просто дружба. Так и
с ошибкой. Нет ошибки большой или маленькой, а есть просто ошибка. И даже если мы
ошибаемся по мелочам, то всегда кто-то или что-то ещё способное существовать оказывается
обречённым.
Пока…
Я жил в Омске. Работал в многотиражной газете. Однажды после работы, когда было очень
тоскливо, накрутил случайное сочетание цифр на телефонном диске и познакомился с девушкой.
Её звали Наташа Охотникова. Мы проговорили с ней около часа. Просто рассказали друг другу о
себе. Ей было девятнадцать, мне двадцать три. Через две недели встретились. Всего на
пятнадцать минут. Наташа оказалась выше меня почти на целую голову. Мы не стали обсуждать
это и, оставшись только телефонными друзьями, могли спокойно говорить о чём угодно. Первым
всегда звонил я, она же ни разу не спросила номер моего телефона. Я чувствовал, когда и через
какое время нужно звонить. Всякий раз, прощаясь, я говорил ей «пока…», как бы откладывая
следующий звонок до нашего нового желания общаться, которое у нас почему-то обычно
совпадало.
А потом в моей жизни всё изменилось. Я уехал из Омска. А появился там только через десять
лет, уже как гость. Объехав и навестив всех родственников, я, листая странички старой записной
книжки, обнаружил и телефон девушки, которой звонил, когда мне хотелось с кем-нибудь
поговорить. Я позвонил, сказав то же, что и раньше:
– Привет, это я.
– Привет, – ответила она.
– Ты узнала меня?
– Конечно, – видимо, недоуменно улыбнувшись, ответила она и для доказательности добавила:
– Ты – Саша из многотиражки.
И голос её, и тон были такими обычными, словно в последний раз я звонил ей дня три назад. И
трубку она подняла так же, после второго гудка. От этой узнаваемости ситуации в голове будто
сдвинулись какие-то временные пласты: я никуда не уезжал и никакой моей новой жизни нет,
просто прошло три новых дня и я позвонил. Только она почему-то уже давно замужем, а её
ребенку пять лет… Она и об этом рассказала так же обыденно, как когда-то о событиях одного дня.
Конечно же, всё рассказал о себе и я. Она не спросила, почему я не звонил так долго. Она
понимала – жизнь есть жизнь. А звонить первым должен был я, независимо от прошедших дней,
недель или лет.
– Муж-то у тебя хоть хороший? – спросил я.
– Да так себе… – ответила она.
Это было, конечно, не очень весело, но я невольно улыбнулся. Возможно, такое она не говорит
и близким друзьям, которые всю жизнь где-то рядом с ней. Это можно сказать лишь такому
«телефонному» человеку, как я. Далёкому и совершенно независимому.
– Ну, что ж, всего тебе хорошего. Пока, – сказал я на прощание.
– Пока, – спокойно ответила она, прекрасно понимая, что с этим словом, я снова ухожу ни на
один год…
И я даже не понял, что она сделала вперёд – сказала «пока» или положила трубку…
А теперь прошло уже пятнадцать других лет. Но почему-то мне кажется, что если и сейчас,
приехав в Омск, я наберу старый номер, то мне снова ответят: «Привет», а прощаясь, скажут:
«Пока». И на сколько же лет будет потом это новое «пока»?
Спрашиваю себя: и зачем мне всё это надо? Зачем мне помнить об этом, думать о возможности
звонка? Зачем это нужно Наташе, которая могла бы просто никогда не знать меня? Не знаю. Если
это есть, значит это зачем-то нужно…
Что нам стоит дом построить…
Мысленно построив большой дом, я определяю в нём свою квартиру, а в соседние заселяю
друзей. Теперь рядом со мной не случайные люди, а друзья и хорошие знакомые, с которыми я
встречаюсь не только по случаю, но и просто так: по дороге в магазин или на работу. Как приятно и
удобно жить в таком доме!
Но поскольку в реальности такой дом не возможен, я живу в нём в фантазии. Не забрасывать
же такой замечательный проект!
Рига, которая
всегда со мной
Спрашиваешь иного:
– Ведёшь ли ты дневник?
– Зачем? – удивляется он.
– Хотя бы для того, чтобы сохранять своё прошлое.
– Я помню всё и так. У меня отличная память.
Ох, уж эта самонадеянность! Забытое не может напоминать о себе, свидетельствуя о дырявой
памяти. Удивителен эффект: помню всё, а жизнь пуста!
Обычно, перечисляя города, где мне приходилось бывать, я загибал палец, упоминая Ригу.
Однако попытался однажды вспомнить, что я там видел, и с недоумением обнаружил, что о Риге я
помню лишь то, что я там был.
Но как-то, роясь в своих бумагах, я вдруг наткнулся на старый потрёпанный блокнот. Бог ты мой!
Да, ведь, оказывается, путешествуя в Ригу, я ради забавы вёл так называемый «путевой дневник»,
описывая пейзажи, которые видел из окна вагона, станции, попутчиков и всё, что со мной
происходило. Прочитанное ошеломило: оказывается, это был такой интересный кусок моей жизни!
И он вставал теперь передо мной со всеми мыслями, переживаниями, запахами, звуками. Кто
помнит попутчиков в поезде или даже проводников? Я не помню их никогда. А тут все они, словно
родившись заново, заговорили своими голосами, вновь рассказали свои истории. Я мог бы мечтать
о таком путешествии, но оно уже было! Я прожил его за короткое время чтения записей. За какие-
то минуты я вернул целый месяц жизни! Но тут изумило и другое – без этого потрёпанного
блокнота, «просто так» я не помнил ни-че-го!
На грустное, поучительное открытие натолкнул меня этот блокнот. Свою жизнь мы скрупулёзно
выстраиваем минутами и мгновениями, а потом равнодушно теряем годами и десятилетиями.
Уверенность
Дневник начинают вести многие, а потом бросают. В девяти случаях из десяти бросают оттого,
что кто-то из близких нашёл и прочитал. Спрашивается: ну и что? Конечно, это неприятно, но
почему я должен бояться, что кто-то узнал мои мысли? Почему я должен быть так неуверен в себе,
в своей собственной жизни, в мыслях и переживаниях? Стыдясь происходящего в моей внутренней
жизни, я никогда не стану личностью. Прочитавшему мои откровения, скажу: «Да, я такой. Я
уверенно такой. Да, я так думаю. Разве я не имею такого права?». Если, конечно, в моём дневнике
не политические откровения, а прочитавший их – не следователь по каким-нибудь там особо
важным делам.
Магия
Даже фотографируясь мимоходом, мы всякий раз создаём важный, можно сказать
исторический, документ. Мы слишком быстро привыкли к тому, что фотография – это магия,
оставляющая слепок прошлого. Фотографируясь, человек смотрит
