— Да ничего…
Фру Алиса раздраженно отряхивалась.
— Несет от меня котом, понимаешь! Чувствуешь вонь? Хоть бы кто придушил эту тварь!
Петер молчал.
— А ведь она стоит верных полмиллиона, — говорил он потом и снова вздыхал.
— Кто?
— Да тетушка.
— Так я же про кота говорю, а не про тетушку! Ты даже не слушаешь, что я говорю! Полмиллиона… Какой от них прок, когда….
Фру Алиса, хотя внутри все у нее кипело, смолкала. Бывает, мысли человека умчатся своими, недозволенными путями. Нет, надо держать себя в узде и терпеть. Как-никак всякая живая плоть когда-нибудь да устанет цепляться за жизнь. Только вслух лучше ничего не говорить, лучше не выдавать своих мыслей.
Сзади шагали дети: они радовались, что с воскресной обедней у тетушки Фелиции на этот раз покончено.
И все же однажды наконец пришло известие. Да, пришло известие, что тетушка Фелиция и впрямь занемогла. Фру Алиса зазвала детей домой и строгим голосом приказала:
— Умойтесь и наденьте воскресные платья!
— Но сегодня ведь не воскресенье…
— Неважно. Тетушка Фелиция заболела.
Сами родители оделись во все серое. Облачаться в черное было еще нельзя: рано.
Они застали тетушку в постели. Да, теперь по всему было видно, что ей худо. Она казалась такой маленькой, жалкой, похожей на ощипанного цыпленка, и голос у нее был такой, словно она проглотила бритву.
— Как дела, тетушка? Болит у тебя что-нибудь?
Присев на край постели, Петер пытался взять ее руку в свои.
— Все хорошо. А твои дела как?
Петер слабо улыбнулся, его словно сдуло с кровати.
— Я думал, что, может, ты… это самое. Доктор сказал…
— Доктор ничего не понимает, — буркнула тетушка Фелиция, — я совершенно здорова.
— Я, конечно, останусь здесь и буду ухаживать за тобой, — сказала Алиса, снимая пальто.
— Не нужно, — сказала тетушка. — Справлюсь сама.
— Я ведь когда-то собиралась стать сиделкой, — продолжала Алиса, притворяясь, будто не слыхала ответа. — Это было еще до моего знакомства с Петером. Помнишь, тетушка, как-то раз я вытащила у тебя из пальца занозу?
— Нет, не помню. У меня не бывает заноз. Занозы бывают только у олухов.
К тетушке Фелиции не подступишься. Не человек — железо. Точнее, рашпиль.
— Дети хотят с тобой проститься…
У фру Алисы был такой ласковый голос… Она подтолкнула своих трех свежевымытых дочерей к кровати. Дети испуганно поклонились.
Но в эту торжественную минуту в спальню вошел тот самый омерзительный кот. Он прямиком направился к тетушкиной кровати, вспрыгнул на нее и удобно устроился на перине.
— Шахусик, — с нежностью произнесла тетушка, почесав кота под подбородком, — мы с тобой неплохо жили вдвоем, не правда ли? А теперь пусть все другие оставят нас, нам с тобой о многом надо поговорить.
Грегерсы покинули спальню больной. Фру Алиса была уязвлена и недовольно косилась на своих детей, в борьбе за тетушкину милость не выдержавших состязания со старым котом. Всей семьей они обошли большой дом и как следует все оглядели. Так много комнат в тетушкином доме: казалось, можно бродить по ним без конца и любоваться вещами.
Спустя час из спальни вышел доктор. На этот раз он не улыбался.
— Фрёкен Фелиции больше нет, — сказал он, поправляя очки. — Ее последняя воля — чтобы вы взяли на себя заботу о Шахе.
— Да, конечно, — сказал Петер растроганно, — конечно, бедный котик…
На кухне отыскали корзину и уложили в нее кота. Алиса и Петер понесли ее вдвоем.
— Возьмем такси, — сказала Алиса, — не пойду я через весь город с этой мерзкой тварью в руках!
Они терпели кота целую неделю. Но потом Алиса сказала «хватит».
— Всюду валяется его шерсть, — заявила она. — Вся квартира провоняла кошачьей мочой. Занавески мои он превратил в бахрому. Ни часу больше не продержу его в доме!
— Куда же нам его деть? — сказал Петер.
— А ты позвони в бюро услуг.
— Куда?
— В такое бюро, где умерщвляют ненужных домашних животных.
Они вытерпели еще два дня. Но бедный Шах линял теперь пуще прежнего, и глаза у него сделались тусклые и унылые, как у нищего старика из богадельни. Петер позвонил в бюро услуг, и там обещали прислать человека — забрать чудовище.
На другой день пришел человек.
— Можете оставить себе корзину, — сказала Алиса, — только избавьте нас от кота.
