Пшеницын выпрямился над бочкой.
— Вот навязалась язва на нашу шею… Алеха, прими меры!
Все головы повернулись к бригадиру.
— Хватит тебе ругаться, — примирительно посоветовал Алексей дружку. — Обмахни трактор веником, долго ли?
— Эх, Алеха! — сокрушенно сказал Пшеницын. — Какой-то салажонок в юбке командует бригадой… Дожили — дальше некуда!
Варя торжествующе усмехнулась, празднуя первую свою победу. Но тут же и насупилась, вспомнив вдруг, что с тех пор, как приехала в бригаду, все пробавляется какими-то мелочами и ни разу даже не подумала толком о преобразовании природы. «Поддаюсь местному влиянию, — решила она обескураженно. — Самостоятельности не хватает».
4
На ночь Варя постелила себе за палаткой, на сухой, выгоревшей траве. Она не так уж часто в своей жизни спала под открытым небом и теперь долго не могла уснуть. Мелкие августовские звезды мерцали над головой, ущербный косячок луны, похожий на ломоть арбуза, которым Митя днем угощал ее, серебрил выбеленную солнцем и многими дождями парусину палатки. В неживом лунном свете смутно и настороженно темнели полуобвалившиеся ямы старых окопов.
Трактористы и прицепщицы дневной смены шумели в палатке, укладываясь спать. Иногда они говорили приглушенными голосами, и тогда Варя была уверена, что в палатке болтают о ней, перемывают ее косточки.
Воздух был по-ночному свеж, а земля за день так сильно нагрелась, что еще не успела остыть. Варя лицом и выпростанными из-под одеяла руками чувствовала исходящий от земли теплый ток. Она лежала с открытыми глазами и думала, правильно ли поступила, что так резко противопоставила себя всей бригаде. Не слишком ли круто она взяла для начала? А замполит еще опасался, что она будет потакать трактористам!.. Варя перебирала в уме все события минувшего дня, но ошибок у себя не находила.
Из палатки вышли несколько ребят, сели у стола покурить. Светлячки папиросных огоньков вытянутым кольцом окружили невидимый Варе стол. Когда ребята затягивались, огоньки разгорались ярче, выхватывали из темноты чей-нибудь нос или подбородок, и Варе казалось, что светлячки подлетают к ней ближе.
— Как бы наша учетчица к утру не замерзла, — с деланным, как решила Варя, сожалением произнес бригадир.
— Ничего, покладистей будет! — мстительно сказал Пшеницын.
Маленький Степа Головин, запрокинув голову, долго смотрел на звезды, потом гораздо громче, чем надо было, чтобы его услышали сидящие рядом ребята, продекламировал:
Открылась бездна, звезд полна,
Звездам числа нет, бездне — дна.
Степа покосился в ту сторону, где лежала Варя, и сказал задумчиво, но все так же громко:
— И на какой-нибудь звезде тоже люди живут… Я где-то читал, что тунгусский метеорит был вовсе и не метеорит, а корабль межпланетный, с атомным двигателем. Вот было бы здорово, если б тут поблизости такой корабль приземлился!..
— Куда уж лучше! — согласился Пшеницын. — Я твоих межпланетников живо бы приспособил!.. За одну ночь они бы шутя опахали весь этот овраг, утром улетели на Луну чай пить, а мы, глядишь, вышли бы на первое место в ЛЗС!
Все засмеялись и ушли в палатку, а Степа долго еще сидел за столом спиной к Варе и смотрел на россыпь звезд, словно хотел по внешнему виду определить, с какой из них можно скорей всего ждать межпланетных гостей. Потом ушел и он. В палатке затихли, явственней стал слышен шум тракторных моторов на ночной пахоте. Тракторы ходили по кругу, и Варе казалось, что они не овраги опахивают, а сторожат ее сон. Она повернулась на бок и закрыла глаза с чувством, что живет правильно, а если некоторые пока еще этого не видят, то тем хуже для них: она тут не виновата…
Проснулась Варя от предрассветного холода. Бессонно урчали тракторы, меркли звезды, парусина палатки потемнела от росы. Под тонким байковым одеялом было холодно, но Варя стойко вытерпела до утра.
Сразу же после завтрака она отправилась в деревню — добывать колья для второй палатки. По дороге Варя составила план действий: если председатель колхоза не даст кольев, ссылаясь на «степную сторону», она пригрозит, что напишет в газету и осрамит на весь район. С председателями колхозов Варе еще ни разу в жизни не приходилось иметь дело, но она почему-то была убеждена, что председатели больше всего на свете боятся газеты.
