– Рик! – закричал Гринер и… проснулся.
Он лежал в своей каюте, мокрый от пота. Голову нещадно ломило, боль была такая, словно в мозг впивается раскаленная игла. Гринер застонал, и, несмотря на то, что еле стоял на ногах, подковылял к двери, распахнул ее…
Снаружи светило солнце. Мокрая палуба блестела в его лучах, дерево парило, издавая приятный запах. Бахары ходили по кораблю, занимаясь делами. Справа, на перилах борта, сидел Рик, а Тео стояла рядом с ним – они о чем-то тихо беседовали. Гринер вышел на вторую палубу, развернулся, прикрывая ладонью глаза – он ожидал увидеть огромные статуи у входа в бухту, но там возвышались только скалы. Сжав виски, он спустился к наставнице.
Когда он рассказал Тео о своем сне, магичка нахмурилась.
– У тебя и раньше были пророческие видения. В этот раз тоже была комната?
– Нет. Все, как настоящее – корабль, бухта, вы с Риком… – Юноша помолчал, потом неуверенно добавил: – Я думал, Белые так видят будущие Проколы, пока ты не передала рассказ Уэйна. Ну, про единение с миром.
– А ты, когда видишь такие сны… – Тео прищурилась. – Ты уже Белый. Можешь припомнить, вещие сны тебе являлись в Белой фазе?
Гринер и рад был бы напрячь память, но голова болела так, что даже простые мысли вызывали тошноту, о чем он тут же и доложил. Тео попросила его потерпеть, сбегала в каюту и вернулась со склянкой.
– Выпей. Это шакка. Уже через минуту станет легче.
Так и оказалось. Гринер постарался припомнить все подробности своих снов в той комнате и…
– Похоже, я всегда был Белым.
– Понятно, почему Кендрик гонялся за тобой для коллекции… – Тео и Рик переглянулись. – Но… если честно, Гринер, я о таких сновидениях, как у тебя, впервые слышу. Либо ты уникум вообще во всем, не только в Цвете, либо…
– Что?
– Либо Кендрик, сам того не желая, вытянул тебя на новый уровень. Если он нашел записи Сельфа и использовал одну из его придумок, не понимая до конца, для чего она… Я не говорю, что так и есть – но так вполне может быть. Кен использовал твои сны, чтобы общаться, вытащил тебя в эту комнату, а ты интуитивно – когда был Белым, – воспользовался ею.
– Но сейчас же не было комнаты…
– Возможно, ты приспосабливаешься. А, возможно, это влияние места… оно необычное, это правда. Арахандцы верят, что боги, чье время на этой земле подошло к концу, уходят сюда. Если б не шторм, Рашид ни за что не повел бы корабль в Залив Мертвых Богов. И если бы у него не было двух магов на борту…
– А он… разве не знает, что твоя магия…? – Спросил Гринер. Он с удовольствием ощутил, что шакка помогла и голова ясная, а боль пропала.
– Нет. Не стала его волновать. Так что, если спросит… Да и раньше она действовала только в море, а как на сушу попадем, это станет уже неважно.
Рик прицокнул языком и поинтересовался:
– А этот… каменный гигант из твоего сна – он просто унес меня вверх, или убил?
– Понятия не имею, – ответил Гринер и честно добавил: – Но пальцы у него были огромные. Мог и сплющить.
Бард поморщился. «Час от часу не легче», – пробормотал он и отправился в каюту.
– Паруса почти высохли, скоро на веслах выйдем в море, а потом пойдем вдоль берега. – Тео улыбнулась ученику: – Вечером, до заката, будем в Аджире.
– Аджира! – закричал впередсмотрящий, видимо, громкостью голоса стараясь компенсировать свою трусость во время бури. – Барах, Аджира!
Гринер подбежал к правому борту. Ломаная линия скал, вдоль которых они плыли, постепенно снижалась, уходила дальше в залив – а там, сияя на солнце белизной, как устрица в раковине, лежала Аджира – самый большой портовый город на северном побережье Араханда. О том, что они уже недалеко от города, Гринер догадался и раньше – им стали встречаться небольшие рыбацкие шхуны и чайки. Юноша жадно всматривался в город, гостеприимно раскинувший объятия, но пока что ничего особенного не заметил – Аджира напоминала Даккер… или, скорее, наоборот. В попытке высмотреть что-нибудь экзотическое, он перевесился через перила, прищурился…
– Не упади, – засмеялась Тео, подходя. – Кого-то увидел?
– А это что там растет? – Гринер показал на группу странных деревьев с голыми, толстыми стволами и пучком больших листьев наверху.
– Пальмы. В Даккере тоже есть, но маленькие.
