Поодаль стоял председатель в темном костюме с орденами и медалями в обязательной шляпе на голове. Рядом с ним — баян и две балалайки — весь местный оркестр.
— Удастся ли Алексею? — тихо вздохнула Лена.
— Прошибет, — сквозь зубы процедил Иван без тени сомнения в способностях друга.
Холмик был уже обложен дерном, и теперь не только они двое, но и все девчата укладывали дерн вокруг могилы.
— Едут!.. — закричали издалека мальчишки.
Подъехал грузовик с пятью вооруженными карабинами солдатами под командованием лейтенанта, с какими-то торжественно и строго одетыми представителями райкома. Из кабины вылез Алексей, солдаты сгрузили выкрашенный белой эмалью обелиск со звездочкой и понесли к могиле.
Иван и Алексей установили обелиск на могиле, воткнув в землю четыре штыря.
На обелиске была надпись:
«МАША БЕЛКИНА. 1923—1943
ПАРТИЗАНСКАЯ РАДИСТКА».
И ниже: «СПАСИБО, МАМА».
Троекратно грохнул салют из карабинов.
Последняя квартира Трофимовых. И мебель в ней — уже без инвентарных номеров.
На звонок в прихожую спешит постаревшая Любовь Андреевна. Открыла дверь.
— Знакомься, ба, — сказал капитан Трофимов, пропуская в квартиру смущенную девушку. — Это — Лена. Моя жена. Пока будет жить с вами.
— Ванечка! — Любовь Андреевна бросилась к внуку, как-то не очень обратив внимание на юную жену. — А почему ты сказал — «пока»?
— Потому что я обрываюсь: самолет через час пятнадцать.
— Куда, Ванечка?
— Служба, бабуля, служба. Где деды?
— Служба, Ванечка, служба, — в тон ему ответила Любовь Андреевна.
— Ясно, — сказал внук. — Звонят?
— Регулярно: Алексей — по вторникам, Иван — по четвергам.
— Значит, мой день — среда, — Иван поцеловал бабку, потом жену. — Не горюйте, солдатки!
И вышел.
— Вот сумасшедший, — скорее с удовольствием, чем с осуждением произнесла Лена.
Это были ее первые слова, и Любовь Андреевна посмотрела на девушку с особым вниманием.
— Оставь вещи. Идем.
Они прошли в комнату. Любовь Андреевна сразу направилась к окну, выглянула.
— Мужу помаши, — не оглядываясь, сказала она.
Лена поспешно кинулась к окну. У такси стоял Иван и смотрел на окна. Увидев женщин, улыбнулся, помахал им и сел в машину.
А в комнате тихо плакала Любовь Андреевна.
— Зачем же вы плачете, Любовь Андреевна? — удивленно спросила Лена.
— Никакая я тебе не Андреевна. Я тебе бабка, поняла? А реву потому, что ты — дура, и мне тебя, дуру, жалко.
— Почему? — упавшим голосом спросила Лена.
— Потому что не знаешь ты их, Трофимовых этих, а я знаю. Нахлебаешься ты с ним горя, второй-то женой быть совсем невесело.
— Отчего же — второй?
— А оттого, что первая у них — армия. Чуть поманила — и упорхнул твой муженек неизвестно куда. А ты одна в подушку плакать будешь. Реветь и ждать — вот и вся радость.
— А я не боюсь ждать! — вдруг взорвалась Лена. — И не пугайте меня! А реветь все равно не буду!
— Так ведь уже ревешь.
— Это не считается. Это в последний раз.
И Лена замолчала, увидев, что Любовь Андреевна ласково улыбается ей.
На военном аэродроме в трюмы огромных транспортных самолетов вползают танки.
В самолеты садятся десантники в полной боевой выкладке. У трапа стоит в такой же выкладке капитан Трофимов и пропускает мимо себя своих солдат.
Вечерело. Любовь Андреевна и Лена пили в комнате чай.
— Когда-то нас, жен офицеров, называли боевыми подругами, — продолжала разговор Любовь Андреевна. — Мы умели перевязать раненого, расседлать коня, набить пулеметную ленту. Конечно, сейчас другие времена, но суть осталась прежней. Ты понимаешь меня, Леночка?
— Понимаю, бабушка.
— Нет, пока не понимаешь, — грустно улыбается Любовь Андреевна. — Но надеюсь, поймешь правильно. Поймешь, почему твоего мужа будут будить среди ночи и посылать неизвестно куда. Поймешь, почему он никогда не скажет тебе, где был и что делал. Поймешь, что означает тревожный чемоданчик, который всегда будет у него под рукой и с которого дай тебе Бог всю жизнь только стирать пыль. Не думай, что так просто привыкнуть к такой жизни.
— Привыкнем, — беспечно улыбается Лена. — Мы еще так молоды.
— Молоды?..
Любовь Андреевна вдруг встала и вышла в другую комнату. Лена встревоженно смотрела ей вслед.
Любовь Андреевна вернулась быстро. В руках ее были две красные орденские коробочки.
— Они были моложе вас, отец и мать Ивана. Это их ордена. Этот — Егора, этот — Машеньки. Я хранила их — теперь настала твоя очередь. Придет время, и ты передашь их другой женщине: жене твоего сына. И скажешь: есть такая профессия — защищать свою родину.
Лена открыла коробочки и бережно достала из них тяжелые ордена Отечественной войны…
