– А по-моему, у него все хорошо, – неуверенно сказал Дима.
Аксинья рассмеялась:
– Дима, на нем рубашка из позапрошлогодней коллекции, сейчас такие никто не носит. Ботинки с квадратными носами – это в прошлом году было модно, часы дешевые, цацки на шее с рынка. И потом, ты что-нибудь слышал о его сольных концертах? Это раньше он в Кремле пел и успел хапнуть заслуженного артиста, несмотря на молодость и бездарность. А сейчас его нигде нет: ни на сольниках, ни в сборных «солянках»! Нет, Димася, это конец всему. Глядишь, скоро будет наш Владик тамадой солировать или того хуже, стекла протирать на заправке…
Димке стало гадко и стыдно, как будто он украл у Голицына его славу и успех. Мелькнула даже глупая мысль найти Влада и… что?
Помочь ему он ничем не может, поддержать морально вряд ли сумеет. А уж просить Люксенштейна взять Голицына обратно он и подавно не будет!
В ушах зазвучал предостерегающий голос Рокси, не рекомендовавшей ему заниматься подобной благотворительностью.
Блаженное настроение, однако, было испорчено.
Проводив Аксинью до столика, Дима сел и угрюмо уставился в пол. Егор и Рокси еще переругивались, но беззлобно, периодически сдабривая фразы саркастическими шутками. До Рокси первой дошло, что Димка скис. Она ткнула его в бок и, дождавшись слабой улыбки, решила действовать решительно:
– Ладно, мальчики и девочки, вы тут веселитесь, а я домой, меня мой прынц ждет. Дим, я тебя могу подвезти, мне по дороге. Или ты еще тут будешь…
– Нет, нет, я тоже поеду, – встрепенулся Димка и встал. – Чего-то устал сегодня.
Егор и Аксинья решили еще остаться.
Димке показалось, что Егор уловил их с Рокси взаимосвязь и специально задержал Аксинью, чтобы та не поперлась вместе с ними. На парковке, прислонившись к лоснящемуся желтому боку машины, Димка спросил, устало улыбаясь:
– К тебе или ко мне? Или у тебя Лысик?
– Лысик дома со своей престарелой женой, – ответила Рокси. – Так что на этот раз – ко мне.
Ознакомившись со своим расписанием, Дима приуныл.
Сразу после праздников он должен был ехать на Черноморское побережье, развлекать туристов. Расписанный график заканчивался аж в июле. Рокси в июле начинала сниматься в новой картине и перенести отпуск никак не могла.
– Ну, что поделать, – сокрушенно вздыхала она. – Раз ты не можешь, поеду одна.
Димка повесил трубку и приуныл.
Вот уже два года он работал как проклятый и, по сути, еще ни разу не отдыхал как следует. Все как-то урывками, неплодотворно, под бдительным оком продюсера или арт-директора, совмещая отдых с выступлениями. Сейчас ему хотелось одного: понежиться на солнышке, не задумываясь, что завтра снова в дорогу, в душные переполненные залы…
Рассудив, что он имеет право хотя бы на двухнедельный отпуск, Дима позвонил Рокси и сообщил, что поедет.
Втайне от Люксенштейна Дима оформил визу и, отправив беспечное смс за пять минут до регистрации, улетел на Гоа.
Самолет приземлился почти ночью.
Отчаянно зевавший Димка не заметил ни паспортного контроля, ни гида из турфирмы, проводившего их с Рокси до автобуса.
По дороге до отеля оба заснули, не обращая внимания на экзотику вокруг.
Плохо переносившая самолеты Рокси искупалась в бассейне и, отказавшись от ужина, пошла спать.
Димки даже на бассейн не хватило.
Первую ночь они провели как супруги с многолетним стажем, заснув на разных концах кровати, не пытаясь сблизиться.
На улице стояла липкая жара, от которой спасали только кондиционированные пространства номеров…
Когда ошалевший от смены часовых поясов и перелета Димка продрал глаза, за окном светило солнце.
Рокси рядом не было, но с терраски бунгало доносился ее хрипловатый голос, напевавший старую песню о художнике, подарившем любимой миллион алых роз. Дима еще какое-то время полежал в постели, а потом направился в ванную.
Рокси сидела за крохотным столиком под соломенной крышей, практически голая. Ведь не считать же одеждой крохотный купальник состоящий из трех веревочек, да громадную шляпу-гриб?!
На столике стоял наполовину пустой кувшин с апельсиновым соком, валялась пачка сигарет. Из пепельницы струился дымок.
– Выспался? – насмешливо спросила Рокси.
Дима отогнул поля шляпы и поцеловал Рокси в губы. От нее пахло сигаретами, незнакомыми цветочными духами и горячей, нагретой на солнце кожей.
– Есть охота, – сказал Дима, присаживаясь рядом.
– Я уже ходила на завтрак. Все ужасно острое, прямо есть невозможно.
– Ничего, я люблю острое. Какие у нас на сегодня планы?
