Так что, дорогой мой адмирал, вопрос не в том, что Тиади в нашу страну хотел ввезти, а что он хотел отсюда вывезти…».
Рассматривая роскошные самолёты, Шилов смаковал последний глоток коньяка. Не поворачиваясь к Глебу и не глядя на него, через погонистое золотое плечо бросил вполголоса.
– Может и вывозить этот поганец от нас чего собрался. Товары, какие дорогие, или что из электроники секретной, военной…. Разбираться с этим нужно тщательно. Вполне вероятно, что сообщники твоего Тиади скоро сюда пожалуют, если он им как-то обо всей этой истории даст знать…. Так что теперь будем проверять твоих туристов гораздо тщательней, ты уж извини!
– Исключено. Он жадный. И глупый. Никому ничего своего не доверит.
– Тогда лет через тридцать сам, лично, опять к нам поиграть соберётся….
Внизу, в центре большого, гулкого, внезапно опустевшего зала ожидания капитана Глеба жаждал видеть только верный и любопытный Бориска.
– Всё, наши уже улетели.
– Баба с возу….
– Скажи, а как ты этого контр-адмирала называешь? На «вы» и по званию?
– Дурашка ты, Борис. И не так, и не так.
– А как?
– Отстань, потом.… Давай-ка, лучше, кофейку хорошего примем по паре порций. Присядем.
Младший командир с удовольствием подчинился и, элегантно поддёрнув брюки, опустился в кресло. Заострив любопытный нос, наклонился ближе к Глебу.
– А ты когда понял, что это натворил Тиади?
– Ночью, у лесника.
– До того, как он приехал? После Яна?!
– Да, мысли уже складывались, когда Яна тащил из леса.
– А тогда почему ты, если всё вовремя понял, сразу же не набил ему там сильно морду?
– Кто доказывает грубо – тот не доказывает ничего. Да и вряд ли было бы красиво, если ни в чём не виноватой медсестре Светланке мои жестокости пришлось бы увидеть… Ей же сейчас и без этого очень скверно….
Больше времени у них занял вопрос продолжения бизнеса.
Бориска притащил из кафе бутерброды.
– Не суди людей быстро и с корыстью. Вот, например, наш голландец Николас – страх ходячий, громила. Замашки уголовника, внешность дикаря. А ведь он там, у себя на родине, служит директором дома для детей-сирот. И, говорят, хороший директор, добрый. Его все там любят.
– И все-таки, Глеб, как ты умудряешься так успешно разговаривать с людьми?! Они же все разные, невозможно же о каждом всё знать или постоянно правильно угадывать?
– Старайся. Пробуй. Ошибайся. Никогда не ленись и не стесняйся извиниться, если не прав.
Капитан Глеб счастливо пошевелил плечами, откинулся на спинку стула.
– Не будь жадным. Не жалей никогда денег. Вряд ли ты знаешь, что наш Никифорыч купил и подарил оборудование для целого спортзала матросам того сторожевика, на котором мы выходили в море? Ещё телевизор он привез в часть мичману, что с нами на стрельбище возился. Без всяких условий, без ненужных корыстных разговоров. Просто привёз и отдал. Водилы-контрактники за половину того рабочего дня, когда наших иностранцев в лесу обслуживали, получили от нас свою месячную зарплату. И так для каждого сержанта и прапорщика. Это же наш Никифорыч Яну настрого приказал, чтобы тот местных офицеров на футбол в Германию за полцены с собой брал.
– Ну, у офицеров-то сейчас зарплаты, ого какие…!
– Повторяю – не жадничай. Не заглядывай из глупого интереса в чужой карман. Приличные люди обычно этого стесняются.
Напряжение последних дней растаяло вместе с гулом последнего самолёта.
Беседа «просто так» была чрезвычайно приятной и окутывала мягким удовольствием. Капитан Глеб Никитин понимал, что постепенно начинает вспоминать вкус правильного кофе.
– Обращай внимание на мелочи – они помогут тебе жить без ошибок.
– Как это?
– Как? Неиспользованную на маршруте водку всегда оставляй леснику и даже не задумывайся о том, сколько её ему достанется – одна бутылка или целый ящик. Будь шире. Своё ты всегда будешь иметь. Ты ведь должен уже знать, какие деньги наши подопечные платят за своё участие в этой игре. И ещё, прошу, – учите, Шура, матчасть!
– Кстати, поинтересуйся ближе к концу года про внука Егоровны, ну, той старушки, у которой Сашка козу на время позаимствовал…
– А с ним что такое? Ну, с внуком-то?
– Надеюсь, ничего плохо. Знаю, что Никифорыч долго хлопотал, чтобы парнишку вовремя пристроить в мореходку. Вроде у него всё получилось, но проверить, как дело будет складываться, необходимо. Не позабудь.