Испытать свое верное средство Варе, однако, не довелось. Председатель колхоза оказался человеком покладистым: он сам выбрал жерди для палатки и вдобавок посоветовал тесать колья на три грани, чтобы легче забить их в сухую землю. Варе даже стыдно стало, что такого отзывчивого человека она собиралась стращать газетой.
В полдень жерди доставили на полевой стан бригады вместе с бочкой воды и кизяками для кухарки. И тут Варя не удержалась и, глядя на прицепщицу Нюсю, сказала:
— Вот тебе и степная сторона!
А Митя, который во всем поддерживал Варю, пропел:
Моя степная сторона
Такими кольями полна…
По доброте душевной Митя вызвался помогать Варе ставить палатку. Для начала он сбегал в деревню наточить топор, недостаточно острый для такого важного мероприятия, как забивка кольев. После путешествия Мити в деревню топор, по мнению Вари, остался таким же тупым, каким был, но зато на стан юный прицепщик вернулся с дыней невероятной сладости. Митя клялся, что дыня — дареная, но когда они с Варей съели ее в один присест, Митя тщательно собрал все желтые корки и отнес их почему-то далеко в степь.
Палатку ставили с разделением труда: Митя забивал колья, а Варя натягивала тяжелый брезент. Подражая плотникам, Митя при каждом ударе гукал — чтобы колья стояли прочно, а Варя видела, какой он сильный.
Остаток этого дня и весь следующий были посвящены оборудованию стана. Когда на исходе второго дня в бригаду приехали на «газике» замполит и старший механик, бочки с горючим уже были очищены от застарелой маслянистой грязи, выровнены строгим, рядком, перенумерованы и лежали уже не на солнцепеке, как раньше, а в тени старого окопа, чтобы меньше испарялось горючее. Весь инструмент был собран в ящик, отработанные лемеха сложены в кучу, а бочка с солидолом накрыта фанерой, чтобы в смазку не попадала пыль. Начальство ходило по стану и одобрительно переглядывалось. Варя заметила, как замполит раза два победоносно глянул на старшего механика, и поняла: механик не очень-то верил, что она тут справится, а замполит держал ее сторону. Порадовала начальство и Варина бухгалтерия: все записи на своем месте, хоть на выставку полевой журнал посылай. Чтобы новая учетчица не загордилась, осторожный механик предусмотрительно не стал ее хвалить, а только спросил, в контакте ли с бригадиром она работает.
— Работаем… — уклончиво ответила Варя.
Перед отъездом замполит сказал Алексею:
— Идете вровень с передовой бригадой.
— Надолго ли? — усомнился старший механик. — В последней декаде августа обязательно отстанут: молодежь, выдержки не хватит!
Варя хорошо видела, что начальство разыгрывает Алексея, но тот, кажется, ничего не заметил и промолчал. А вечером, во время пересменки, Алексей объявил общий сбор: не митинг, не собрание и даже не пятиминутка, а так — какие-то посиделки.
Бригадная эта самодеятельность Варю разочаровала: не было произнесено ни одной яркой речи. Все выступающие больше всего боялись, кажется, чтобы их не посчитали записными ораторами, и убедительно доказали, что говорить они не умеют. И Алексей говорил вяло, как бы по обязанности. Варе даже почудилось, что ему просто совестно: все сидят молча, а он торчит на виду у всех и «толкает речугу». В сущности, он лишь повторил слова замполита, а от себя добавил, что бригада в общем-то имеет все возможности выйти на первое место в лесозащитной станции и завоевать переходящее знамя.
«В общем-то!» — передразнила Варя и вдруг прямо перед собой увидела крупную мохнатую звезду. Любопытная звезда стояла на цыпочках над самым гребнем палатки и глядела на Варю в упор. И Варе стало как-то не по себе, будто небесная эта плошка высветила ее всю насквозь — со всеми ее тайными надеждами и сомнениями. На секунду Варя как бы поменялась местами со звездой и с ее выси глянула на их полевой стан, утонувший в степном раздолье.
И ни с того ни с сего Варя вдруг подумала: может, зря она так уж навалилась со своей критикой на бригадира? Ведь заговори сейчас Алексей по всем правилам ораторского искусства — здесь, под звездами, на пятачке полевого стана, это было бы совсем неуместно и даже смешно. Варя живо представила, как, взгромоздившись на шаткую каланчу трибуны, размахивает Алексей руками, кричит в гулкий микрофон и запивает цитаты водой из казенного графина, — и сама первая фыркнула в кулак.
Вот поэтому, чтобы не смешить людей, Алексей так нескладно и говорит. Что-то уж больно она к нему сегодня добрая…
