Глубоко под землей, в блиндаже, полковник Зотов готовился к докладу, посвященному двадцатипятилетию артиллерийской части, которой он командовал.
— Вот и до юбилея дожили… Какой юбилей! — сказал он, раскрывая толстую тетрадь с красной звездой на обложке.
Перелистывая записи боевых эпизодов, приказы, штабные документы, старые фотографии, полковник как бы перелистывал собственную жизнь, как бы снова повторял боевой путь своей части. Воспоминания нахлынули на него…
В девятнадцатом году молодым красноармейцем Зотов шагал в строю мимо трибуны на Красной площади. На трибуне стоял Ленин и, подавшись вперед, держал речь к бойцам, уезжающим на юг — громить белых генералов, ставленников русской и мировой буржуазии. Напутствуя солдат революции, Ильич коротко и энергично взмахнул рукою… Часть была брошена на защиту Царицына.
В памяти одна за другой вспыхивали картины исторических боев. Бережно развертывая старые оперативные карты гражданской войны, Зотов вспомнил, как однажды к ним в окопы приехал командующий, задушевно беседовал с бойцами, расспрашивал, как их кормят, достаточно ли боеприпасов, что пишут из дому.
Полковник низко склонил седеющую голову над пожелтевшей фотографией, на которой организаторы царицынской обороны были сняты среди бойцов и командиров, не сразу отыскал себя в этой большой группе, улыбнулся: «Какой был бравый вояка!..»
Недалеко от блиндажа с воем рвались вражеские снаряды и мины, но Зотов, казалось, не слышал этого.
В дверь блиндажа постучали.
— Войдите! — сказал полковник и захлопнул тетрадь с красной звездой на обложке.
На пороге стоял молодой белокурый офицер:
— Капитан Шарапов по вашему приказанию явился.
— Садитесь, — блеснул голубыми глазами Зотов. — Ну, что там, на переднем крае? Доложите.
— По нашим наблюдениям и по сведениям разведки, товарищ полковник, — спокойно и уверенно заговорил Шарапов, — немцы перебрасывают на наш участок свежие части, готовятся к большой контратаке.
Зотов развернул свой планшет, поглядел на карту с нанесенными на нее координатами целей.
— Какие новые цели обнаружены за прошедшие сутки и какие изменения произошли на старых? — спросил он.
— Цель 28 перекочевала в район 7,5. Цели 72, 75, 86 и 24 были малоактивны, — водя пальцем по карте, ответил Шарапов. — В районе 8,9 зафиксированы две новые, батареи.
Зотов поднялся, подошел к краю стола, снял телефонную трубку:
— Сотников? Вы-то как раз мне и нужны. Срочно пришлите сведения о количестве «огурцов»…
На условном языке «огурцами» в части назывались снаряды.
Отдав приказание, полковник снова склонил аккуратно причесанную, тронутую сединою голову над своим планшетом и долго молча рассматривал карту.
— А как у вас идет подготовка к юбилею? — неожиданно спросил он.
— Готовим сценический монтаж, — весело сообщил Шарапов, — он будет состоять из пения, танцев, юмористических и сатирических номеров. Весь текст написан и составлен самими бойцами.
О подготовке к юбилею капитан докладывал с тою же обстоятельностью, с какой только что говорил о боевых делах.
В блиндаж незаметно вошел начальник штаба, низкорослый подполковник с худощавым гладко выбритым лицом. Поздоровавшись, он передал командиру оперативные сводки, попросил подписать два приказа.
Просматривая документы, Зотов спросил:
— Вы разослали пригласительные билеты на праздник?
— Да, — ответил начальник штаба, — мы послали двадцать восемь пригласительных билетов старым офицерам, генералам, Героям Советского Союза, служившим в нашем дивизионе в разное время.
— А где вы намечаете провести торжественное собрание?
Начальник штаба развернул большую полевую карту, указав карандашом место, где он намерен выстроить клуб-блиндаж, сообщил, из скольких накатов предполагается сделать кровлю, на какое количество людей этот клуб рассчитан, сколько солдат можно будет снять с каждой батареи на собрание.
Выслушав план и одобрив его, полковник приказал вызвать начальника политотдела и заместителя командира по материальному обеспечению.
— Проведем короткое совещание насчет нашего праздника, — сказал он.
Накануне юбилея, вечером, Зотов выехал в машине на огневые позиции. Темно-голубое небо казалось бархатным.
«Завтра, кажется, предстоит ясный день, — подумал он. — Но будет ли так же тихо, как сейчас?»
Эта подозрительная тишина не нравилась ему: она не сулила спокойствия в день юбилея.
