Шеф минуту помолчал.
– Понимаете, Алиса, наша кошечка – гениальный транслятор, я просто любуюсь её талантом. С её участием можно удовлетворять вкусы настоящих гурманов. И, поверьте, любители на столь экзотический коктейль найдутся всегда. Но вы не удовлетворены, вы боретесь даже с ней. И поэтому вам так плохо. Вы не работаете в потоке эмоций, вы всё хотите изменить.
На этот раз рыжей хитрюге крупно не повезло. Минутная утрата концентрации дорого ей обошлась. Она вовсе не собиралась заходить в эту квартиру: оттуда мерзко несло сивухой, тянуло табачным дымом. И звуки из-за старой металлической двери постоянно раздавались самые омерзительные: густая басовитая матерщина, отвратительное тремоло бабьего визга и какое-то смутное ворчанье неизвестного кошке происхождения. Иногда из-за двери раздавался такой истошный собачий лай, что будь жильцы подъезда более сердобольными, они давно бы уже обратились в общество защиты животных.
Потому киска, прогуливаясь по подъезду в поисках очередного временного пристанища, хотела просто прошмыгнуть между ног крупного мужчины самого неприглядного вида: опухшее от пьянства лицо, многодневная щетина, выпирающее из грязных джинсов брюхо. Но Миха (так звали главу быдловатого семейства) оказался проворнее, чем можно было судить по его виду. Он ловко поддел носком стоптанного башмака белое брюшко Котлеты и занёс оцепеневшую от подобной наглости кошку в квартиру. Дверь с грохотом захлопнулась. Кошка попала в ловушку.
– Смотри, Тёма, кого я заловил. Будет тебе развлекуха. Знаешь, как мы с пацанами кошаков доводили? Они мяукнуть не успеют – их об стенку башкой хрясь! Бери, пользуйся, пока я добрый батя.
Тёма оказался мрачным детиной восьми лет от роду и ростом с четырнадцатилетнего подростка. Интеллектом он обладал весьма скромным: три поколения алкоголиков за плечами – это вам не шутки. Говорить он начал всего пару лет назад, и лексикон его составлял десятка два слов. Но чаще всего он использовал универсальное выражение – бля нах.
– Тёмка, айда ести!
– Бля нах (снова сосиски из дерьма какого-то мать купила, а мне их жрать)!
– Паршивец, опять в постель нассал!
– Бля нах (так пока до сортира дочапаешь, всё равно не донесёшь, стиралке без разницы, простыня или трусы)!
– Тёмка, сына, пойдём водяры тебе налью!
– Бля нах (ты бы, батя, лучше пива сиську организовал)!
Тёма посещал коррекционную школу, но его визиты туда не радовали ни его самого, ни затурканных агрессивным переростком ребятишек, ни педагогов, которые не знали, что делать с этой машиной по уничтожению всего и вся. Всё, что попадало в лапы Тёмы, было обречено на скручивание, излом, изгиб и прочие манипуляции, несовместимые с дальнейшим применением вещи по её прямому назначению. На счастье окружающих, родители зачастую ленились тащить отпрыска в школу, и тот проводил время в их захламлённой квартире, развлекаясь подручными средствами. Основным таким средством была Евочка. Эта крохотная собачка породы чихуахуа обитала в основном за диваном, который стоял в спальне Тёминых родителей. Как она попала в семейство потомственных алкашей, не мог сказать никто. Просто однажды зимним вечером пьяный (это было его обычным состоянием) Миха принёс в драной перчатке маленькое существо, испуганно смотревшее на мир глазами-пуговками. Тёма в этот вечер от души повеселился, играя с собачонкой в футбол. Мяча у него не было, поэтому роль эту пришлось выполнять Евочке. Именно её визг должен был привлечь внимание общества защиты животных к пропахшей сивухой квартире. И в компании с несчастной собачонкой провела рыжая киска три кошмарно длинных, бесконечных дня.
Она вырвалась из цепких объятий Тёмы, до крови оцарапав ему пухлую ладонь. Басовитые вопли сыночка спровоцировали основательно поддатых родителей на карательную операцию по умиротворению рыжей зверушки. Для этих целей были использованы тапки, ботинки, сапоги и прочая обнаруженная в прихожей обувь. Мамаша Тёмы гонялась за Котлетой, размахивая шваброй до тех пор, пока во время очередного промаха по быстро скачущей мишени не разбила люстру. Такое развитие событий избавило киску на время от гонений. Миха занялся воспитанием нерадивой супруги. Его педагогические фантазии не распространялись дальше нанесения ударов по почкам и печени, поэтому до слуха измученных соседей вскоре донеслось пронзительное тремоло бабьего визга, перемежаемого сиплой матерщиной.
