Синьор Витале кивнул.
- Несколько недель назад она уведомила об увольнении. Собирается вернуться к семье в Квебек.
Вернуться к семье? Или сбежать от него и той боли, что он ей причинил? Если Аня вернётся в Квебек, больше она оттуда никогда не уедет. Станет матерью для своих братьев и сестёр и посвятит всю жизнь заботе о них. Этого допустить нельзя.
- С какого числа она уходит?
- Вчера был последний рабочий день. Завтра собирается уезжать.
- Завтра? - сегодня аукцион, завтра отъезд... - Этому не бывать. Она останется здесь, даже если мне придётся её связать.
- Что-то мне подсказывает, ей это могло бы даже понравиться.
Дэниел улыбнулся.
- Пришлите мне счёт. Я вынужден вас покинуть.
- Нет счёта. Аня уже заплатила.
Чувство вины пронзило его сердце, как нож. Чёрт бы побрал эту упрямую девчонку. Если она и дальше продолжит в том же духе, придётся предложить ей руку и сердце.
- Всё равно пришлите счёт. И спасибо, что принесли костюм. А теперь извините. Мне пора. Собираюсь купить вашу помощницу.
Синьор Витале покачал головой.
- Что ж, надеюсь, вы богаты, как Крез. Эта девушка бесценна.
- Согласен. Стоит каждого пенни, которое придётся за неё выложить.
На Манхэттен к Кингсли Дэниел доехал на такси. Во всех окнах особняка горели свечи. Подъезжали и уезжали лимузины с роллс-ройсами, которые высаживали состоятельных пассажиров. Дэниел, оттолкнув с пути конгрессмена, зашёл в дом. Навстречу по главной лестнице через ступеньку спускалась Элеонор. Он не смог удержаться от улыбки. На официальных мероприятиях в мире Кингсли все сабмиссивы традиционно носили белое, и Элеонор надела белое платье в стиле эпохи регентства, украшенное впереди бантом, концы которого ниспадали до самого подола. Завитые локоны длинных чёрных волос были забраны наверх. Шею обхватывал белый ошейник, выглядевший, как обычное колье. Казалось, она сошла прямо со страниц романа Джейн Остин.
- Вау, Дэниел, выглядишь чертовски сексуально. Так бы и отсосала у тебя прямо сейчас, не будь мы на людях.
- А Джейн Остин переворачивается в гробу. Милое платьице.
- Спасибо. Твой костюм тоже ничего. Итак, насчёт плана...
- Он дурацкий, как ты и говорила, но другого нет. Тебе можно доверять? Не пойдёшь на попятный ?
- Разумеется. - Элеонор захлопала тёмными ресницами. - Чего только не сделаешь, чтобы нажить проблем на свою голову!
- Проблем?
Кивнув, Элеонор взглядом показала на лестничную площадку чуть выше. Оттуда сердито смотрел высоченный блондин в чёрном , но через мгновение он шагнул в сторону и исчез.
- Твой хозяин здесь?
- Где же ещё? Оттрахал меня минут пять назад. Но к нашему делу это не относится. Послушай, может нам его привлечь? Пусть не я, а он выкупит Аню. Сегодня тут собрались все любители почудить в постели. Каждая собака его знает. И никто, поверь, никто не станет взвинчивать против него ставки.
- Охотно верю. Без обид, но тебе я доверяю больше.
- Как мило, а ведь я только что украла у тебя бумажник.
Элеонор покрутила в воздухе добычей. Дэниел, воздев глаза к потолку, отобрал бумажник.
- Кончай уже.
- Кончаю... снова.
Оба поднялись по лестнице на третий этаж. Крышу здания занимал накрытый стеклом сад, где, как обычно, при свете городских огней и пламени многочисленных свечей должен был проводиться аукцион.
К их прибытию торги только начались. Дэниел с Элеонор расположились под апельсиновым деревом и стали ждать. С противоположного конца сада на них напряжённо поглядывал её владелец, стоявший рядом с Кингсли.
- Ты что, и впрямь готова пострадать, чтобы помочь мне? - прошептал Дэниел.
- Ну да.
- Уверена, что хочешь ставить?
- Дэниел, - посмотрев на него, улыбнулась она. - Зачем ты вообще спрашиваешь?
- Хорошо, что ты меня бросила, - в ответ усмехнулся он. – Иногда, ты меня пугаешь.
- Очень лестно.
Когда Кингсли поднялся на маленькую сцену посреди толпы, его встретили восхищённым свистом и громом аплодисментов. Дэниел настолько волновался, что почти полностью прослушал приветственную речь Кингсли и его благодарности всем, кто пришёл поддержать аукцион своими деньгами.
- Я люблю тебя, Кинг, - посреди речи выкрикнул кто-то из женщин.
- Я тоже тебя любил, - не остался в долгу он. - В прошлый четверг, вроде? Найди меня после аукциона.