— Шарапов, видимо, прав… готовятся, — прошептал он.
Не доезжая позиций, полковник приказал шоферу остановиться, замаскировать машину и пешком направился к батареям.
Орудия стояли в глубоких окопах, прикрытые маскировочными сетками. Стены орудийных окопов и крыши землянок были искусно укрыты дерном и полевыми травами. Даже вблизи невозможно было заметить, что здесь расположены мощные пушки.
«Полный порядок!» — не без гордости подумал Зотов.
Издали увидев полковника, командиры батарей вышли ему навстречу, поочередно отрапортовали и направились вместе с ним к пушкам. Зотов осмотрел орудийные инструменты, проверил наличие снарядов… Все было вычищено, смазано, правильно и удобно уложено.
— Образцовое хозяйство! — похвалил он своих артиллеристов и приказал потренировать резервные орудийные «номера», которые завтра должны заменить бойцов, уходящих на юбилейный вечер.
На одной из батарей внимание Зотова привлек широкоплечий высокий пожилой солдат. Его до блеска начищенные ботинки, белоснежный воротничок и выглаженная гимнастерка, вся его бравая внешность и подтянутый вид привели полковника в восхищение. Он остановился перед вытянувшимся усатым великаном, всмотрелся в его скуластое, в морщинах лицо, на котором весело светились темно-серые умные глаза.
— Что-то я раньше вас не встречал, — ответив на приветствие солдата, заметил Зотов.
Солдат непринужденно объяснил, что командир не мог его раньше видеть — ведь он всего неделю назад прибыл сюда с группой бойцов с другого фронта.
— Вот как! — удивился Зотов. — Старый артиллерист?
— Так точно.
— И как дается новая техника?
— Техника освоена вполне. Разрешите показать?..
Зотов кивнул головою.
Солдат подошел к пушке и стал объяснять, как он, наводчик, выполняет приказания командира орудия во время стрельбы.
— Да вы настоящий математик! Быстрота-то какая! — радостно изумился Зотов. — Как ваша фамилия?
— Белозеров, товарищ полковник.
— Давно на действительной служили?
— Очень давно, в гражданской войне участвовал.
— И тоже в артиллерии?
— Так точно.
Только сейчас Зотов заметил на вылинявшей гимнастерке старого солдата орден Красного Знамени.
— За что награждены?
Белозеров начал было рассказывать, но вдруг мимо них с диким ревом пронесся снаряд. Обхватив полковника, Белозеров прыгнул вместе с ним в укрытие.
Через секунду раздался грохот взрыва. Когда дым рассеялся, Белозеров выглянул из узкой щели и доложил:
— Воронка метрах в десяти.
За первым снарядом последовали второй, третий, четвертый.
— Недолет… Перелет! — отмечал Белозеров после каждого разрыва. — Товарищ полковник, они нас, кажется, в вилку берут.
— Ничего, — спокойно отозвался Зотов. — Не думаю, чтоб они обнаружили ваше расположение.
И действительно, вскоре обстрел прекратился. Зотов выбрался из щели, стряхнул с себя землю и, попрощавшись с Белозеровым, ушел к своей машине.
Тишины уже не было. Где-то справа, невдалеке, началась канонада.
«Узнаю голос фашистских пушек. Недолго им лаять осталось, — подумал Зотов. — Разведка определила правильно: готовят контратаку».
Укрытый пятью накатами и обшитый досками, просторный клуб-блиндаж был готов к намеченному сроку. Здесь, под землею, было светло и уютно, как в хорошем доме. Стены клуба пестрели красочными плакатами и лозунгами. Длинные столы, накрытые белыми скатертями, были сервированы искусно вырезанными из дерева бокалами, медными круглыми стаканами из снарядных гильз. В углу стояли бочки с пивом, винами и водкой.
Повар Долотов, до войны знаменитый кулинар московского перворазрядного ресторана, сделал все, чтобы и во фронтовых условиях угостить своих боевых товарищей по-столичному. Преисполненный важности, он носился в своем белом колпаке между клубом и кухней.
Стали собираться гости — генералы, офицеры, рядовые бойцы. Многие пришли с огневых позиций, только что выпустив по врагу десятка два снарядов.
Гости шли прежде всего к большим щитам выставки, украшенным фотографиями, вмонтированными в текст воспоминаний, аккуратно перепечатанных на машинке. Их внимание останавливала огромная карта-схема, на которой жирными стрелами был показан весь боевой путь части с первого дня ее формирования. Донесения, приказы и документы рассказывали о героических эпизодах прошлого и настоящего.