К ним подошел Рашид, разодетый, как… «Как Барах-Ан’лази», – напомнил себе Гринер. Белые шаровары, рубаха с широкими рукавами цвета молочной пенки на кофе, шелковый алый кушак обернут вокруг талии несколько раз, поверху надет кожаный пояс, к которому крепился ятаган. Расшитая жемчугом красная жилетка, и, конечно, борода. Капитан церемонно поклонился Тео и пробасил:
– Для меня будет счастьем принять вас в моем доме, в Аджире.
– А как же «дела, дела»? – хихикнула Тео.
– Подождут, – царственным жестом рубанул воздух Рашид, отсекая несущественное. – Дорогие гости – вот что главное.
– Да, нам неплохо было б отмыться от соли, прикупить одежды, лошадей, – начала перечислять Тео, но тут капитан возмутился:
– Прикупить? Ни одного «льва» вы не потратите, пока гостите у меня. Я достану вам все необходимое, даже не спорь.
– Я и не собиралась… – Тео оглядела Гринера, – Ну что, чувствуешь ветер приключений?
– А то, – согласился Гринер.
«Морская звезда» вошла в Аджирский залив. Матросы суетились, складывая паруса, устраиваясь на веслах. Гринер подумал, что, родись он в другое время и в другом месте, с радостью бы пошел служить к Рашиду.
Аджира вблизи оказалась совсем непохожа на Даккер. То есть, тут тоже все дома были белыми, но на этом сходство исчерпывалось. Прямых линий в городе, казалось, не было совсем – домишки были круглыми, либо со скругленными углами. Повсюду витал аромат специй, который в Даккере можно было унюхать только в харчевнях, было гораздо жарче. И люди вокруг были другими – все смуглые, черноволосые. Вокруг бурлила арахандская речь, такая быстрая, что Гринер, несмотря на двухнедельные занятия с Тео, ничего не понимал.
Рашид отдал последние приказания и спустился по сходням на пристань, зазывно махая рукой. Тео, Рик и Гринер последовали за ним. Им пришлось буквально протискиваться через толпу моряков, носильщиков, грузчиков и оборванных мальчишек. Поскольку для сапог было жарковато, Гринер – впрочем, как и Тео с бардом, – шел босиком, и то и дело наступал, ойкая, то на ракушки, то на рыбьи потроха, валявшиеся на каменной брусчатке набережной. Солнце напекало голову, у воды воздух был влажный, тяжелый, пропитанный запахами соли, рыбы и пота. Помня наставления Тео, мешочек с монетами Гринер спрятал в мешок, оставив лишь пару в поясе, и еще пару – во внутреннем кармашке жилетки. Рик вертел головой, стараясь все увидеть, все запомнить, и то и дело толкал Гринера в бок локтем, указывая на ту или иную диковину.
– Смотри, смотри, какой тюрбан! О, а это что за звери?
– Верблюды, – подсказала Тео.
Животные напоминали лошадей только тем, что у них тоже было четыре ноги и голова. В остальном больше были похожи на фигурки, которые мог бы вылепить из глины ребенок, ради баловства – какие-то наросты на спине, выпяченные губы, раздвоенные лапы.
Они вырвались из толчеи пристаней и Рашид махнул рукой, подзывая носильщиков. Те подбежали и принесли с собой носилки – небольшие, крытые пальмовыми листьями.
– О, а я знаю, это паланкины, – похвастался Гринер приобретенными от Дориана знаниями.
Рашид расхохотался.
– Это? Паланкины, мой юный друг, из розового и черного дерева, с шелком и золотом, а это так…
Поскольку носилки были на одного, разговор пришлось прекратить. Гринер уселся на подушку, запыленные ноги опустил на специальную подставку, и его понесли. Вокруг было слишком много всего: звуков, запахов, ярких цветов – так что, спроси у него кто, что нового он увидел, прибыв в Аджиру, он бы вспомнил только верблюдов, да и то, благодаря барду. Их пронесли по узким улочкам, по обеим сторонам которых возвышались либо беленые каменные заборы, за которыми виднелись зеленые сады, либо беленые же стены домов, а затем протрясли через площадь, в центре которой стоял небольшой фонтан. Впрочем, ничего особенного в нем не было – он тут находился не для красоты: несколько женщин в просторных, многослойных платьях стирали в нем одежду, тут же вертелись дети и брызгались друг на друга водой. У женщин на головах были длинные цветные шарфы, концами которых они прикрывали лицо. Гринер вспомнил предостережения Тео насчет арахандских женщин и торопливо отвернулся.
Наконец, они прибыли к дому Рашида. Гринеру сложно было определить степень богатства капитана, ведь сравнить было не с чем, но и без этого он был поражен увиденным. Огромные дубовые ворота, которые открыли перед ними, привели их в сад, свежий и благоухающий. Он зеленым поясом охватывал дом, узкий у входа, и расширяющийся к торцу здания. Где-то впереди журчала вода и пели птицы. Сам дом был трехэтажный, белоснежный, с синей крышей. Рашид отпустил носильщиков, кинув им по монетке, и сказал на арахандском:
