– Ничего особенного не произошло, арестованные уже отпущены на свободу.
– Но ты говорил о моем двойнике. Значит, утверждение ясновидца подтвердилось?
– Увы, ваше превосходительство.
– Пусть так. Но даже если я действительно связан с ним какой-то сверхъестественной связью, чем опасен для меня какой-то кассир?
– Ясновидец напророчил ему конец в сумасшедшем доме.
– Конец в сумасшедшем доме? – удивился Французов, и чувство тревоги вновь поселилось в нем.
– Доверься нам, дорогой, – сказала Диана, видя растерянность своего возлюбленного. – Мы с Антоном Антоновичем тебя защитим.
У губернатора была причина встревожиться, он вспомнил свой странный сон – пыльную дорогу, опаленную солнцем, по которой ползли повозки с впряженными волами. А на повозках… Тогда он не обратил внимания, что люди, сидящие в повозках, упакованы в грязные смирительные рубахи. Вот, оказывается, кого вез в пустыню этот караван…
Апатия вдруг навалилась на Вольдемара Викторовича неподъемным грузом и вдавила назад в кресло.
С улицы в зал донесся перестук конских копыт.
– Самсона привезли, – сказал полковник.
– Зачем? – вяло спросил Вольдемар Викторович.
– Вас нужно познакомить. Я уже ввел его в курс дела, теперь важно, чтобы он ощутил вашу благожелательность и успокоился. А то он, чего доброго, действительно свихнется от свалившейся на него ответственности.
В комнату горничная вкатила столик с напитками и бутербродами, накрытыми белоснежной салфеткой. Мостовой приподнял салфетку, осмотрел ассортимент и одобрительно кивнул девушке. Горничная присела в глубоком реверансе и выбежала из гостиной.
– Я волнуюсь, – призналась Диана.
– Будьте с ним ласковы, и все образуется, – посоветовал Антон Антонович.
В зал охранники ввели Самсона и стали у дверей, скрестив алебарды. Кольчуги на их грудях были начищены до ослепительного блеска.
– Вот наш герой. – Начальник СБ подтолкнул Самсона к губернатору. – Зовут Самсон. Прошу любить и жаловать.
– Красивое имя, – сказала Диана.
Самсон поднял на нее глаза и обомлел: ему улыбалась невыносимо прекрасная женщина. Ее смуглое треугольное лицо с большими карими глазами и чувственно вздрагивающими крыльями носа впечаталось в его сердце. Оно вдруг стукнуло, затихло, снова стукнуло и зачастило так, что перехватило дыхание. Стало и томительно, и больно, и радостно одновременно. Только тот, кто испытал эту мощную, неодолимую силу любви с первого взгляда, может понять, что испытал в это мгновение Самсон. У него подкосились ноги, руки отказались повиноваться, и он пошатнулся. Антон Антонович, внимательно следивший за ним, подхватил его под руки и усадил в кресло. Самсон сел и опустил глаза – страшился еще раз взглянуть на женщину.
– Вас, кажется, что-то взволновало? – Французов осторожно рассматривал человека, от которого, согласно пророчеству, зависит его жизнь. Ничего особенно угрожающего или опасного он в нем пока не находил.
– Нет, ваше превосходительство, – пролепетал Самсон. – Но все так неожиданно…
– Для меня тоже, – улыбнулся губернатор. – Что поделаешь, подарок судьбы.
– И для меня тоже, – со странно веселой интонацией сказал полковник.
Если бы здесь был Маэстро, он бы понял, что скрывается за такой реакцией Мостового. Но мага здесь не было.
– Трогательное единодушие, – улыбнулась Диана. Самсон тоже улыбнулся. Несмело, скованно, но – улыбнулся. Тягучая атмосфера, висящая в гостиной в первые секунды встречи, развеялась.
– Чего бы вам больше всего хотелось, Самсон? – спросила Диана.
– Путешествовать, – ответил Самсон, не поднимая глаз. Он говорил правду, в эту минуту ему хотелось исчезнуть, чтобы не сидеть под прицелом ее пронизывающих до сердечной боли глаз. – Когда я выдаю кому-нибудь крупную сумму, то представляю, сколько всего можно было бы увидеть за эти деньги, – голос Самсона дрожал от волнения. – Каменные головы острова Пасхи, раскопки Трои, каналы Венеции… – Он говорил, что приходило в голову, скрывая за словами растерянность.
– В Венецию ездить не советую, – сказал Вольдемар Викторович. – Там от каналов вонь несусветная. Лучше поезжайте на юг, к Черному морю. Все-таки родная сторона. Правда, там все дорого, но мы поможем вам с деньгами на билет.
– И дадим бесплатную путевку, – сказала Диана.
