(Ой… что это я там такого» назаказывала?…)
– Да? Спасибо большое. Мама очень обрадуется.
– А ты сейчас где?
Не смотря на радость по поводу привезённого корвалола, очень захотелось в рифму ответить, но полузнакомому человеку не стоило: Азиа-с… Не поймут-с…
– Я дома.
(Какая банальность! Просто дома.)
– А это далеко от остановки аэропортовского автобуса?
– В смысле? – Странные вопросы мне начали задавать.
– Ты прикинь!!! – Воспитанный голос Сурена почти сорвался на крик. – Ты прикинь: они меня кинули!
– Кто?
– Друзья! Эти, которые встретить должны были! Болгарин приедет аж в пятницу, а сегодня среда, а Миша…
– Я тебя по братски прошу, оставь Мишу в покое! Не надо упоминать это имя всуе…» Сурик, «всуе» это хорошее слово, не переживай. Я у тебя спрашиваю русским языком: где не Миша, а ТЕ друзья, ТЕ которых здесь «куча», и которые тебя должны были на машине встречать»=? Они, то есть ТЕ, где они? Вот не Миша, а ТЕ, которые?…
– ТЕ? Те меня кинули! Ты пойми: меня кинули! Никто меня не встретил, я сел на городской автобус и уже доехал до конечной остановки. Все вышли и я вышел. Вот… стою… Ты далеко отсюда живёшь?
– Я???
– Ну да! Ты! Давай пойдём к тебе, я сделаю два-три звонка, порешаем быстро и разберёмся, что будем делать.
– Ну хорошо. Стой где стоишь (без языка и без денег), я за тобой приеду.
– А долго ждать?
– А это как получится. Я тебе сказала, что у меня нет машины. Надо же ещё кому-то от квартиры ключи оставить, а то сын из школы придёт, а меня дома нет. Муж-то на Кипре.
– Я знаю!
(Я вижу, что знаешь).
– Ладно… Стой, я уже выхожу из дома.
Сурен за все эти годы ничуть не изменился. Разве что ещё похудел. Он и стоял так же как раньше, похожий на гамбургского петуха, уперев в бока кулаки и сильно подавшись вперёд головой вместе с шеей, как очень близорукий человек.
– И вы пошли к тебе? – В голосе Ирки появилось сочувствие. Кажется, она начала что-то понимать.
– А куда ещё? К тебе что ли?! Конечно ко мне! Я не знаю, куда он звонил, что выяснял, но к вечеру, когда уже вернулся со школы Сашка, он срезюмировал:
– Сегодня среда. Крас с супругой из Болгарии приедут в пятницу, и мы поедем за яхтой. А Миша…
– Хватит про Мишу, я сказала!
– Миша в субботу вернётся из Рима…
– Хорошо! Я рада за тебя, за Мишу, за болгарина Краса, а больше всех – за его супругу! В пятницу, так в пятницу. И у нас именно в пятницу дела. Я не помню, говорила тебе или нет, но мой сын хочет попытаться, не оканчивая школы, поступить в университет экстерном. Именно в пятницу утром за нами на машине должны заехать его друг с родителями, и мы едем в университет сдавать на комиссию конверты с их рисунками. Сколько мы там пробудем, когда это закончится, я понятия не имею. Но я повязана с этими людьми, потому что сама просто не найду, где этот филиал находится. Так что, дорогой, с пятницы – каждый сам за себя.
– Да! Да! Конечно! У него такая яхта…
– Я ему желаю купить ещё одну и гораздо лучше! У нас вступительные экзамены, у тебя – отпуск, у друга – яхта. Всё в шоколаде.
У Ирки в глазу окончательно проснулась мысль. Кажется медленно, но верно она стала вживаться в ход трагических событий:
– Так он собрался у тебя пожить до пятницы?
– До пятницы. Только забыл сказать, до какой. И я всё думала: как бы мне эти два дня не подходить к скайпу, когда будет звонить муж с Кипра, потому, как мне лень врать… Лень и всё. Сиди, изощряйся. Конечно, я могла ему сказать, что произошло, но все равно, знаешь, как бывает: вилки нашлись, но осадок остался. Оказалось беспокоилась я абсолютно напрасно. Мне в мой скайп попасть уже было невозможно. Этот Резинка, как вошёл в дом, подсел к моему компу, поставил свои адреса и пароли – и всё. Причём сказал:
– Я забыл свои очки, дай твои!
Я ему по-быстрому объяснила, что очки пока не ношу, но это его не разочаровало. Он резко прилип к вспыхивающему экрану с «Супер Мариосом» и играл вслепую, вообще наугад.
Кроме того, что он плохо видит, но стесняется носить очки, чтоб «не быть похожим на профессора» (кто ему такую ересь сказал???), у него выявилось ещё множество интересных особенностей и привычек. Например: «картошку он не ест». Просто «ненавидит её, и всё». Он, как оказалось, «любит» «пиво с сосисками». То есть, вот целый день бы пил пиво да ел сосиски.
