришлось. Зато потом Дося стала как шёлковая. Ни разу на меня косо с тех пор не смотрела. Вот и с бабами так надо.
– Челюстью – об унитаз?
– Не-е-е, я же образно. С женщинами аккуратнее надо, чтобы не повредить ничего. Бить нужно… как там Папанов говорил?
