Виктор Конецкий - Том 1. Камни под водой

Автор выражает глубокую благодарность за помощь в издании КОМАРИЦЫНУ Анатолию Александровичу, адмиралу, начальнику Главного управления навигации и океанографии Министерства обороны России; БАБУРОВУ Андрею Геннадьевичу, генеральному директору ООО «Балтийский эскорт»; СУРИКОВУ Виктору Леонидовичу, главе Территориального управления Кронштадтского административного района Санкт-Петербурга; ФРИДМАНУ Борису Семеновичу, капитану 1 ранга, начальнику 280 Центрального картографического производства Военно-Морского Флота; ГОРЕЛКОВУ Владимиру Михайловичу, директору ООО «Береговая инженерная гидрография»; ИСАКИЕВУ Дмитрию Трофимовичу, директору Международного фонда «300 лет Кронштадту — возрождение святынь», а также всем, кто принимал участие в этой работе.

Записная книжка штурмана — так можно назвать полное собрание сочинений Виктора Конецкого — моряка и художника слова. Первые штурманские требования — что вижу, то пишу, чего не вижу, того не пишу, аккуратность, точная оценка места, выверенность курса, принятие ответственных решений не только в жестоком бушующем море, но и в береговой жизни — сделали из моряка Конецкого — Конецкого писателя.

Он начал с того, что профессиональные записи в ЗКШ перемежал с литературными зарисовками, сюжетами будущих рассказов, описаниями своих поступков и поступков моряков. А еще был «Судовой журнал по ремонту оборудования». На его чистые страницы легли первые черновые записи рассказов и повестей: «Сквозняк», «Заиндевелые провода», «Камни под водой», «Если позовет товарищ».

Они — свидетели робких шагов выпускника военно-морского училища — лейтенанта, штурмана спасательного судна Северного флота. Молодой Конецкий и в штурманском деле, и в писательском труде достаточно быстро стал настоящим моряком.

Из своего личного многолетнего опыта плаваний в морях и океанах могу подтвердить известное высказывание: «Моряк — это не профессия, это философия поступков, образ жизни. Это постоянное самоутверждение в борьбе с собой».

В. Конецкий постоянно ищет яркие краски, острые ощущения, однако эти необычные впечатления внезапно сменяются покоем, тишиной, ровной бесконечной гладью моря, легкой грустью. Место действий его героев — от холодной Арктики и Северного морского пути до тропиков и ледяных островов и гор Антарктиды. Тысячи и тысячи миль моряк Конецкий прошел не только как штурман, старпом, дублер капитана, капитан, не только как писатель, но и как художник, живописец.

Путь к далекому причалу — полному собранию своих сочинений с иллюстрациями — мальчик Витя начинал в изостудии Дворца пионеров на углу Невского и набережной Фонтанки. Летом 1941 года он радовался и гордился выставкой своих рисунков, еще не зная о том, что стремление к все новым и новым впечатлениям сохранится в его душе навсегда. В тех рисунках отражалась мирная жизнь.

Потом была блокада, голод, ладожский лед, эвакуация, возвращение, поступление мальчишкой в военные моряки.

Вся сознательная жизнь Виктора Конецкого прошла в походах и в творчестве. Ему присущ также талант превращать любую трудную работу в удовольствие.

Книги В. Конецкого имеют огромное познавательное значение. Людям, никогда не ходившим в море, становятся близкими, родными судьбы моряков, морские пейзажи. Конецкий читается с напряженным интересом, легко. Его творчество вызывает душевный отклик, заставляет задуматься о подлинно человеческих, всечеловеческих проблемах, о смысле жизни. Произведения его философичны. Они о людях нашей страны 50-80-х годов, о тех, кто поднимал ее после войны и разрухи до космических высот, до одной из великих держав мира.

В добрый путь, Виктор Викторович Конецкий, благополучного Вам дальнейшего плавания и семь футов под килем!

В прошлом штурман и командир подводной лодки Тихоокеанского флота, в настоящем начальник Главного управления навигации и океанографии Министерства обороны Российской Федерации, председатель Национального океанографического комитета России, адмирал

А. Комарицын

Когда Глеб бывал дома, на берегу, и мать посылала его в булочную за хлебом, то потом всегда жалела, что не пошла сама. Булочная была совсем близко, но Глеб пропадал на полчаса, на час.