Иллюстрация Александроса Бурджанадзе
Мои нервы стали сдавать.
Всё-таки полтора дня смотреть на сидящего на твоём диване перед твоим компьютером и пьющего твои сосиски чужого мужика – сложно. Но! Не смертельно! Люди сутки даже в турьме сидят. Надо перетерпеть. Всяко переживали… всё бывает… Ан нет! Со второго дня открытия покатили как снежный ком. Каждую минуту в Сурене выявлялись разные и совершенно безбожные в своём многообразии пороки.
Так, у него выявилась привычка подсасывать зуб. Сурен в промежутках между звуками «тс-тс-тс» поднимал пальцем верхнюю губу и всё пытался показать его мне, потому как ни на секунду не забывал о моей специальности. Я реагировала вяло. Сурен очень расстроился, и, когда никто не смотрел, стал сплёвывать по углам на пол. Он сразу же по прибытии снял с себя «парадный костюм» и облачился в выгоревшие шорты. А что? Греция же! Курортная страна! Тут все в купальниках по площади Аристотеля ходят! Шорты были сшиты по китайской выкройке, где на спину забыли накинуть четыре сантиметра, и поэтому они ползли вверх и тёрли «архидья».
«Архидья» – слово древнегреческое, от слова «орхис», вполне литературное. Сурен в начале целиком стягивал шорты книзу, но потом ему это надоело, и он стал поправлять ткань только на тих самых «орхисах», причём всей ладошкой, расставлял при этом ноги и смешно раскачивался из стороны в сторону.
К тому же у него оказался невротический кашель. Он все время покашливал в кулак, как если б в горле у него застрял морской ёж. Он громко сморкался и не всегда попадал в платок. Слышал он тоже не очень, поэтому «Супер Мариос» скакал по своим буграм очень громко и со свистом. Сурен храпел, не пользовался дезодорантом для подмышек, не закрывал рот в момент пережёвывания пищи, а потом садился на диван и аккуратно выковыривал между пальцами ног, собравшийся там ненужный хлам.
А вот почему у него была кличка «Сурен-Резинка», я поняла в первый же час его пребывания на земле Древней Эллады, колыбели культуры и демократии. После приёма мясных закусок, Сурен попросил «тонкую резинку» и, аккуратно вставляя её в межзубные промежутки, стал с грохотом выбивать оттуда не прожёванные мышечные волокна.
Но пятница, несмотря ни на что, всё-таки пришла! Кто ж знал, что пятница – это по сути своей праздник! Да вообще, пятница праздником была всегда. В школе перед субботой, в институте перед выходными, на работе перед уик-эндом и так далее. Пятница – совершенно особенный день, предвестник всего самого-самого лучшего.
Родители Стефаноса, Сашкиного друга – люди занятые, они сообщили, что заедут в пятницу «пораньше». Пораньше» для Греции оказалось в десять утра. Напомнили, что надо взять с собой в университет документы, огромный конверт с рисунками и заранее заполнить бланки для «несовершеннолетнего», свидетельствующие о его желании сдавать вступительные экзамены, не окончив школы. Все переговоры в четверг вечером велись по громкой связи, чтоб Сурен-Резинка понял: завтра, в пятницу, он едет со своим другом болгарином кататься в Халкидиках на яхте, а занятые люди едут в университет подавать документы.
В половине десятого Сурик вдруг оживился:
– Ты! А как твою квартиру запирать?
– Что? Это было выше всего невозможного. Но я сдержалась. «Ещё полчаса и ты его никогда, ни-и-икогда больше не увидишь»! Шепчет конник юный, позабыв про страх: «О себе не думай! Думай о друзьях!»
Цап нижнюю губу. Почти до крови. Улыбочка:
– А кто тебе, Сурик, сказал, что ты её, квартиру мою, будешь запирать?!
– Что ж её открытой оставить? – Незваный гость хихикал курьим смехом, и кадык на его шее почему-то двигался вправо-влево вместо положенных от подбородка к грудине. – Вам сейчас уходить, а Крас из Болгарии приедет в три часа дня. Что я всё это время на улице буду делать?
– Нет, братуха, ты не понял! – Тут во мне проснулась вся мощь и сила восточных предков, замешанная на чисто спартанской решимости. – Ты будешь очень тщательно, строевым шагом – нога по срез сапога – ходить по паралии… по набережной, от Белой Башни до Филармонии и обратно, пока не подъедет из Благоебрата, то есть, Благоевграда, твой болгарский Посейдон вместе с его яхтой и не приберёт тебя! Каталавес, филе? (Понял, дружище?). Так что – у тебя полчаса на сборы, бритвенный станок в ванной на стиральной машине, автобусный билет я тебе подарю.
– А как мне гулять с сумками пять часов на набережной? Может, я пока хоть вещи оставлю? – У Сурика-Резинки впервые по лицу метнулась тень сомнения, но тут же исчезла.
