— Ага. Наверное.
Отпили еще по глотку. Младший матрос поперхнулся, закашлялся и икнул. Глотнул еще. Поглядел на старшего и передал ему бутылку.
— Ты давно плаваешь?
— Пятый год пошел.
— И все на танкерах?
— Ага.
— И сколько же ты их переменил?
— Четыре. А может, пять.
— Тебе нравится?
— Что — нравится?
— Да на танкере. Ведь лучше на танкере, чем на сухогрузе, правда?
— Не знаю. Ни разу на сухогрузе не плавал.
— А я в прошлый раз — на сухогрузе. В первый раз тогда плавал. В порту дольше стояли. Так вроде бы и шансов больше.
— Зато небось и вкалывать больше приходилось.
— Ну еще бы.
— На танкере лучше.
Опять отхлебнули по глотку, уже без тостов, оба вынули из кармана по непочатой пачке «Честерфилда» и закурили. Старший помалкивал, зато младшего тянуло на разговоры.
— А ведь нам тут неплохо.
— Ага. Конечно.
— Интересно, можно ли тут вообще курить?
— Можно, наверно. За загородкой нельзя, а тут снаружи можно.
Помолчали. Младший подыскивал, о чем бы поговорить, и вдруг вспомнил где-то вычитанное:
— Как по-твоему, мы многим жертвуем ради моря?
— Как — жертвуем?
— Ну так. В смысле — семья там, друзья и прочее.
— А я холостой.
— Ну пускай. А остальное? Ведь вот вернемся мы домой, и все будет точно чужое. Если бы мы не уезжали, так ведь этого бы не было — друзья бы у нас были и вообще…
— Друзей с меня и на танкере довольно.
— Ну а если ты рассчитаешься и поступишь на другой, так встретишь там уже других людей, и, может быть, не найдется ни одного, с кем бы тебе…
— Подумаешь. Не все ли равно. Главное — знай делай свою работу.
— Ну а если бы у тебя была семья или хоть один близкий человек на берегу…
— Ну чего ты ко мне привязался! Если ты затем меня сюда тащил, так мне это ни к чему. Ерунда все это. Я-то знаю, раз проплавал уже чуть не…
— Да что ты, что ты! Давай поговорим лучше, о чем тебе самому хочется.
Солнце скрылось за одним из нефтехранилищ, на которых большими красными буквами написано было «Шелл», а под буквами — гигантская раковина.
— Мы на «Шелл» работаем?
— Ага. Конечно.
И снова молчание. Наконец младший матрос напал на новую тему:
— А ведь здорово, как подумаешь, что это мы нефть возим.
— Как это — мы?
— А кто же ее привозит сюда и в другие места? Мы.
— Мы с тобой никакой нефти не возим, а разве что грязь, которая под ногтями застрянет. А нефть другие возят, кто поважнее, — судовладелец.
— Так ведь без нас как же ему возить!
— Что с нами, что без нас — прекрасно бы обошелся. Нашел бы кого другого.
— Но другие-то ведь все равно что мы, а мы все равно что те, другие. Мы — это все мы вместе.
— Ну знаешь, больно ты что-то мудреное загнул!
— Я говорю, что мы это, значит, все вместе делаем.
— Чего мы там еще вместе делаем! У меня есть работа, у тебя есть работа. Вот и все. Ты драишь и моешь — и я тоже. Делаем, что нам укажут, и все тут. А отработали свое время — ведро и швабру в сторону. И какое нам дело, что там в трюме. Ты бы точно так же мыл бы, и драил бы, и вкалывал бы, если бы там была ворвань или хоть моча — не все ли тебе равно, что там под палубой.
— Но ведь я же знаю, что там нефть.
— Ничего ты не знаешь, потому что не твоего ума это дело. Танкер твой, на котором ты плаваешь, просто бидон, здоровенный бидон с нефтью. Если бы там было молоко или спирт, так мы бы хоть зачерпнули себе по литру, или там ворвань — ее на худой конец тоже пить можно, моча и то сгодится, когда дело дрянь. Ну а нефть — черная чертова нефть-сырец, — на что она тебе? Ни на что она не годится — ни мне ни тебе. Наша забота — в трюм не соваться, пока там есть газы, потому что это для жизни опасно.
— Ну, ведь, во всяком случае, нефть — горючее для танкера.
— Ага. Правильно. Только тебе-то какое дело? Ты-то точно так же мыл бы, и драил, и вкалывал, если бы танкер стоял на месте.
— Но тогда не надо было бы ни мыть, ни драить.
— А это не твоя забота.
— А если бы не было нефти, никто не мог бы ездить. Машины, автобусы, такси — все бы остановилось.
— А тебе-то какое дело, раз ты все равно в море. Пора тебе знать свое место. Нефтяной рынок, во всяком случае, не твоя забота. Твое место на палубе, ведро да швабра — вот твое дело.