— Хорошо, — сказал мужчина и при этом как-то странно и недобро улыбнулся. — Мы, разумеется, умертвим его, если не найдется желающих взять его к себе. Прошу уплатить мне десять крон.
— Десять крон, чтобы задрать кота! — возмущенно воскликнул Петер, когда посыльный ушел, унося с собой Шаха. — Кое-кто неплохо умеет наживаться за чужой счет!
— Считай, что это налог за наследство! — сказала фру Алиса. — Но прошу тебя, отмой наконец свои ногти. Завтра ведь нам к адвокату.
— А все же он как-то очень странно улыбнулся, — сказал жене Петер, когда они остались одни.
— Фрёкен Фелиция желала, — сказал старый седой адвокат, смахнув с ресниц несколько слезинок, — чтобы коту Шаху на старости лет жилось хорошо. Поэтому ее последняя воля, изложенная в настоящем завещании, сводится к следующему: тот или те, кто возьмет к себе Шаха и сделает его как бы членом своей семьи, унаследует все ее имущество, как движимое, так и недвижимое, ценные бумаги и наличные деньги, короче — все. Но в случае, если такового или же таковых не найдется, все наследство должно быть передано в фонд для бездомных кошек, а самому фонду присвоено имя Шаха.
Фру Алиса икнула. И выругалась про себя. Потом они долго, разинув рот, смотрели на старого адвоката, который сидел по другую сторону стола и так загадочно им улыбался.
Петер не мог отвести от него взгляд. Что это? Ему отчетливо привиделось, будто адвокат вдруг начал преображаться у них на глазах: пальцы его превратились в крохотные коготки, сам он весь оброс шерстью, а уши переместились вверх и стояли теперь торчком…
— Видела ты это? — спросил Петер, когда они вышли на улицу.
Алиса чуть не плакала.
— Что такое?
— Разве ты не видела?.. — Петер сник, его знобило, хоть он и был весь в поту. — Понимаешь, мне определенно показалось, будто я кое-что вижу.
— Вечно тебе что-нибудь кажется! — пролаяла фру Алиса и всхлипнула. — Будь ты настоящий мужчина, ты потребовал бы, чтобы мы оставили кота!
— Будь я настоящий мужчина?
— Тьфу, ничего-то ты не понимаешь. Да перестань ты тереть свои пальцы!
— Он взял десять крон, — бессильно проговорил Петер, когда они уже шли домой.
— Какие еще десять крон? Кто взял? — зашипела фру Алиса.
— Да тот человек, что унес кота! — простонал Петер.
— Не мог ты, что ли, сказать ему, что у тебя нет денег. Тогда кот теперь был бы у нас! — крикнула фру Алиса и заплакала навзрыд. — Но ты же всегда швырял деньгами там, где не надо!
— Так это же ты хотела избавиться от кота!
— Замолчи! И спрячь руки в карманы! У тебя траур под ногтями, сейчас я просто не в силах на это смотреть!
Старый почтенный адвокат сидел у себя в конторе и улыбался. Когда дверь за супругами захлопнулась, он приоткрыл другую дверь — в соседнюю комнату — и зашептал во тьму:
— Кис, кис, поди сюда, Шах! Старый добрый котик Шах!..
Садовник
Перевод С. Тархановой
Когда-то весь здешний край был сплошным садом. Здесь буйно цвели все цветы земли, которым никто еще не успел дать имя. Весной, когда оттаивала мерзлая почва, из нее высовывались тысячи крохотных бледно-зеленых ростков. Летом яркие цветки красовались на высоких сочных стеблях, а в сентябре цветы увядали и затем продолжали свою неистребимую жизнь под землей.
Однажды в этот край пришли люди. Они столько скитались по свету, что теперь им захотелось где-то осесть. Они вырубили лес и перепахали землю, построили дома и проложили дороги. И породили странную суету — у них вошло в обычай без устали сновать взад-вперед, и они уже подозрительно косились на всякого, кто вздумал бы, к примеру, присесть на пенек — разве что для минутного отдыха после тяжких трудов.
Таким человеком как раз и был садовник. Он один из первых пришел на это место: маленький, робкий, со смуглыми от загара руками. Еще ребенком он всегда боялся помять цветы и оттого ступал мелкими осторожными шажками, что, говоря по правде, вызывало у всех усмешку.
Он скоро понял, что цветы погибнут, если никто не возьмет на себя заботу о них. Как-то раз, отправившись в городской совет, он купил несколько молов[6] самой лучшей земли. Затем он обнес свой участок забором и посадил на нем столько цветов, сколько, на его взгляд, могло там поместиться. Когда пришло лето, весь сад был в дивном цвету; казалось, все земные и небесные краски собраны в одном месте. Садовник с радостью примечал, что в сад частенько заглядывает радуга, высматривая для себя новые оттенки красок.