Самсону показалось, что с ним обращаются как с нищим, и решил, что в этом виноват сам, не стоило упоминать о деньгах клиентов. И окончательно растерялся.
Мостовой понял состояние Самсона.
– Не нужно никаких путешествий. На железных дорогах крушения, самолеты падают, едва взлетев, суда горят и захлебываются в собственной нефти, заложникам отрезают головы…
– Но это не у нас, полковник, – поправил начальника СБ губернатор, вовремя вспомнив о патриотизме. – Это там, за бугром.
– О да! Поэтому Сочи – достойное место отдыха, – усмехнулся Мостовой. – Соглашайтесь, Самсон.
– Нет, спасибо, – пробормотал Самсон. – Дома столько дел…
Диана почувствовала, что вот-вот возникнет неловкая пауза, которая случается у собеседников, когда не о чем говорить, и взяла беседу в свои руки:
– Хотите выпить?
– Я не пью, – проговорил Самсон.
– Сегодня можно, – заявил полковник. – Сегодня знаменательный день, знакомство нужно отпраздновать.
Мостовой протянул руку к висящему над креслом губернатора колокольчику и позвонил. Тут же в зале официант с четырьмя бокалами шампанского на подносах.
Самсон взял бокал.
– Здоровье присутствующих! – провозгласил тост полковник.
Все выпили.
Зазвучала восточная музыка. В зал стайкой вбежали девушки в костюмах флорентийских цветочниц. Диана склонилась к уху губернатора: «Так надо, милый».
И представление началось. Перед Самсоном возникли фокусники, выдувающие изо рта пламя, в чалмах и набедренных повязках, узкоглазые акробаты и африканские аборигены с тамтамами. Ритм барабанов то нарастал, то стихал, извивающиеся тела артистов блестели. Это был организованный хаос, настоящее византийское празднество – пиршество огня, красок и все время меняющейся музыки.
Самсон вспомнил о развлечениях римских патрициев, и ему захотелось возлечь на подушки, есть виноград, подносимый к его рту тонкими женскими пальцами, и наслаждаться жизнью. У него закружилась голова, спутались мысли, сделалось невесомым тело, и он бессильно обмяк в кресле.
А губернатор внезапно повеселел.
Мостовой был удовлетворен: встреча астральных двойников проходила точно по задуманному им сценарию.
– Голова кружится, – сказал Самсон Мостовому.
– Естественно, в камере был спертый воздух, – объяснил полковник. – Вам необходимо как следует выспаться. – Он помог Самсону встать и взял его под руку. – Пойдемте, я провожу вас.
Как по команде, исчезли танцовщицы, одалиски, циркачи.
– Отдыхайте, Самсон! – сказала Диана. – Мы еще встретимся.
Полковник и Самсон ушли. Диана подошла к губернатору.
– Не верю, чтобы этому человеку грозило психическое расстройство, – сказал Французов. – Я сам едва не потерял разум от этой маскерадной суеты, а ему хоть бы что, только голова закружилась.
– Все будет хорошо, милый, мы не дадим ему заболеть. – Диана обняла любовника, прижалась. – Я соскучилась.
– Я тоже, – сказал Вольдемар Викторович. – Сегодняшний вечер мы проведем вместе.
– А ночь? – кокетливо спросила Диана.
– И ночь тоже. – В голосе губернатора прозвучала нежность.
Диалог возлюбленных прервал полковник, стремительно возвратившийся в зал.
– Это возмутительно, Антон! – рассердился Французов. – Второй раз врываешься, как жлоб, без разрешения!
– Извините, что помешал, – усмехнулся Антон Антонович. – Но мне нужно ваше немедленное одобрение и содействие.
– Объяснись.
– Ничтожный кассир, являющийся зеркальным отражением губернатора, это социальный парадокс. В секрете это не удержать, рано или поздно он станет достоянием гласности. Остряки начнут втихомолку над вами смеяться и сочинять анекдоты.
– Что ты предлагаешь?
– Нужно сделать из Самсона выдающуюся личность. Сходство талантливой личности и властителя приемлемо.
– Мы можем позаботиться о его здоровье, – с иронией сказал губернатор, – можем создать ему легкую жизнь, но вдохнуть в человека талант нам не по силам.
– Ну, это как посмотреть. Не обижайтесь, о присутствующих не говорят, но во всем мире имиджмейкеры успешно создают политиков из всяких дебилов.
– Ты хочешь сделать из него политика? – Французов сделал вид, что не оскорбился сравнением политика с дебилом, но бакенбарды у него опять покраснели.
– Пока он никто и ничто, и я могу сделать из него все, что пожелаю, – сказал Мостовой.
– В какой области?
– Естественно, в той, где все субъективно: в культуре.
– Так делай, что мешает?! – раздраженно бросил губернатор, не сумев до конца скрыть обиду.