Матрос разгорячился, кровь ударила ему в голову. Младший протянул ему бутылку. Он отпил несколько глотков и замолчал, уставясь неподвижным взглядом в пространство. Он чувствовал, как в нем разливается безразличие. Он успокаивался. Солнце, скрытое нефтехранилищем, спустилось совсем низко. Младший матрос посмотрел на бутылку с остатками виски и почувствовал, что уже хватит. Надо оставить немного, чтобы выпить после танцев.
— Сколько времени?
— Не знаю.
— Пойдем, а? — Младшего матроса потянуло на танцы.
— Подождем немного. Может, поймаем такси.
Старшему уже было все равно.
— Как ты думаешь, есть там подходящие девчонки?
— Да так, ничего себе попадаются.
— Шикарные?
— Разные, наверно, как всюду.
— Поди, в этом городишке и шлюх-то нету.
— Думаешь?
— Да. Тут, наверно, просто девчонки, с которыми смотря как повезет. Пойдет с тобой, если ты ей понравишься.
— Ага. Это верно — уж как повезет. Зато уж если согласится, так потому, что ей самой того же, чего и тебе, хочется.
Матрос вяло хмыкнул.
— Тогда они, значит, не просто так?
— Как это — не просто так?
— Ну ее же нельзя просто увести и прямо сказать, чего тебе надо, как в борделе. С ней надо потанцевать, потрепаться, ну и, если она потом согласится, значит, решила, что ты для нее — о’кей.
— Это всюду так. Девчонки всюду одинаковы. Всем им того же надо, да и нам тоже.
— Только не в борделе.
— А это отчего же?
— А там они это — просто так.
— Ну и какая разница?
— Нет. Это все-таки не то.
— Чего-то не замечал.
— Так там ведь они это по обязанности.
— Ясно. Это ж их работа.
— Ну вот. Значит, для них — просто так.
— А тебе-то не все равно? Главное, чтобы знали свое дело и ты получил бы все, что полагается, за свои денежки. А если ты будешь искать такую, для которой это не «просто так», то и попадешь в такой переплет, что… Потому что нарвешься в конце концов на такую, которая решит, чтобы оно и вправду не просто так было, и тут ты у нее попляшешь. Нет уж, спасибо. По-моему, так лучше заплатить, сколько положено, и тогда уже никому не надо раздумывать — просто так оно или не просто так.
— Эти, поди, и денег-то не возьмут.
— Ага. Так прямо они не возьмут, зато любят, чтобы ты денежками швырялся, в кино бы их сводил, в ресторан, а ты при этом и знать не будешь — получишь ли за это что-нибудь или нет. Я тебе одно скажу: с этими девчонками надо быть начеку, они только и смотрят, как бы тебя на крючок подцепить. Им бы только детей нарожать, замуж выскочить, а там ей каждую получку от тебя денежки пойдут. Вот ты и влип. Тогда и думай — просто так оно или не просто так.
— Ну нет уж! С какой это стати! Конечно, надо быть начеку. Не потому чтобы… Детишки — это даже здорово, когда поженишься, в том смысле, если поженишься с той, которую сам выберешь.
— Здорово, по-твоему? Кому, по-твоему, от детишек веселье? Детишек наживают оттого, что люди, как поженятся, так сразу забывают про осторожность. Тогда уж все как будто позволено, ну вот они и думают, что теперь у них все не так пойдет. Ан нет! Детишки все равно и тут появятся, как ни вертись.
— Ну а как же другие? Сколько людей для того и женятся, чтобы детишки были.
— Ну, для этого и жениться не обязательно. Мало ли холостяков, которые, как дурачки, влипли.
— А я вот знаю одного, которому очень хотелось детишек, а у них никак не получалось, так они чужих себе взяли, двоих сразу.
— Ну значит, он был не моряк.
— Моряки тоже детишек любят. Не видал разве мальчишку помощника? Когда он приходил на танкер, как с ним все носились, зазывали к себе! А как ему плотник улыбался, когда он уходил.
— Тоже мне! Плотник! Он же…
— Слушай, ты тогда про него что-то такое сказал. Что это слово значит?
— Я сказал, что он импотент, а это значит, что он не может ничего.
— Господи, да он же самый дельный человек у нас на танкере!
— Я не про то. Это значит, что он с бабами ничего не может.
— А ты почем знаешь?
— Его жена сказала.
— Так чего ж она — сама такая молодая, а вышла за старого, который уже ничего не может.
— А он был старый холостяк, деньжат прикопил порядком. Ей-то теперь что! Деньги есть, отдыхай себе, знай только бери, когда надо.
— И она так тебе сама и сказала, что он — это самое…
— Да нет, сказала одному парню. Он спал с ней, когда она в Роттердаме на танкер приходила.