– Ага.
Записная книжка в руках серьёзного Бориски выглядела в эти минуты вполне уместно. Он успевал и отмечать в ней что-то, и внимательно поглядывать на Глеба, и даже усердно подчёркивать строчки, если Глеб, по его мнению, сообщал ему особо важные сведения.
Спрашивал он тоже толково. Но через некоторое время всё же сорвался.
– А про вяхиря ты не забудешь мне рассказать?
Испуганная неожиданным хохотом Глеба, звякнула ведром по полу около их столика незаметная до того момента маленькая уборщица.
– Нет, приятель, сегодня я перед тобой свою самую интимную тайну не раскрою! Не обессудь! Немного позже – обязательно.
– А хочешь, я угадаю, сколько сейчас времени?! Ну, как ты тогда на заливе, а?
– Ну, попробуй…
Младший командир явно жаждал реванша.
Часов на руке у Бориски сегодня не было – это капитан Глеб Никитин знал точно. Аэропортовское электронное табло в зале врало на семь минут и, к тому же, последние полчаса оно постоянно находилось за спиной у Бориски. Пока они были вместе, юнец не мог ни у кого не спросить время, ни нечаянно подглядеть.
– Двенадцать часов одна минута.
– Момент! Небольшая проверка вашей гипотезы.
Глеб достал из кармана свой мобильный телефон.
– Ого! Точно! Одна минута первого! Как же ты, мил человек, сподобился так правильно определиться-то, без базового штурманского образования и при полном отсутствии мореходного опыта?!
– Хороший учитель был.
Бориска заважничал, улыбаясь.
– Ладно, брось издеваться. Как? Объясни.
– Ты ведь сейчас на старушку-то, на эту, на уборщицу, сильно отвлёкся, да?
– Было дело – обратил на шум внимание. А что? Ты успел меня в это мгновение как-то обмануть?!
– Нет, ты что?! Это же не наш метод!
С таинственным взглядом Бориска наклонился над столом.
– Ты просто гудок городского судоремонтного завода не расслышал! Далеко, конечно, завод-то… – Триумфатор был щедр и милостив. – А они всегда там гудят, если на обед пора – ровно в двенадцать! Я когда в школу ходил, во вторую смену, мама прибегала с работы, чтобы собрать меня на уроки. Я сразу же после этого гудка должен был быть всегда дома.… А через минуту я тебя и спровоцировал.
– Силён, жулик! Горжусь!
Трепаться о жизни было легко и приятно.
К серьёзным рассуждениям Бориска был явно ещё не готов, и поэтому на все его философические вопросы капитан Глеб отвечал или подходящими афоризмами и цитатами, либо просто смеялся над парнем.
– …Мы ведь целую вечность собираемся жить.
– Ага, как терминаторы!
Глеб Никитин с лёгкой жалостью взглянул на Бориску.
– Опоздал ты с рождением. Не те герои тебе снились в твоём счастливом детстве…
Как-то между делом они вскользь вспомнили Яна.
– Зеркала приставлены к поступкам.
Бориска не понял и этой фразы Глеба, но откликнулся глубокомысленно.
– Да…
Между делом, помешивая ложечкой в почти пустой чашке, Глеб спросил его, незначительно зевнув.
– Нарисуй-ка мне на листочке, милок, где доярку ту убили. Тебе же местные рассказывали про неё, да? И место то самое показывали? Ты же говорил, что твоя знакомая тётушка Шура с фермы подробно тебе всё про тот случай объясняла? Так? Правильно я тебя тогда понял?
– Да, когда я там…, ну…
– Гну. Не насилуйте русский язык, корнет. Продолжай.
– Вот, я и говорю…
Парень сильно недоумевал, тщетно силясь понять причину такого неожиданного поворота их лёгкой беседы.
– Мы же с ней совсем рядом с тем местом по тропинке проходили… Тётя Шура так пальцем прямо и показала.… Ещё деревья там такие большие вокруг дороги, сосны. Песка много, пни старые справа…
Наморщив лоб и покусывая авторучку, Бориска дисциплинированно вспоминал далёкие окрестности. И, сильно заинтригованный зрительными картинками, по инерции добавил.
– Мухи ещё там летали, какие-то противные…
– Дай-ка мне этот листочек.
Мягко положив обе ладони на столик перед собой, капитан Глеб Никитин тщательно и глубоко вздохнул, сосредоточившись, выдохнул, посмотрел на своего замечательного собеседника внезапно глубокими голубыми глазами и очень странным, незнакомым для Бориски голосом предложил:
– А не испить ли нам, милый друг, по этому случаю шампанского вина? В приятном обществе, безо всяких злодеев, а?
