Дверь открыла Алла.
Антон небрежно швырнул ботинки, сбросил куртку и вошел в гостиную. Димка спал на диване, скрючившись и прижав подушку к животу.
– Егор где? – спросил Антон.
– Нет его, – с неожиданной злостью сказала Алла. – Соскочил, как ошпаренный, Инку дернул, и они ушли куда-то.
– Чего бы вдруг, на ночь глядя? – удивился Антон.
Алла развела руками.
– Понятия не имею. Инна тоже удивилась, только Егора хрен остановишь, когда он не в духе. Буркнул ей: «Поговорить надо», она шубейку прихватила – и фьиють!
– Чего же им дома-то не говорилось?
– Ну… дома я да этот балбес еще, – она кивнула на Димку. – Егор на меня наорал, когда я сказала, что они могут на кухне поговорить или в спальне, а я пока могу телик посмотреть. В общем, я еще и осталась виноватой…
Она вздернула голову и ушла на кухню.
Антон, немного поколебавшись, последовал за ней.
Алла мрачно домывала посуду, думая о том, насколько плохо она все-таки знает Егора.
С того момента, как Виктория фурией ворвалась в их уже такую отлаженную, такую предсказуемую жизнь, Алла потеряла покой. Ей все казалось, что именно Виктория посеяла зерно сомнения. Девушке казалось, что Егор начал оценивать: подходит ли Алла к его жизни, соответствует ли статусу восходящей звезды телевидения, мальчика-мажора? Не повредит ли ее чрезмерно серьезный облик его имиджу?
И хотя Егор ни разу даже не намекнул ни на что подобное, Алле мерещилось, что, стоит ей отвернуться, прямо по спине отвратительными мурашками пробегает его холодный, оценивающий взгляд…
После внезапного исчезновения Виктории Егор стал нервным и раздражительным, срывался из-за пустяков, без конца звонил в Новосибирск, а потом подал заявление в милицию об исчезновении матери.
С отцом отношения у Егора тоже не складывались. Зато Александр, который прежде не считал нужным даже здороваться с Аллой, теперь искал ее расположения, чтобы повлиять на чрезмерно агрессивного сына.
– Может быть, вам поехать отдохнуть? – спросил он ее как-то при встрече. Аллу безмерно удивило, что Боталов спрашивает ее совета. Да еще и приехал для этого на другой конец Москвы, терпеливо дожидался ее в дешевом кафе. – Он очень изменился. Боюсь, ему следует позаботиться о своем здоровье. Нервы ни к черту…
– Не думаю, что он сейчас уедет, – мягко возразила Алла. – Ему новый проект дали, он в это шоу вцепился, как бульдог. Такой шанс раз в жизни выпадает! Проект только-только пошел в эфир, никто его не отпустит, тем более в отпуск. Вот если впрок передач наснимает, чтобы потом можно было бы без него гонять их… Так и для этого время нужно. Не все от него одного зависит.
– Беда, – вздохнул Александр и неожиданно взял ее руку в свои. – Но, может быть, ты, Аллочка, постараешься, чтобы он хотя бы подумал? В Москве сейчас противно, сыро, холодно. Новогодние праздники прошли, до весны еще – как до Китая, даже мне хочется куда-нибудь на юг. Может быть, поедете с нами на выходные? Мы с Инной хотим на Гоа. Улетим в пятницу, вечером в воскресенье вернемся… А?
Вкрадчивый, масляный тон Боталова Алле не понравился.
Она сообразила, что ее приглашают только как приложение к Егору, коего папаша срочно хочет выдернуть из накатившей депрессии и раздражения. Однако, подавив раздражение, она пообещала поговорить.
Реакция Егора была неожиданной.
– Тебя что, на сладенькое потянуло? – ядовито поинтересовался он. – Поманили баксами, вот ты и побежала? С чего папахен к тебе за советами бегает? Снюхались уже?!
Алла оторопело захлопала ресницами.
Егор никогда прежде не разговаривал с ней в таком тоне. Сквозь слова сочилась неприкрытая, жгучая ярость. В темных глазах сверкали красноватые огоньки. Алла хотела было отступить, но ее захлестнула обида.
В конце концов, она не сделала ничего плохого!
– Бред несешь какой-то, – раздраженно ответила она. – Что, собственно, плохого в том, чтобы на выходные поехать отдохнуть? Особенно если тебя твой собственный отец приглашает. Море и солнце – неплохая разрядка. Я бы с удовольствием съездила на два дня…
– Так в чем проблема? – агрессивно осведомился Егор. – Вперед и с песней! Папенька будет рад разнообразию в своей личной жизни.
– Ты что несешь? – разозлилась Алла. – За кого ты меня принимаешь? Извинись сейчас же!
Но он не извинился.
Вместо этого взвился с места и убежал на балкон, где курил одну за одной сигареты, швыряя окурки вниз с шестнадцатого этажа.
Алла следом не пошла.
Ее саму колотило от ярости.
Пошвыряв чашки и тарелки в посудомойку, она рухнула в постель, хотя на часах было около восьми вечера.
Впервые за последние два года она поняла, как может померкнуть образ прекрасного принца всего за один вечер.
Кто сказал, что любовь бессмертна?
Кто утверждает, что пока ты молод, ты любишь, а потом она превращается в привычку, привязанность, дружбу или бытовую необходимость жить вместе, потому что всех испортил квартирный вопрос?
Не имея представления, что происходит в жизни Егора, осуждая его за скрытность и внезапные вспышки агрессии, Алла тихо плакала в подушку от обиды и злости.
Как вести себя в дальнейшем? Что делать?..
Уставившись в темное окно, Алла наблюдала за всполохами все еще праздновавшей Новый год Москвы – и ненавидела этот холодный и красивый город.
Ей хотелось, чтобы Егор пришел и лег рядом, обняв своими ручищами, прижался теснее, поцеловал в шею…
Пусть не извиняется, пусть молчит!
Только бы пришел, показал, что она ему дорога.
Но он не шел, а она, захлебываясь от обиды и злости, проворочалась пару часов и уснула.
Завтрак прошел в гробовом молчании.
Утром Алла поняла, что Егор так и не лег спать с нею в одну кровать. На диване валялся скомканный плед. Егор, с темными кругами под глазами, пил кофе, уставившись в одну точку.
Один раз их взгляды пересеклись.
Алла поежилась.
Опять этот тяжелый взор хищника!
Алла благоразумно решила не будить лиха, молча позавтракала, вытерпела и оглушительное молчание Егора по дороге на работу.
Дальше было еще хуже.
Терпеть пришлось больше месяца.
Терпеть, делать вид, что все хорошо, улыбаться и поправлять ему волосы, разглаживать невидимые складки и сдувать пушинки…
Ну не могла она оставить его вот так, без борьбы, не могла и не хотела!
Поэтому она, как третьеразрядная актриса, улыбалась, кивала и приседала в реверансах.
Слабо утешала мысль, что Егор тоже играет, неловко целуя ее в перерывах, демонстративно обнимая и подавая пальто.
А дальше – молчание в машине по дороге домой, под разудалую песню, доносящуюся из магнитолы, в которой девочка понемногу привыкала к его нелюбви, а мальчику было по фиг…
Ему не было по фиг, а она к его нелюбви никогда не смогла бы привыкнуть.
В глубине души Алла понимала, что причина его психоза отнюдь не она, что случилось что-то иное, страшное, вторгшееся в их жизнь, но спросить Егора, что происходит, она не могла, опасаясь ухудшить положение. Если раньше работать с ним было для Аллы праздником, теперь это превратилось в пытку. Отчуждение росло с каждым днем. Алла ловила себя на том, что загружается ненужной работой, только бы не идти обедать вместе!
Осознав это, она испугалась: и своего страха не оставаться с любимым наедине, и его нежелания видеть этот страх…
Гораздо хуже было то, что постепенно это увидели и другие.
То ли актерами Алла и Егор были никудышными, то ли люди уловили эти незримые токи враждебного отчуждения, но вскоре Аллу стали осторожно расспрашивать: правда ли, что они расстаются?
А потом кто-то слил эту информацию в прессу.
Алла видела мерзкую статью в газете «Желтуха», подписанную Анастасией Цирулюк, – лживое измышление, дополненное сальными подробностями о мнимом романе между Егором и бывшим сисадмином «Желтухи» Вячеславом Семеновым.
Егор успел прочитать этот пасквиль, а вот отреагировать – нет.
На следующий день усталый мужской голос в телефонной трубке сообщил, что в лесу нашли тело выброшенной из поезда Виктории Черской.
Чтобы поехать на похороны матери, Егору пришлось перекроить свой график и спешно отснять целых три шоу, чтобы пустить их в эфир в назначенное время.
Кровавые точки в его глазах погасли.
Он совершенно перестал спать, без конца курил, пил кофе, сдабривая его успокоительными.
Сочетание кофеина и лекарств действовало странным образом. Пока сверкали софиты, Егор улыбался, без умолку тараторил в камеры тщательно выправленный редакторами текст. Но стоило камерам выключиться, он сдувался, как воздушный шар. Алле приходилось везти его домой – он даже не мог вести машину.
Егор теперь даже молчал не так, как раньше. Враждебность ушла, остались только отчаяние и боль.
Алла надеялась, что после похорон Виктории все наладится.
Но Егор оттолкнул ее, выдернул Инну из дома и утащил для серьезных переговоров, заявив, что этот разговор «не для посторонних ушей».