– Пляж, я думаю, – лениво сказала Рокси. – Я так вымоталась за дорогу, что, пожалуй, воздержусь от экскурсий. А уж завтра – с полной силой! На слонах покатаемся, помучим местных факиров неверием в чудеса, сходим в джунгли. Авось Маугли попадется какой-нибудь! Я заберу его в Москву, буду холить и лелеять, ну а он будет целовать мне пятки, называть госпожой и сексуально удовлетворять. А то некоторые вчера завалились дрыхнуть и оставили бедную одинокую девушку без сладкого!
– Ты прежде была на Гоа? – спросил Дима, пропустив мимо ушей пассаж про сексуальную неудовлетворенность.
– Никогда. Только проспекты листала. Ничего. Днем встретимся с гидом, он нам все расскажет. Прикоснемся к древней культуре…
Идти на завтрак не хотелось.
Влажный воздух обволакивал, казалось, его можно схватить рукой и нарезать на блюде аккуратными ломтиками.
Неподалеку шумел океан.
По пустому пляжу бродили мальчишки-индусы с плетеными корзинками и что-то подбирали, не то ракушки, не то крабов. Незнакомые птицы вяло переругивались в листьях пальм. По столбику терраски полз богомол, шевеля длинными усиками и осторожно передвигая крючковатые лапки…
Рокси скинула шляпу и побежала к океану, не по-женски быстро, как заправская спортсменка. Мальчишки побросали корзины и уставились на нее с восхищением. Димка, помедлив минуту, побежал следом и почти догнал. Океан сбил их с ног горячей волной. Отплевываясь и хохоча, Дима и Рокси долго качались на волнах, плавали, выходили на берег и снова бросались в воду.
– Мы попали в рай! – орал Димка.
Рокси верещала, мальчишки на пляже покатывались со смеху, сидя на песке и не обращая внимания, что из их корзин споро расползается живность. Где-то в зарослях истерично кричали обезьяны, а один раз что-то даже грозно прорычало, заставив приматов смолкнуть. Дима уверял, что это был тигр Шер-Хан, более прагматичная Рокси решила – мотоцикл…
Они провели под горячим солнцем Индии пять дней из запланированных десяти. Димка предусмотрительно не включал телефон, чтобы его не могли найти и заставить вернуться в Москву. Рокси валялась в постели, ела яблоко и читала детектив. Димка расстелил на пол циновку и улегся под холодной струей из рычащего кондиционера.
– Что будем делать завтра? – лениво спросил он.
– Можно съездить в Амбер-форт, – не отрываясь от книги, сказала Рокси. – Говорят, там замечательно.
– На слонах?
– Ты еще не накатался? – рассмеялась она. – Вот она, извечная мечта русского туриста: вдоволь накататься на слоне! Так, может, не стоило ехать? Цирк и у нас есть, за отдельную плату тебя покатают. А потом…
Рокси не договорила. Телефон, который она засунула под подушку, начал недовольно жужжать, дергаясь в припадке вибровызова.
– Кто это? – спросил Димка.
– Не знаю, номер незнакомый, – быстро ответила Рокси. – Алло… Да… А, привет…
Рокси изменилась в лице и привстала. Книга упала на пол, но она не сделала попытки поймать ее. Спустя мгновение Рокси протянула трубку Димке:
– Дима, это Егор. Поговори с ним.
– Егор? – удивился Димка, протягивая руку. – Откуда он знает, что мы… – Рокси не ответила, но побледнела так, что это было видно даже под загаром, и даже руку к губам прижала, словно боясь сказать что-то страшное. Димка испугался и схватил трубку:
– Алло!
– Ты где? – спросил Егор.
Голос был усталым и сердитым. Димка не решился соврать:
– На Гоа. Это в Индии…
– Я знаю, где Гоа, – прервал Егор. – Собирай чемоданы и немедленно вылетай в Москву.
Димка хотел возмутиться, сказать, что у него отпуск, и он имеет право на законный отдых, но что-то в голосе Егора заставило его отказаться от этой идеи. Вместо этого он тихо спросил:
– Что случилось?
– Вылетай, Дима, – почти ласково, с нотками в голосе, с которыми успокаивают капризного ребенка, сказал Егор. – Позавчера от сердечного приступа умер Люксенштейн.
В Шереметьеве Димку и Рокси Егор встретил лично.
Он был хмурый, под глазами залегла непривычная чернота, словно он не спал несколько дней. Щеки покрывала щетина, тоже не придававшая ему свежести.
Егор и в самом деле устал.
Праздничная гонка едва не доконала его.
После первомайского концерта его дела резко пошли в гору, на одних только корпоративах он заработал кучу денег в качестве ведущего. А сразу после празднования Дня Победы Егору позвонил модный театральный режиссер и предложил сыграть в его спектакле. Отговорки он слушать не хотел, лично привез пьесу, оказавшуюся на удивление приличной. Егор подумал и нехотя согласился.