Он читал газеты. И не возвращался, пока не просматривал все те, что висели на стенках домов в их квартале. Глеб выписывал уйму газет, и дело кончилось тем, что мать тоже полюбила читать их. У нее к старости ослабли глаза, но она все равно подолгу простаивала у стендов на улице. Как сын.

Она надевала очки и стояла возле уличных газет. За воротник ей падали с карнизов ржавые капли, если была осень, или воротник засыпало снегом, если была зима. Но почему-то все самое интересное оказывалось именно в тех газетах, которых она не получала дома.

Домашние газеты мать Глеба читала по вечерам, уютно устроившись в кресле, с географическим атласом на коленях. Среди домашних были и французские «Юманите» и «Леттр Франсез». Раньше мать преподавала французский язык в школе, любила Францию и когда-то даже побывала в Париже. «Париж — мечта, а не город», — говорила она.

Мать никогда не упускала случая показать сыну, что она в курсе всех дел на земле и воде, что она не отстает от жизни, что она современная совсем, хотя и пожилая женщина. Глеб являлся ненадолго домой; они сидели, обедали и говорили про житейское, будничное, и вдруг мать спрашивала:

— Скажи, пожалуйста, а почему, если Швейцария не имеет выхода к морю, она все-таки принимала участие в конференции по спасанию человеческих жизней на море? Зачем это ей нужно?

— Это ее, Швейцарии, личное дело, — туманно объяснял Глеб. Ему бывало скучновато объяснять такие очевидные и ясные для него самого вещи.

— А еще я хотела спросить… Вот у Русанова, ну, который Новую Землю открыл, у него жену звали Жюльетта. Она что, была француженка?

— Ага. Русанов подцепил ее, когда околачивался в Париже. Но он не открывал Новой Земли, он ее только исследовал… Он погиб вместе с этой Жюльеттой. Все ясно?

— Не говори «подцепил» — это же нехорошо… И потом, тебе тоже давно пора жениться.

— Что у нас на второе?

Глеб не любил разговоров о своей женитьбе. И поэтому мать думала, что ее сын очень чистый человек, робкий мужчина и сегодняшние девушки слишком грубы и неженственны для него. И что его опутает какая-нибудь разбитная официантка из портовой столовой, и это будет ужасно.

Вообще у матери хватало волнений из-за сына. Каждая газета чем-нибудь настораживала и тревожила. То опять в мире начиналась стрельба, то извергались вулканы и сталкивались пароходы, а климат только и делал, что холодал и менялся. С климатом происходили ужасные вещи, от него попахивало Библией.

Однажды, когда Глеб уехал в Петрозаводск на какое-то судно, мать увидела на стенде «Известий» большую статью, которая называлась «Малютки идут через океан». Мать надела очки и стала читать. Было раннее лето, теплый день, и ничего на нее не капало, только очень слепило, отражаясь от бумаги, солнце.

«Если посмотреть на эти крохотные суденышки, длиной всего в шестнадцать и шириной в пять метров, а затем взглянуть на карту, — читала мать Глеба, — то сперва даже не верится, что такие малютки пойдут Северным Ледовитым океаном в большой и трудный путь — более десяти тысяч километров, но все по плечу советским морякам. И хотя двигатели малых рыболовных сейнеров имеют всего восемьдесят лошадиных сил…»

Здесь мать на секунду зажмурилась и представила себе восемьдесят лошадей, ломовых мохнатых лошадей, запряженных цугом. И подумала, что это не так уж мало получается. Во всяком случае — длинно. Но когда она стала читать дальше и узнала, что эти суденышки сейчас находятся в Петрозаводске, она встревожилась. Она поняла, что все это связано с ее Глебом.

Мать заторопилась к газетному киоску, чтобы купить «Известия» за 23 июня 1955 года. Она шла, забыв снять очки. Это были очки для чтения. На улице в них было плохо видно. Мать наталкивалась на прохожих. Ей было тревожно. Эта Арктика! Там погиб Русанов, который «подцепил» в Париже Жюльетту… И хотя Глеб уже много раз плавал в Арктике и много раз говорил, что теперь все там по-другому, мать чувствовала, как начинает пухнуть сердце в груди. Оно пухло у нее, правда, всегда, даже если Глеб уезжал в Сочи отдыхать. Мало ли что говорит Глеб! Он все всегда говорит ей наоборот…