– Игорь Александрович! Что нам делать? Кошечка наша, похоже, влипла по-крупному!
Шеф-повар кухни эмоций внимательно изучил ситуацию, оценил перспективы и успокоил своих ассистенток.
– Ничего непоправимого не произошло, милые дамы. Наша животинка – существо сообразительное. Поверьте, она непременно изыщет способ, как ей спастись.
Игорь Александрович оказался прав. Три дня сидения под диваном в компании со скулящей собачонкой довели Котлету до жуткого состояния. Она ничего не ела, почти не спала. Неугомонный Тёма периодически совершал акты агрессии против несчастных сиделиц: он шуровал под диваном шваброй, стрелял туда из водного пистолета. Кошка стоически сносила эти издевательства.
Состояние жуткой подавленности, беспросветной тоски, в котором пребывало животное-транслятор, царило на кухне эмоций.
Развязка наступила внезапно.
– Тёмка, гадёныш! Что ты опять натворил? Ты же нам квартиру спалишь!
Недовольство родителей Тёмы можно было понять. При очередной попытке извлечь несчастных зверушек из их убежища юный оболтус решил использовать химическое оружие. Он извлёк из стенного шкафа свои старые варежки и относительно новый шарфик, который мамаша недавно притащила с помойки. Уложив добычу в эмалированную кастрюлю, мальчишка после нескольких неудачных попыток смог подпалить это тряпьё. Затем изрыгающая клубы вонючего дыма посудина была расположена в непосредственной близости у дивана. Тёма, вооружившись куском рыбацкой сети (Миха иногда принимал участие в пьянках на берегу первого попавшегося водоёма, важно именуя эти мероприятия рыбалкой), приготовился к аресту животных-смутьянов.
– Чё смотришь, рот разинул? Давай всё открывай! Дышать невозможно.
Котлета не растерялась, такой момент мог подвернуться ещё нескоро. Семейство по каким-то непонятным причинам испытывало ужас перед сквозняками, а потому форточки и окна здесь практически никогда не открывались.
Рыжая молния метнулась из-под дивана в сторону распахнутой балконной двери.
– Игорь Александрович, она же убьётся!
– Не переживайте вы так, Алисочка. Третий этаж для кошки – не высота. Плюс она у нас лёгкая. А под окнами не асфальт, а кусты и травка. Так что поздравляю вас со спасением киски из поддиванного сидения. А вот собачку жалко. Долго она не проживёт.
Снова ночь. Тёмный подъезд типовой девятиэтажки. В углу лестничной площадки на шестом этаже сидит маленькая кошка.
– Это ужас какой-то, там что-то творится непонятное. Маргарита Терентьевна, мне страшно!
– Спокойно, девочка, я рядом. Если что – помогу. Игорь Александрович, ваше присутствие тоже необходимо. Там действительно происходит что-то необычное.
Шеф внимательно посмотрел на монитор через плечо пожилой ассистентки.
– Так, девушки, у нас боевая тревога. Форс-мажор необычайной интенсивности. Кажется, с минуты на минуту лярвы попытаются прорыв в наше измерение организовать. Аккурат там, где наша киска находится.
– Что за лярвы такие? А можно Котлетку оттуда эвакуировать? – задала враз два вопроса Алиса.
– Помните, мы про странные энергетические сущности из другого измерения вам рассказывали? Как их наша кошка учуять может? Так вот, мы их для простоты лярвами именуем, – ответила на первый вопрос Маргарита Терентьевна.
– А кошку оттуда убирать никак нельзя. Она – практически единственная наша надежда. Только такой мощный эмоционал, как эта животинка, может прорыв остановить. И то вряд ли, – печально ответил на второй вопрос Игорь Александрович.
Атмосфера в подъезде становилась всё более напряжённой, гнетуще-тяжёлой. За стенами копошилось что-то непонятное, мутное, невыносимо тяжёлое. Крысиный выводок в мусоропроводе издавал многоголосый визг, который слышали сквозь сон жильцы дома. Стены начали вибрировать, словно во всех квартирах сразу неугомонные жильцы затеяли ремонт и включили перфораторы. Уличные фонари замигали: в сети произошёл сбой с подачей электроэнергии. Люди, страдающие сердечно-сосудистыми заболеваниями, в радиусе двухсот метров от жуткого подъезда неожиданно проснулись и начали хватать с прикроватных столиков валокордин или валидол. Шайка бродячих собак, обитающая в этом районе города, издала дружный вой, которому могла бы позавидовать волчья стая средних размеров.
