– Э! Что здесь творится! – крикнул Ярослав, уже не сдерживаясь. – Вы чего, люди добрые, страх и стыд потеряли?
Ратники с голубыми повязками продолжали рубить, и только один из них, очевидно их начальник, распрямился и посмотрел в сторону Ярослава. Ярослав, отстранив Ляшко и Жискара, пытавшихся его остановить, направился прямо к ратнику.
– Не серчай, князь, – сказал ратник. – У нас приказ есть, мы приказу подчиняемся.
– Чей приказ?
– Детинца.
– В детинце приказы отдаю я!
– Только когда ты там. А когда тебя нет, их отдает посадник.
Подоспели Жискар и Ляшко. Остальные охранники остались с Ингегерд.
– Сколько у нас повозок? – быстро спросил Ярослав у озабоченного Жискара.
– Пять, – ответил Жискар. – Все поместимся.
Стоят ратники и рубят ладьи. И даже не обращают внимания на князя. Княжеской власти здесь больше нет. Двести человек полегло, как не было их. Все, кто оставался мне верен. И славяне, и варанги. В плен здесь не брали. Пятно крови. А вон еще. И еще. А вон шлем валяется, не успели подобрать.
Ратник продолжал смотреть на Ярослава, помахивая топором.
– Не уезжай, князь. Чего тебе там делать, в чужих краях.
– Думаю, это мое дело, уезжать мне или нет, – строго сказал Ярослав.
– Теперь уже не твое. Не велено тебя отпускать. На всех дорогах стоит стража. Приказ был тебя возвращать, куда бы ты не подался. Так и сказано было, никаких, мол, путешествий. Кроме Новгорода. В Новгород можешь ехать, препятствовать тебе не будут.
Это новгородское «на дорогах» почему-то показалось князю особенно неприятным.
– Ты, молодец, язык не распускай, – зло бросил ему Жискар. – Чинить препятствия князю есть преступление, а всякое преступление наказывается.
Начальник ратников хохотнул, пожал плечами, и пошел обратно – дорубать ладьи.
– Что же теперь? – спросила Ингегерд, подходя.
Ярослав некоторое время раздумывал.
– Что ж, – выговорил он наконец тихо, – здесь нам делать нечего. Нужно ехать в Новгород. Жалко, что приедем только к вечеру. Переночуем … эх, ни одного верного человека нет! Можно было бы к Викуле податься, но не хочется рисковать зря. Викула живет в стороне, это не новгородское направление. Ну … допустим … О! Заночуем у Явана. Жискар, ты знаешь, где он живет?
– Да.
– Хорошо. Едем к нему. А завтра, ближе к полудню, ты останешься с ратниками и Ингегерд, а я пойду на вече.
– Зачем?
– Речь произносить.
– Время речей не прошло ли?
– Время речей никогда не проходит, Жискар. В начале было слово.
– Что же ты им скажешь? Новгородцам?
– Еще не знаю. Одно дело – произносить речи, сидя в седле, в княжеском корзно. Слушают тебя, что бы ты не нес, любые глупости. Другое дело – быть никем, а чтобы слушали. Нужно говорить, чтобы было занятно. Попробую, вдруг получится.
– Большой риск.
– Да. Но выхода нет, Жискар. Сколько у Житника людей? Набрал он себе разных, из окрестных земель. Ну, четыре тысячи. Ну семь! Допустим. А новгородцев – шестьдесят тысяч. И если новгородцы возмутятся, то мало ли что может произойти. Скажу им, что Житник привел в город Свистуна.
– А это он его привел?
– Не знаю. Скорее всего да. Там видно будет. Впереди вечер и ночь, придумаю что-нибудь. Пойдем к повозкам. Обычным шагом. Вперед.
Им никто не препятствовал. Погрузились. Пять повозок проследовали в новгородском направлении. Рубка ладей закончилась, ратники смотрели князю вслед.
Глава двадцать шестая. В доме Явана
– Как? Опять ты? – удивился повар Явана, открывая дверь и видя перед собою Эржбету.
– Ты недоволен?
На всякий случай, памятуя о пощечине, повар отстранился.
– Да уж заходи, заходи. На стол накрывать?
– Накрой, если тебя не затруднит.
Яван вышел в занималовку из спальни, потягиваясь, в портах и рубахе, босой.
– Не сговорилась с кем, опять ко мне? – спросил он.
Эржбета повернулась к нему и не вставая водрузила одну ногу на ховлебенк, а другую оставила на полу.
– Что-то происходит в городе, – сказала она.
– Происходит … Да, наверное.
– Не видел ли ты Хелье?
– Хелье? – удивился Яван. – Нет. А что?
– Он куда-то пропал.
– А тебе об этом не сообщил. Невежа. А у тебя наверное есть к нему предложение.
– Есть.
– Ты весь Новгород предложениями засыпала. Нельзя ли пореже. Есть другие города – Псков, Константинополь. И в Иберии еще есть такой … как бишь его … стены там еще такие толстенные…
– Ты не знаешь, где Хелье?
