Она села на лавочку, впитывая эмоции, ощущения, впечатления – хотела запомнить все хорошенько, чтобы потом рассказать бабуле. Та обязательно будет ждать рассказа. Но Вика ловила себя на том, что все равно смотрит на город, на окрестности глазами неофита, иностранца, экскурсанта, не чувствующего атмосферу так, как чувствуют ее местные жители. Она замечала то, чего не замечали молодые женщины, гулявшие с колясками, водители такси, собравшиеся на крошечном пятачке под знаком «стоянка запрещена».
Вика с некоторым удивлением подошла к скульптуре явно современного периода: что-то авангардное – переплетенные ветви то ли дерева, то ли кустарника, которые росли ввысь, вероятно, олицетворяя что-то хорошее. И своими железными ветвями буквально утыкались в небольшой, даже скромный бюстик Сталина, на котором лежала забытая или потерянная детская лопатка – так кладут перчатку на скамейку или вешают зонтик на ветку дерева, чтобы хозяева могли вернуться и найти пропажу.
Вика вышла из сквера и пошла назад. По дороге ей попался ювелирный магазинчик, в который она зашла просто так, из любопытства. Решение – уезжать или оставаться – она так и не приняла. Ей хотелось уехать сегодня же, но что-то держало и останавливало.
В магазинчике, не считая продавщицы, которая небрежно, чуть ли не горстями, разбрасывала по витрине серьги и кольца, никого не было.
– Почему одна? – спросила ее продавщица, не отрываясь от дел.
– А с кем нужно? – удивилась Вика.
– С мужчиной, конечно же. Вот, смотри, какой жемчуг, – продавщица показала ей серьги, которые собиралась бросить на витрину, – очень богато смотрятся.
Серьги были красивыми, но слишком вычурными. Как говорила в таких случаях бабуля, «надеть и не встать».
Вика разглядывала украшение, когда в магазинчик зашел мужчина. Продавщица внимательно смотрела, как он переходит от одной витрины к другой, но не предложила помочь и не спросила, что он ищет. Прошло минут десять – в полной тишине. Вика покорно мерила серьги, которые ей предлагала продавщица.
– Мужчина, ну что вы так скучно ходите? – наконец не выдержала та.
– Зато молча, – ответил тот и сразу же вышел.
Вика купила серьги – длинные, украшенные камнями, – которые никогда бы в жизни не рискнула даже примерить. Но в тот момент, глядя на себя в зеркало, она показалась себе красивой. Яркой, броской, почти как бабуля. Серьги удлиняли лицо, делали его тоньше и выразительнее. Так сказала продавщица, и Вика ей поверила.
Она вышла из магазинчика, ощущая непривычную тяжесть в мочках, и пошла к гостинице, решив, что сдаст номер и сразу поедет в аэропорт. И была твердо уверена в правильности своего решения, как будто серьги стали последним пунктом ее «программы пребывания» в этом городе.
Вика дошла до гостиницы под звуки марша, доносившегося из громкоговорителя.
– Где вы ходите? Я вас давно жду. – Вчерашний водитель, муж Наташи, ждал ее около входа. Он был обеспокоен, судя по взгляду, который не был устремлен к линии горизонта.
– Здравствуйте, – ответила Вика, – а зачем вы меня ждете?
Она была рада встрече – теперь она точно знала, что поедет в аэропорт.
– Вы не видели город, – сказал водитель тоном, каким муж упрекает жену в том, что она не приготовила ужин.
– Видела. Я гуляла, – ответила Вика, – дошла до сквера.
Водитель даже не хмыкнул, а фыркнул и пошел к машине. Вика по его спине поняла, что должна следовать за ним.
Она села на заднее сиденье машины, собираясь покориться судьбе, но не выдержала.
– Простите, а как вас зовут? – спросила она.
– Давид, – ответил мужчина.
– Очень приятно. Вы не могли бы меня потом в аэропорт отвезти? Я хочу поменять билеты. Улететь пораньше.
Давид не ответил. Только посмотрел на Вику тем же взглядом, каким рассматривал горизонт, – как будто сквозь нее.
Они остановились на маленькой тихой улочке. Давид вышел и пошел к старому зданию. Вика поплелась следом. Она не решалась сказать ему, что не может ездить на заднем сиденье, – ее сразу начинает тошнить и она буквально вываливается из машины.
– Куда мы приехали? – спросила Вика, борясь с рвотным рефлексом.
– В музей, – ответил Давид.
Они зашли в крошечный темный вестибюль, где их встретила женщина. Она чем-то напоминала регистраторшу из гостиницы. Строгая, сосредоточенная, в деловом костюме, но с виноватым взглядом, как будто совершила что-то недозволенное.
