Алла и Антон, давно собравшие свои вещи, присели на краешек кресел и испуганно посмотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.
Только сейчас, когда схлынул бушевавший в крови адреналин, померкли пьянящие ароматы коньяка и шоколада, они поняли, что натворили.
Смотреть друг на друга было невозможно, отсиживаться в комнате – стыдно.
В душах распускала щупальцы мерзкая пакостная смесь унижения, вины и давно забытого щенячьего страха оказаться вышвырнутыми на улицу, подальше от теплой подстилки и миски с едой.
– Что делать будем? – испуганно прошептала Алла.
– Не знаю, – сказал Антон.
А что еще он мог ответить?
Он и правда не знал.
Как себя чувствовала Алла, он не задумывался.
В этот момент он ее почти ненавидел: за то, что не вовремя оказалась рядом, за то, что ей оказалось так же плохо, как и ему, за то, что не смогла или не захотела отказать в близости…
Антон, одним из правил которого всегда было не зариться на чужих жен и подруг, теперь сам оказался в числе им самим прежде презираемых, ничтожных уродов, идущих на поводу своей похоти.
А Алла почему-то надеялась, что все утрясется.
Она сама не понимала, как оказалась в постели с Антоном, и со стыдом вспоминала, с каким жаром отдалась ему.
Но больше всего ей было непонятно, зачем она это сделала?
Сейчас, сидя на самом краешке дивана, Алла больше всего боялась признаться, что сделала это не только в отместку за пренебрежительное отношение Егора к ней в последний месяц, но и потому что…
Черт побери, да чего тут греха таить?
Дело ведь было не только в том, что Егор совсем издергался за последний месяц, но и в том, что она его не любила.
Не любила – и все тут!
Обманывала сама себя. Теперь, когда рядом сидел Антон, Алла поняла, что всегда хотела именно такого: страстного, жаркого, как доменная печь, предсказуемого, понятного и… живого.
– Может быть, ты с ним поговоришь? – робко спросила она.
– Я? – изумился Антон.
– Ну не я же!
Антон с сомнением посмотрел на закрытую дверь, а потом помотал головой.
– По-моему, сейчас не время для разговоров. Егор вспыльчивый, но отходчивый. Завтра он перебесится, и я сумею ему все объяснить.
– Какого черта я вообще с тобой связалась? – всхлипнула Алла. Антон покосился на нее и ничего не ответил.
Да уж, действительно, зачем она с ним связалась?
Жила в шоколаде, ни в чем себе не отказывала, а уж теперь, когда исчезла несокрушимая преграда в лице Виктории, могла бы запросто стать мадам Черской! Боталов, не одобряющий Аллу, смирился бы, подкинул на свадьбу деньжат, презентовал новую тачку и оплатил свадебное путешествие на Канары, ну или куда она там сама захотела бы.
И все было бы хорошо, и овцы целы, и волки сыты.
А тут чего-то не удержалась, полезла целоваться…
Ну, ладно, допустим, целоваться полезла не она, но ведь не сопротивлялась, не заорала, сама дверь закрыла в гостиную, где спал Димка…
Ладно он – пьяный, злой и обиженный на бывшую жену, но Алла!
Она-то должна была все прекратить!
И не было бы этой ужасной сцены, нелепых объяснений, не вылетел бы из спальни Егор с перевернутым лицом, Егор, который постоянно его выручал, поддерживал, одалживал денег, пристраивал в клипы, нашел квартиру…
Однако короткий приступ раскаяния прошел почти без следа.
Не зная, как себя вести в ближайшем будущем, Антон разозлился, но отнюдь не на себя, и даже не на Аллу, а на Егора, потребовавшего убираться из его жизни раз и навсегда.
«Ну и пусть, – подумал Антон. – Я вовсе не собираюсь ему кланяться! В конце концов, я никому ничем не обязан. Хочет, чтобы я ушел, – уйду. Без него жил, и дальше проживу».
Антон встал и взял сумку. Алла испуганно схватила его за руку.
– Что ты делаешь?
– Не видишь, что ли? Ухожу.
– Ты с ума сошел? Двенадцать ночи, зима. Куда ты?!
– В аэропорт, – равнодушно сказал Антон. – Или на вокзал. Позвоню в справочную, узнаю, когда ближайший рейс на Москву.
Алла захлопала ресницами, губы задрожали.
– А я?
– Пошли со мной. Улетим вместе. Или ты думаешь, что завтра что-то изменится?
Алла заколебалась.
Остаться в чужом надменном доме, вымолить на коленях прощение, получать упреки каждый раз, когда ее в чем-то заподозрят, или сорваться в новую жизнь?
На работе телевизионные девочки набросятся на лакомый кусочек, а она – пройденный этап – останется за бортом, лишится всего и сразу.
Егор, которому нужно вовремя подавать телешпаргалки, который помнит, что утром ее нужно будить чашкой кофе без сахара, не позволявший грубости даже в момент их отчуждения, такой вежливый, внимательный и одновременно чужой.
И Антон – живой, настоящий, но при этом человек, которого она не знала.
Уйти?
Остаться?
Гордо хлопнуть дверью или все же бухнуться в ноги, зарыдать и молить, молить о прощении?!
Алла оглянулась на свой чемоданчик, робко взглянула на Антона, отпустила его руку.
– Прости, – сказала она. – Мне лучше остаться. Ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Антон, и уголок его рта резко дернулся вниз.
Он подхватил сумку и пошел к выходу.
Алла присела на диван и заплакала.
Антон вышел из квартиры, краем глаза заметив, как Дима и Инна сделали неуловимое движение ему навстречу, будто предостерегая его от вторжения на территорию кухни.
Граница на замке! Алес капут! Посторонним вход воспрещен!
Но Антон и не думал заходить.
Холодный ветер бил прямо в тяжелую дверь подъезда.
Выволакивая сумку, Антон поежился и поднял короткий воротник, подбитый мехом. Двор был пуст, вдали призывно мелькали освещенные неоном витрины круглосуточного супермаркета. «Дойду до супермаркета, вызову такси, – решил Антон, вынимая смартфон. – Сейчас посмотрю в Интернете расписание поездов и самолетов и уеду».
Подъездная дверь заскрипела.
– Антон, подожди!
Зажмурившись от ледяного колючего ветра, Алла вытащила из подъезда чемодан. Колесики грохотали по ступенькам.
– Он меня выставил, ты представляешь? – резко сказала она. – Вышвырнул.
– Понятно, – вздохнул Антон. – Ладно, прорвемся.
– Куда пойдем? Может, поищем гостиницу?
Антон показал в сторону супермаркета.
– Дойдем туда, спросим номер такси и поедем в аэропорт. Зачем нам гостиница? Может быть, на Москву еще есть какой-нибудь рейс.
Сонная кассирша без всякой охоты сообщила им номер вызова такси. Машина подъехала через десять минут, за это время Антон успел выйти в Интернет и проштудировать расписание поездов и самолетов.
– Ближайший поезд в четыре утра, – сообщил Антон, загружая сумки и чемодан в багажник. – Самолет – в шесть тридцать. На поезде будем ехать три дня, на самолете – четыре часа. Не знаю, как ты, я выбираю самолет.
Алла кивнула.
До новосибирского аэропорта Толмачево машина доехала меньше чем за час. Беспрепятственно купив билеты, Антон и Алла устроились в зале ожидания. Пристроившись рядом, Алла откинулась на спинку диванчика и уронила голову на плечо Антону.
– Он велел мне убираться, – вяло сказала она. – Понимаешь? Егор меня выгнал.
– Я понял, понял, – мягко сказал Антон, с трудом сдерживая раздражение.
До регистрации оставалось около двух часов, нестерпимо хотелось спать.
– Ничего ты не понял, – горько всхлипнула Алла. – Он сказал, чтобы я вымелась из его квартиры. Не только тут, но и в Москве. Это значит, что все кончилось, понимаешь?
– Понимаю, – тихо сказал Антон.
Собственно, что тут было непонятного?
Он поднялся.
– Ты куда? – испугалась Алла.
– Покурю пойду, – ответил он, уже даже не стараясь скрыть раздражение. Неужели она так и будет цепляться за него?!
Спустившись вниз, Антон вышел на улицу и долго курил, оттягивая момент возвращения в уютный зал аэропорта. Ему совершенно не хотелось общаться с Аллой и уж тем более ее утешать. Однако долго стоять на пронизывающем ветру без шапки было совершенно невозможно.
Антон сходил в туалет, купил ненужный журнал, который не собирался читать, выпил чашку кофе в автомате и нехотя поднялся на второй этаж.
– Антон? – послышалось за спиной.
Он обернулся. На первом ряду кресел сидел Димка, заспанный и лохматый.
– Ты тут откуда? – удивился Антон. – Тебе же с чесом в Саратов надо.
– Окстись, – возмутился Димка. – Я же тебе сказал: концерт отменили, билеты не продали! Так что я в Москву лечу. Юра позвонил, велел срочно возвращаться. Да я и рад по уши. Когда такое творится, лучше подальше держаться…
Антон быстро оглядел зал.
Алла дремала в уголке, прижав сумочку к груди.
Ни Егора, ни Инны видно не было.
– Они днем полетят, – с пониманием в голосе сказал Димка. – Это мне надо спешить, а им как раз не обязательно. Я что, я даже вещи не распаковывал… Ну вы, блин, даете! Не могли в другом месте потрахаться? Я и не знал, что у вас шуры-муры.
– Нет у нас никаких шур и тем более мур, – возразил Антон.
Димка захихикал, а потом стал серьезным.
– Антох, ты это… ты, конечно, извини, но тут такое дело… Не пойми неправильно, но тебе надо съехать.
