Светлое будущее - Кицунэ Миято

— Эльвира Михайловна! — в кабинет залетела молодая сотрудница. — Эльвира Михайловна, вы должны это увидеть!

— Мария Алексеевна, в чём дело? — спросила Эльвира Михайловна. Она всегда обращалась к своим сотрудникам по имени-отчеству и никак иначе: всё же работали они в культурном учреждении. И, пусть «Мария Алексеевна» пешком под стол ходила, когда Эльвиру Михайловну поставили на должность директора краеведческого музея, сути это не меняло.

— Помните, вы попросили меня курировать выставку к восьмидесятилетию города? — Мария Алексеевна перевела дух.

— Допустим. И что?

— Я нашла в архивах, что двадцать лет назад, когда был шестидесятилетний юбилей, музей устраивал выставку «Взгляд в будущее глазами детей. Наш город через 20 лет». Привлекли школы, садики и нашу детскую школу искусств. Эту выставку тогда вы курировали, помните?

— Да, было такое, — согласилась Эльвира Михайловна. — Тогда ещё все выставки были в ДК, у музея не было отдельного выставочного зала. Около двух десятков самых лучших работ, которые выбрали зрители, отправлены в архив. Это я точно помню.

— Я их нашла! — возбуждённо отозвалась Мария Алексеевна. — Пойдёмте со мной!

— Идёмте, — вышла из-за стола Эльвира Михайловна.

— Я решила, что будет интересно показать работы, которые делали дети, представляя наш город через двадцать лет, — щебетала Мария Алексеевна, пока они шли коридорами до её кабинета. — Я, кстати, нашла среди нескольких сохранённых рисунков свой, представляете? «Радостева Маша, 4 года», это было так мило. Когда-то я неплохо рисовала. Но меня поразило не это, — торопливо добавила Мария Алексеевна, открывая ключом дверь и шагнув в свою «обитель».

Эльвира Михайловна с ностальгией подумала, что раньше у музея не было такой роскоши, как предоставить всем сотрудникам кабинеты, и когда-то они ютились ввосьмером в крошечной каморке. Сотрудники музея должны были совмещать и должности чернорабочих, чтобы делать «конфетку» из подручных материалов. Как показал недавний ремонт на даче, сама Эльвира Михайловна ещё не разучилась «фигурно работать лобзиком».

— Вот! — Мария Алексеевна торжественно показала на пять разложенных на столах работ третьего формата. Акварель немного поблекла, но благодаря туши, вычерчивающей городские пейзажи, смотрелась благородно и свежо.

«Городской парк», «Театр», «Аллея памяти», «Пруд», «Городская площадь», — прочитала Эльвира Михайловна подложенные у работ бумажки. Но места и без подписей вполне узнавались.

— Это что, шутка? — строго спросила Эльвира Михайловна.

— Я тоже была очень удивлена, — улыбнулась Мария Алексеевна. — Но точно нарисовано двадцать лет назад. Я еле папку отрыла, и она была опечатана. Поразительно, правда?! Всё выглядит почти как сейчас. А театр?! Там же всё вырубили для площади, да и его вообще заново построили по новому проекту. Парк вообще в точности! А ведь памятник Ленина убрали всего пять лет назад, а бюст Ивана Яковлевича поставили только этой весной! Да и сам парк реконструировали почти три года, там всё перерыто было, помните? К юбилею готовились. А церковь на заднем фоне? С отреставрированным шпилем и колоколами.

— Да тут даже ажурные решётки прорисованы с символами, которые мы утвердили… буквально месяц назад, — прошептала Эльвира Михайловна. — Раньше там были чугунные плиты, почти как гробы. Да и в парке деревья были почти сплошняком, с такого ракурса и церкви почти не было видно. Чьи это рисунки?

— Они не подписаны, — вздохнула Мария Михайловна. — Наверное, для выставки их оформили в паспарту, и подписано на них, а потом их оторвали, чтобы хранить удобней было.

— Просто эти паспарту школа искусств потом повторно использовала, ничего же не было, — отозвалась Эльвира Михайловна. Она разглядывала «Пруд». Его чистили почти шесть лет, столько денег федеральных на это угрохали, но в итоге в городе появился красивый пляж со скамейками, завезённым песком, ажурными урнами и кабинками для переодевания. На рисунок попал даже уголок резного бревенчатого домика «охраны-магазина». — Стойте. Я знаю эту подпись!

— Подпись? — взглянула на знак Мария Алексеевна. — Правда подпись, а я мельком увидела и подумала, что какой-то символ солнца.

— Тут цифры года по углам, читать по часовой, а знак состоит из двух «К», зеркально смотрящих друг на друга, в центре получившегося ромбика точка, чтобы как раз вышло «солнце», — вспомнила Эльвира Михайловна объяснение, которое слышала даже несколько раз. Давно, ещё на выставке двадцать лет назад, и относительно недавно.

— И чья это подпись?

— Калининой Киры. Она у нас выставлялась в прошлом апреле… Кажется, именно вы были куратором её выставки. На многих работах такая подпись, надо запоминать подписи художников, — наставительно сказала Эльвира Михайловна. Когда она выяснила автора, мистичность работ заиграла новыми красками.

— «Калинина Кира»? Не помню такую, — нахмурила лоб Мария Алексеевна.

— Конечно, — хмыкнула Эльвира Михайловна. — Она выставляется под псевдонимом. Это её работа висит у меня в кабинете, — она промолчала о том, что иногда, если смотреть на ту картину слишком долго, слышится звук журчащей воды и кажется, что на полотне появляется движение.

Впрочем, Эльвира Михайловна специально разместила эту сине-сиренево-фиолетовую картину на стене напротив стола и подолгу смотрела, потому что потом появлялось чувство расслабленности и отдохновения. Некоторые сотрудники приходили «попить чай» и тоже пялились на воду. Но по молчаливому уговору о «глюках», вызванных холстом, никто не говорил вслух.

— Неужели?! — вытаращилась на неё Мария Алексеевна. — Так это она и есть?

— Да.

— Я-ясно… — протянула Мария Алексеевна. — Как думаете?..

— Не стоит, — покачала головой Эльвира Михайловна. — Работы Киры выставлять не стоит. Могут подумать, что это какая-то шутка. Слишком уж много совпадений. Да и все остальные… Придумайте что-то другое.

— Что происходит в музее, остаётся в музее, — усмехнулась Мария Алексеевна. — Думаете, стоит показать их Кире?

— Не думаю, что это хорошая идея, — снова покачала головой Эльвира Михайловна. — Запечатайте всё обратно и сложите в архив, где было. Пусть лежит.

Эльвира Михайловна уже перешагнула порог, когда её догнал вопрос сотрудницы:

— Наверное, всё потому, что мысли материальны? — спросила Мария Алексеевна. — Мы разговаривали с Кирой. Она сказала, что все мысли материальны и в силах каждого человека этим управлять. Получилось такое вот «светлое будущее». Рисунки же очень… материальны. Это почти план.

— Ну, вот и разобрались, — выдохнула Эльвира Михайловна и пошла в свой кабинет.

Сегодня ещё требовалось согласовывать проведение мероприятий для юбилея города, так что работы было по горло, не до странностей и чудес.

© Copyright: Кицунэ Миято

Основной роман про Киру https://author.today/work/278968