– Нет.
– Ладно. Поверю. Ты спешишь куда-то?
– Мне нужно одеться.
– Одевайся.
– И сходить … проводить одну особу к месту проживания.
– Особу. Какую особу.
– Она сейчас в спальне.
Эржбете стало почему-то неприятно.
– Проводи. Место проживания…
– Хорлов терем, – просто сказал Яван.
Эржбета улыбнулась язвительно. Из-под стола вдруг выскочил прятавшийся там Калигула и грозно тявкнул на Эржбету. Эржбета лишь повернула голову, и Калигула метнулся в сторону, угрожающе и испуганно залаяв.
– Заткнись, пошел вон, – раздраженно бросил ему Яван.
Калигула стрелой вылетел из занималовки в направлении столовой. Яван прикрыл дверь.
– До чего же ты опустился, – сказала Эржбета певуче-насмешливо. – До чего же ты дошел в Новгороде на службе у князя. Ладно. Слушай, я притомилась путем.
– Бедная.
– Пока ты расхаживаешь по городу под руку … кстати, почему она не может дойти туда одна?
– На улицах опасно сейчас.
– Галантный ты какой. Ну так вот, пока ты с хорлами под руку по городу пешешествуешь, нельзя ли мне у тебя отдохнуть? В смысле – подремать? Часа два всего.
– Можно. Дай только мне одеться.
Яван ушел в спальню. Через некоторое время он снова появился в сопровождении девицы, отдаленно напоминающей Эржбету – высокой, худощавой, рыжеватой. Эржбета сделала усилие, чтобы не улыбнуться. Девица презрительно оглядела Эржбету.
– Спальня твоя, – сказал Яван. – Не очень там буйствуй.
– Ставни повыбиваю, ложе и скаммель покрошу и съем, – пообещала Эржбета.
– И повара моего пощади. Он хороший повар, не вредный.
– Он теперь в кухне, так ты скажи ему, чтобы меня не беспокоил. Тогда может и пощажу. Ты долго отсутствовать собираешься?
– Часа два или три.
– Достаточно. Разбуди меня.
– Поцелуем?
Она презрительно хмыкнула. Подождав, пока Яван с хорлой уйдут, Эржбета прошла в спальню, чувствуя себя усталой, разбитой, и не очень счастливой. Стянула сапоги, сняла через голову свиту, и повалилась на ложе. Ложе пахло Яваном – было грустно – а также, крепче, явановой хорлой – противно. Эржбета поворочалась, укрылась легким покрывалом, повозилась, порассматривала изящное свое запястье критически, выпростала из-под покрывала ногу и повертела ею, рассматривая, представила себе Хелье, и неожиданно крепко уснула.
Проснулась она, когда за ставнями было уже темно, а из занималовки доносились голоса. Много голосов.
***
– А по-моему, самое время, – говорил Жискар, жуя огурец, который он прихватил в кухне. Повар готовил обед, ратники расположились в столовой и уже приступили к распитию всех подряд бодрящих напитков из явановых запасов. – Сейчас на хувудвагах наверняка одни только разбойники, от разбойников мы отобьемся. Это несерьезно – не может же он действительно везде наставить своих людей, людей не хватит.
– Мы – не беглые какие-нибудь, – отвечал Ярослав. – Княжеский обоз издалека видно. Догнать нас ничего не стоит, и если нас догонят и воротят – позору не оберешься. Нет, лучше подождем до утра, а там я речь скажу.
– Речь, речь, – заворчал Жискар. – Ты так носишься с этой речью, будто до тебя в Новгороде никто речей не говорил. Привыкли здесь к речам, не в новинку оне. – Он откусил большой кусок от огурца и захрустел им. – Вот Яван вернется, спросим его, что он думает по поводу этой твоей речи. Яван сметлив, пусть выскажет тебе.
– Надо рискнуть, – сказала вдруг Ингегерд. – Ярослав, надо попробовать сбежать.
Ярослав вздохнул.
Раздались шаги, дверь распахнулась, и в занималовку вошел, сопровождаемый двумя ратниками, прервавшими трапезу, высокий средних лет мужчина с насмешливыми глазами.
– Приветствую тебя, князь! – сказал он и поклонился.
– Александр!
Ярослав поднялся навстречу другу своего отца. Ратники, удостоверившись, что гость не имеет враждебных намерений, удалились опять в столовую.
– Рад тебя видеть, – искренне молвил Ярослав, обнимая Александра. – Садись, скоро будем обедать. Познакомься – вот это жена моя, Ингегерд.
– В крещении Ирина, – заметил Александр, кланяясь княгине, держащейся за выпуклый живот. – Виделись мы с тобою, княгиня. Но давно это было. Ты была еще совсем маленькая.
– А это Жискар, – представил Ярослав фаворита. – Дурак, пьяница, и бабник, но ужасно приятный собеседник и верный друг. Прибыл к нам из Франции дикой, и уезжать обратно не желает.