– Что вы хотите? – спросила женщина. – Просто посмотреть или экскурсию?
– Экскурсию, – ответил за Вику Давид.
– Для детей или для взрослых? – уточнила женщина.
Вика огляделась – кроме них двоих, никаких детей не было. Она невольно улыбнулась, но и женщина и водитель оставались совершенно серьезными.
– Экскурсия для детей – сто рублей, для взрослых – двести пятьдесят. Вам какую? – спросила женщина.
– Детскую, – ответил Давид.
Вика уже смирилась и не спорила. Не задавала вопросов и не требовала объяснений. Бесполезно. Как просить в кафе молоко с медом.
Даже когда женщина, оказавшаяся не только кассиром, но и экскурсоводом, провела их в зал со словами: «Здравствуйте, мальчики и девочки. Дети, что вы знаете о нашем родном крае?» – Вика не начала хохотать, а насупилась и опустила глаза в пол, как делала это в детстве. Экскурсовод вела экскурсию, обращаясь к Вике и Давиду на «ты». Говорила она громко, хотя и Вика и Давид слушали не перебивая. Экскурсовод разговаривала с ними как со школьниками и в конце выдала два чупа-чупса за правильные ответы в рамках викторины «по услышанному». То, что перед ней стоят два взрослых человека, что никого, кроме них, в музее нет, женщину не смутило. Она вела детскую экскурсию за сто рублей, ни на слово не отступая от плана. Давид слушал серьезно, а Вика улыбалась и смущалась, почувствовав себя маленькой девочкой.
Они вышли из музея, и Вика, очумевшая от такой экскурсии, пошла к машине. Но Давид направился в другую сторону.
– Куда вы?
– В парк. На Аллею славы. Танк хотите посмотреть? – спросил Давид.
Вика не ответила. Она надеялась проснуться и очутиться дома. И чтобы больше не было ничего – ни этой поездки, ни кладбища, ни Давида, который фактически стал ее персональным водителем, ни его приятной и заботливой жены Наташи. Ничего. И чтобы ее тоже не было. Здесь. Она хотела к бабуле. Положить ей голову на колени и признаться, что та, как всегда, была права. Не нужно было никуда ехать. Лучше быть с ней. Лежать, и чтобы бабуля гладила по голове.
Но Вика покорно пошла за Давидом – они зашли в парк и присели на ближайшую лавочку. Вдруг она услышала грохот.
– Гром? Дождь пойдет? – удивилась Вика, глядя в небо, на котором не было ни тучки.
– Нет, это танк едет, – радостно ответил Давид. Он был возбужден, как мальчишка. И смотрел опять куда-то вдаль, разглядывая только ему видимую картину.
Вика кивнула, решив, что сошла с ума, и в ее ситуации это было самым естественным и логичным объяснением. А чего еще ждать от этого города? Здесь она узнала, что ее бабуля была падшей женщиной, что ее дедушка похоронен на мусульманском кладбище, в гостинице нельзя сидеть около окна, потому что «не положено», и курить разрешается только под березой, чтобы никто не донес не пойми куда и не пойми кому. Здесь у всех мгновенно случается амнезия, и никто не может объяснить, почему она должна слушать детскую экскурсию, песни из громкоговорителя, есть мороженое маленькими кусочками и ждать появления танка!
Но вдруг на центральной аллее действительно появился танк – обычный танк, насколько Вика могла судить. Вообще-то танки она видела только на картинках и в музеях, но ни разу на ходу. На некоторое время она даже оглохла. Никакого восторга от вида настоящей боевой техники Вика не испытала. Скорее ужас – она сидит на лавочке, а мимо нее на расстоянии вытянутой руки медленно проезжает танк. При желании она могла до него дотронуться.
Вика видела, как Давид бежит следом за танком, кричит и машет руками. В тот момент она пожалела, что доверила свою жизнь этому водителю. Разве нормальный человек будет бежать за танком? Разве в нормальном городе танк будет вот так запросто ездить по парку, если это не парад?
Оказалось, что танк – это памятник. Пусть и не с первого раза, эта махина заехала на специально выстроенную эстакаду и остановилась. Двое мужчин вылезли из кабины и обошли его кругом, проверяя работу. Рядом стояли дети, женщины – они хлопали в ладоши. Дети норовили залезть на пушку.
Подошли еще двое мужчин и стали разбирать эстакаду.
– И что теперь? – спросила Вика у водителя, который с восторгом смотрел на танк.
– Как что? Памятник будет, – ответил он.
– Памятники не ездят.
– Почему не ездят? Очень хорошо все придумали. Если нужно будет, они заведут танк и спустят его.
– Ну да, конечно, – вынуждена была согласиться Вика. – А кому памятник поставили? Почему именно танк, а не самолет?