На сцену поднялся первый сабмиссив, и аукционист, привлекательный седоволосый джентльмен, открыл торги.
- О, кто это у нас там? - промурлыкала Элеонор.
- Что, вожделеешь к аукционисту? - шепнул Дэниел.
- Нет, к вот этому. - Она кивнула в сторону человека на сцене - высокого парня лет двадцати. Загар выгодно подчёркивал голубизну его глаз, делая их ещё ярче. Внезапно ему на лоб упали взъерошенные тёмно-каштановые волосы, и он нервно смахнул их в сторону.
- Купи его для меня, - капризно надув губы, заклянчила Элеонор.
Дэниел заглянул в программку - Марк Киршнер, двадцать лет. Рядом с именем крошечная буковка «с».
- Эль, он сабмиссив.
Элеонор с прищуром посмотрела на юношу, и этот взгляд на миг придал ей крайне опасный, почти хищный вид.
- Ах, какая жалость... - однако в голосе её не прозвучало ни тени разочарования.
Парня продали одному из мужчин за внушительную сумму в девяносто тысяч долларов. Страшно было даже подумать, каким приказам придётся тому подчиниться, отрабатывая эти деньги.
Аукцион продолжался, и следующие три сабмиссива ушли с молотка по цене от ста до ста пятидесяти тысяч.
- Ого, а тут сегодня большие транжиры! - заметила Элеонор. - Уже потратили больше, чем в прошлом году за весь аукцион. Надеюсь, ты готов раскошелиться.
- Готов.
- Но ты понимаешь, что в итоге можешь остаться ни с чем? - в тёмно-зелёных глазах Элеонор светилось неподдельное участие. - Вдруг Аня тебя до сих пор ненавидит?
Он кивнул:
- Я покупаю Аню не ради её прощения. Просто хочу, чтобы она была в безопасности.
- Ты потрясающий Д оминант. - Элеонор поднявшись на цыпочки, чмокнула его в щёку. - Она дура , если не отвечает на твои чувства любовью.
- Но ты же сама не ответила.
- Я дура. А теперь ш-ш-ш... Началось.
Кингсли вернулся на сцену и представил последний приз до перерыва. Когда Аня вышла и прижалась к руке Кингсли, у Дэниела болезненно встрепенулось сердце.
- Боже... - ахнул он. Более красивой женщины он не видел никогда в жизни. На Ане простое чисто-белое платье. Две тонкие косы уложены короной на голове и напоминают нимб, а остальное падает на спину рыже-чёрными волнами. На лице натужная улыбка, в глазах - смесь печали и страха.
Кингсли поцеловал её в ладонь и, шепнув что-то на ушко, удалился со сцены.
Сердце Дэниела неистово загрохотало. Сцену снова занял аукционист, и торги начались.
- Начальная ставка пятьдесят тысяч долларов.
- Хочешь, чтобы я вступила? - шёпотом осведомилась Элеонор.
- За какую цену в прошлый раз ушёл главный приз?
- Дорого.
Один мужчина выкрикнул пятьдесят. Другой мужчина поднял ставку до шестидесяти девяти, что присутствующие встретили волной смеха. Дэниел запомнил лицо покупателя, чтобы позднее как следует его разукрасить. Меж тем Аня ждала на сцене, всеми силами изображая статую.
Ещё один мужчина предложил девяносто.
По толпе прокатились удивлённые вздохи.
Кое-кто взвинтил цену до ста тысяч. Но не просто кто-то.
- Твою мать... - ахнула Элеонор. - Блонди только что поставил на Аню.
Явно потрясённая она зажала рукой рот.
Дэниел глянул поверх людских голов. С другого конца толпы ему опасно улыбался владелец Элеонор. Нет, не улыбался. Ухмылялся. И ухмылка явно несла в себе сообщение, сообщение, которое означало: ты взял моё, а теперь я получу твоё.
- Чёрт, - выдохнул Дэниел. Вся публика смолкла. Элеонор верно говорила. Никто, ни одна живая душа не поставит против её владельца, самого опасно садиста в Преисподней.
- Проклятье, - потрясённо прошептала Элеонор. - Что будем делать, Дэниел?
- Тебе нельзя вместо меня ставить. Только не против него. Не хочу, чтобы ты попала в неприятности.
- Но её ты хочешь?
Дэниел перевёл глаза с ухмыляющегося, привлекательного лица хозяина Элеонор на Аню. Она явно знала, кто на неё поставил. Её предупреждали, что её может купить какой-нибудь садист. Судя по выражению крайнего ужаса на лице, ей даже в голову не приходило, что им окажется тот самый садист.
- Я люблю её, - сказал Дэниел и понял, что эти слова - правда.
- Сколько ты хочешь, чтобы я поставила?
- Если ставок больше нет... - начал аукционист
- Быстрее, Дэниел.
- Твой хозяин придёт в ярость.
- Он такой милашка , когда сердится. В прошлый раз главный приз ушёл за двести пятьдесят тысяч. Итак?..
