– Ресторан “Дружба”, – прочел Илья на фасаде. – Что-то слишком фривольно.
Пришел молоденький официант с черными бачками. Илья заказывал, а Саша глазела по сторонам.
В углу за большим столом сидели иностранцы, за другим полковник говорил тост, и его внимательно слушали военные и несколько штатских, пожилых, с орденскими колодками на пиджаках.
В маленьком зале по соседству гуляла свадьба, и как только музыканты начинали новый номер, из дверей выскакивали гости, причем невеста проявляла особенную прыть.
– Проводи меня, – попросила Саша.
К зеркалу в уборной было не протолкнуться. Дверь поминутно вздрагивала, влетали и вылетали девчонки. Полная женщина, похожая на офицерскую жену, застегивая чулок, исподлобья оглядела Сашу.
Ненадолго Саша осталась одна. Она попудрилась, близко придвинувшись к стеклу, и всмотрелась тревожно в свое отражение.
Подбежали две девушки в коротеньких юбках, толкнули ее, извинились.
Саша вытащила шпильки, встряхнула головой, волосы ее потекли по плечам, легли за спину. Она еще раз покосилась на зеркало и вышла.
Илья стоял в коридоре, засунув руки в карманы, отчужденно глядя на суету вокруг. Она улыбнулась ему и взяла под руку.
Как только явился официант с подносом, они набросились на еду. Сашу приметили, какой-то парень подошел, пригласил ее на танец, она отказалась.
– Не до танцев, – сказала она, вгрызаясь в мясо. – Поесть не дадут… А шашлык – ничего.
– Свиной, – сказал Илья.
Глаза Саши блестели, она казалась возбужденной.
– Да мне сейчас – хоть собачий… Как твоя голова?
Он кисло пожал плечами.
Парнишка с модными, вислыми, как у запорожца, усами объявил, что очередной номер исполняется в честь финских гостей, и оркестр грянул “Летку-енку”.
Илья курил, поглядывая на танцующих.
– Ты не чувствуешь себя старой? – спросил вдруг он.
Саша слегка опешила.
– А что – пора?
– Я не о том… Тебе в школе не приходилось воевать с родителями из-за моды?
– Господи, ты что, забыл, как я ходила? – сказала Саша. – Как драная кошка… Одевали так, что вспоминать тошно. И ведь не из-за денег даже, из принципа. Из-за денег тоже, правда… Сколько я слез пролила! А мне уже шестнадцать было, на меня взрослые мужики заглядывались…
Илья перекосился, как от зубной боли, и с шумом выдохнул воздух. Саша смотрела на него с беспокойством.
Он усмехнулся.
– Сколько было скандалов из-за узких брюк, из-за джаза, из-за стрижки… А теперь – смотрю на них, – он кивком показал в зал, на танцующих, – музыки их я не понимаю, девки мне кажутся вульгарными, ребята – кретинами…
– Илюша, что случилось?
Илья взглянул как затравленный.
– Нас видели в день отъезда. На вокзале.
– Кто?
– Хуже не бывает. – Вялая ухмылка появилась на его лице. – Ее мать… Какой дьявол ее туда занес!
Он затолкал сигарету в пепельницу.
– Конечно, это ничего не меняет, – пробурчал он. – Просто зло берет. Вдруг начинаешь чувствовать себя… подлецом… Скорей бы этот камень свалить!
Саша приподняла спичечный коробок над столом и медленно разжала пальцы.
Илья с силой стукнул себя кулаком по лбу.
– А вот влезла в башку одна глупость и житья не дает, отравляет все… Однажды сидели на кухне втроем, подруга к ней пришла. А я чего-то завелся, рта не закрывал. Раздражение какое-то было, не знаю отчего. Ну и стукнул ногой по табуретке, на которой она сидела. Шутки ради… и вышиб, конечно… Она – как грохнется спиной об пол, и затылком. Так вдруг заплакала! Сморщила лицо, знаешь, как дети… С такой обидой!
Склонив набок голову, Саша рассматривала спички.
– Ты пойми. Мне жалеть не о чем. Слава богу, что все это наконец случилось… А вот застряло, черт его знает почему. Вспомню, как она заплакала, – меня как будто током шибает!
Саша выпрямилась. Перед столиком остановился молодой человек. Он поклонился Саше и спросил Илью:
– Разрешите?
Илья поднял взгляд.
– Юмашев? – удивился подошедший. – Здорово, Илюха! Тебя-то как сюда занесло? Извините… – Он улыбнулся Саше.
– Случайно, – непроницаемо сказал Илья. – Знакомьтесь, это – Вадим, Саша… – Он не то чтобы запнулся, сделал паузу, Саша ощутила ее, и добавил: – Моя жена.
Неприметная искорка мелькнула в глазах Вадима и тут же скрылась в улыбке.
– Кириллов, – представился он. – Очень рад. Я присяду, вы не возражаете?
На нем был отлично пошитый, в талию, костюм, яркая рубашка, цветастый галстук, и такой же платок высовывался из нагрудного кармана.
– А я тут мотаюсь с очередными финнами. Измаялся вконец… Группа попалась тяжелая…
– Вы переводчик? – спросила Саша.
– Гид, – коротко пояснил он, достал пачку хороших сигарет, протянул Саше, она взяла, а Илья курил свою. – Они вообще-то народ спокойный, закладывают только… Дома-то у них вроде сухого закона… – Он засмеялся, щелкнул зажигалкой и поднес огня Саше. – Журналист один, сволочь, навязался на мою душу, все время воду мутит… Ты-то как? Кого-нибудь из наших видишь?
– Редко, – сказал Илья.
– Я тут Абросимова встретил – все такой же болван… А Славка Розанов в Париже, корреспондент АПН, представляешь? – Он покачал головой. – Ты, кажется, в аспирантуре был? Кто-то из ребят мне говорил, не помню… Защитился?
Лицо Ильи вдруг стало непроницаемым, пьяные искорки в глазах.
– А меня выгнали, – сказал он. – За пьянку.
– Брось! – изумился Вадим. – Ты же вроде не зашибал?
– А теперь зашибаю, – сказал Илья. – Ну, за твои успехи!
Саша смотрела на него с недоумением.
– За вас! – Вадим улыбнулся Саше, поднимая рюмку. – Я тут в Данию ездил, вернулся недавно… Я первый раз в Дании, – объяснил он и подцепил огурчик.
– Интересно? – спросила она.
– Я просто влюбился. Черт их знает… Страна маленькая, ухоженная, удивительно уютная… Чистота такая – в любом, простите, сортире обедать можно. У них сейчас в театре любопытные вещи… Я был на одной премьере. Молодой парнишка написал пьесу, сам поставил. Левак, конечно… На сцене – два часа один актер. И весь спектакль – это диалог человека со своим телом…
Тут музыка заиграла, и Вадим встал:
– Мое приглашение остается в силе.
Они пошли танцевать.
Илья подозвал официанта, попросил кофе и счет.
Когда танец кончился, Вадим привел и усадил Сашу, отодвинув стул.
– Взгляну, как там мои финны, не перепились ли…
Они остались вдвоем. Увидев официанта, Саша достала деньги и сунула Илье:
– Расплатись сам… А я не знала, что тебя выгнали за пьянство…
Он криво усмехнулся:
– Меня никогда ниоткуда не выгоняли… Чего там он тебе плел?
– Рассказывал про Олимпийские игры в Мюнхене. Очень интересно… Ты с ним на одной парте сидел?
– Имел счастье.
Саша покачала головой:
– До чего ты злой. Даже неприятно…
– Мне с ним разговаривать не о чем, – отрезал Илья. – Мог бы и сам догадаться, если б был поумней… У меня зимой, когда очередной вирус гуляет, по сорок вызовов на день бывает. Вот это и определяет мою жизнь.
– При чем тут это?
– При том. Ты же слышала – для него уровень цивилизации измеряется чистотой сортира и наклейкой на штанах. Я тоже ихние штаны предпочитаю нашим. Только вот философской базы под это не подвожу.
Оркестр уже начал новый танец. Саша взглянула за спину Ильи, и он понял, что подходит Вадим.
– Сашенька, пойдемте?
Илья расплачивался с официантом.
– Увы, старик! – Он с пьяной ухмылкой повернулся к Вадиму. – Мы вынуждены оставить тебя на радость шведам…
– Я с удовольствием потанцую, – сказала Саша.
Илья растерялся.
– Мы на поезд опоздаем… – пробормотал он и сразу покраснел.
– Наплевать, – сказала Саша, кладя руку на плечо Вадиму.
Илья потоптался и сел.
Вадим вел Сашу, что-то шепча ей в самое ухо. Она смеялась, он касался губами ее волос.
Илья стоял у окна в коридоре вагона. Саша вышла из уборной в халате, с полотенцем на плече. Она прошла за его спиной, подергала дверь в купе, подождала.
Наконец высунулась улыбающаяся старушечья мордочка, вся в белых кудрях, как у пуделя.
– Пожалуйста, – сказала женщина.
Саша зашла в купе.
Из соседнего вагона прошли трое, по виду – командировочные. Один из них толкнул Илью.
– Случайно! – Он поднял палец и остановился. – А хошь – разберемся…
Приятели потянули его за собой.
Илья пошел в купе. Под потолком мерцала синяя лампа дежурного света. Саша лежала на нижней полке, отвернувшись к стене.
Он постелил постель, разделся и полез наверх. Напротив кто-то сопел, накрывшись с головой.
Стыки рельсов грохотали под колесами, где-то в тамбуре хлопала незакрытая дверь, а впереди в облаках, вровень с поездом несся месяц. Оттуда, сверху, поезд казался крошечной вялой змеей. Сотни поездов летели в эту ночь по России, и в одном из них лежали по своим полкам Саша и Илья, и оба делали вид, что спят, и оба не спали, уставясь в гремящую тьму.
