— Так, значит, нынче не давать металл?
Красилов вот-вот взорвется.
— Кажется, я уже сказал.
— В таком случае, Василий Петрович, я хотел бы получить от вас письменное указание.
Но директор уже владеет собой.
— Надеюсь, указания министра будет для вас достаточно. Если забыли, могу напомнить. Вот: приказ министра номер двадцать три дробь сорок о запрещении использования неразмерного проката. Привыкли к бесхозяйственности. Легче всего взять прокат большого размера, сострогать лишний металл и тем самым выполнить план за счет перерасхода материалов и увеличения себестоимости. Стране нужен металл, а мы гоним его в стружку или утяжеляем наши краны. Не только перерасходуем дефицитный металл, но и возим его потом со стройки на стройку. Я этого не допущу, я научу беречь копейку.
Что ты говоришь, Боря? Знаешь, кто похитил пятьсот тысяч? Как, разве нашли похитителя? Неужто я просмотрела? Следователь-душка все еще думает, советуется с коллегой — умеют же они метраж натягивать.
Ну, если ты знаешь, кто похитил, то скажи мне. Поделись. Сам додумался или подсказали тебе? Смотри, смотри, звонит куда-то. Ага, следователь лично решил проникнуть в логово. Отважный мужчина, я же говорила — душка.
Вот те на, и серия кончилась. Так и не узнали, кто же похитил пятьсот тысяч.
Конец первой части
Краткое содержание предыдущих серий. Кто-то где-то украл пятьсот тысяч. Следователи безуспешно пытаются найти похитителя. Погони, очные ставки, допросы, размышления. А в это время на энском заводе «Строймаш» новый директор В. П. Красилов пытается провалить месячный план, потому что, как доказывает он, только это может вывести завод из прорыва.
Но кто же все-таки украл пятьсот тысяч? Занимай место, Борис, пора. И, пожалуйста, не приставай ко мне сегодня со своими дурацкими вопросами и версиями, я хочу спокойно досмотреть отснятый материал. Обязаны же они, в конце концов, найти воров, им за это деньги платят.
Что же не начинают? Этого еще не хватало, по техническим причинам показ последней серии художественного телевизионного фильма «Тайна моего шефа» задерживается на 30 минут. А сейчас извольте смотреть новости и документальные фильмы.
Ну, Боря, что же ты не спрашиваешь меня о заводе? В таком случае давай помолчим и посмотрим наши энские новости.
Гляди-ка, «Строймаш» показывают. Вчерашний митинг — вручение Красного знамени за трудовые успехи. А вот и сам Василий Петрович Красилов — мой шеф — принимает честно завоеванное знамя. И я где-то там в толпе, вон у того столба. Играл оркестр, и мы «ура» кричали. Красилов произносит речь, хорошие слова говорит. А главный инженер смущенно стоит в сторонке, то ли он сам пристыжен, то ли ему за других стыдно.
Но за нас стыдиться нечего.
Подумать только. За какие-нибудь полгода вывести завод из хронического прорыва, обеспечить перспективу, накопить пятьсот тысяч прибыли — и все это сделал один человек, мой великий шеф. А главное, сделано честно, в открытую.
Жаль, мало нас показали, пошла какая-то птицефабрика, кому это интересно. Неужели мой шеф не заслужил большего?
Да, сделано было красиво. Интересно тебе? Тогда слушай. На чем мы вчера остановились? Про Самохина и Мешкова я тебе рассказала? Да? Что ты, Боря, это лишь начало. Теперь начинается вторая серия.
Директор отправляется в обход по цехам.
Тебе еще нужно объяснять, зачем он это делает? Неужели ты сам не понимаешь?
Должно же быть на заводе узкое место. На производстве не может все идти ровно и гладко. Гладко лишь в сказках бывает. Узкое место непременно находится, тогда на него наваливаются общими силами, начинается аврал. Перебрасывают людей, материалы, оголяют другие участки. Чтобы расшить узкое место, все средства хороши. Как говорится, штопаем старые прорехи за счет образования новых.
Но сегодня мой шеф искал узкое место с другой целью.
Подожди, Борис, ты меня не перебивай и не путай наводящими вопросами. Я сама знаю, о чем рассказывать сначала, а что потом. У меня свой сюжет, научилась строить его, сидя у голубого экрана.
Ты думаешь, это так просто — сдержать план целого завода? Тысячи людей трудятся с энтузиазмом и не знают того, что задумал их директор.
Заладил: как, как? Не выйдет же он на середину пролета, не крикнет громовым голосом: «Стойте, люди! Вам сегодня работать не выгодно. Идите по домам».
Нет, Красилов не сделает этого хотя бы потому, что не обладает громовым голосом.
А он вот что сделал. Молча подошел на участке сборки редукторов к металлическому ящику и увидел, что шестеренок осталось на донышке. Неподалеку начальник участка надрывался у телефона:
— Когда будут шестеренки, я вас спрашиваю? Через четверть часа сборка встанет.
Именно это и нужно Красилову. Он пересек два пролета и скоро оказался перед зубофрезерным станком.
Тут обрабатывались шестеренки. У станка стоял зуборез Черноперов, ас своего дела.
Красилов здоровается с рабочим, спрашивает, как дела на участке.
— Приходится поторапливаться, — отвечает Черноперов. — Нынче без перекуров.
— Да, да, — Красилов берет в руки блестящую шестеренку. — Того и гляди из-за этих маленьких деталей встанет вся сборка.
— Из-за меня не встанет. Полторы нормы уже отработал. Вот надумал заложить пакет сразу из пятнадцати шестерен.
— Отлично, товарищ Черноперов. Только смотрите строже за качеством. Чтобы это не привело к браку.
— Станок налаживал сам. За точность ручаюсь.
— Отлично, отлично. — И директор спешит в заводоуправление.
Сколько времени он у нас? А уже знает весь завод, вник во все тонкости, изучил людей. Он рожден быть руководителем. Ему все равно что: краны, комбайны, холодильники, радиолы. Он освоит любую продукцию, лишь бы руководить. И будет руководить, как народный артист.
Останавливается у моего стола.
— Ну как, Татьяна Сергеевна, сегодня скучать не приходится? Вызовите ко мне представителя ОТК. Кто у нас отвечает за участок шестерен?
Через три минуты в кабинет директора робко входит худенькая девушка в пестром свитере. Вера Осокина. Красилов заулыбался, встает навстречу. Добрый день, присаживайтесь, товарищ Осокина, чувствуйте себя как дома.
Но вот он бросает игривый тон и становится серьезным. Начинает пространную речь о качестве. Последняя сводка о качестве настораживает. Процент брака кажется слишком низким, он даже ниже допускаемых лимитов. И это при нашем-то изношенном станочном парке.
— Это ваша сводка? — спрашивает Красилов.
— Я составляла, — пугается Вера.
— Разумеется, я понимаю, вы тут ни при чем. Ваша сводка составлена на основе цеховых данных. А что, если эти данные приукрашены. Представьте себе, что одна, всего одна некачественная деталь пропущена нерадивым контролером на сборку. Вот! — На директорском столе возникает шестеренка. — Одна такая штучка, крохотная шестеренка проникла на сборку и ушла с краном. И что же? На стройке случилась авария. Посмотрите это письмо. Очередная рекламация. Поворотная платформа вышла из строя. Кран упал, хорошо еще, что не было жертв. Из-за такой вот шестеренки. Это тоже бракованная. — Красилов дает Вере подержать шестеренку. — На глаз как будто все в порядке. И не подумаешь, что из-за нее может выйти из строя огромный механизм. А завод терпит убыток. Строители ругают нас.
Вера внимает словам директора, на лице ее написан испуг.
— Я понимаю, понимаю, — бормочет она. — Шестеренки, участок шестерен...
— Немедленно займитесь качеством, — повелевает директор. — Я надеюсь на вас.
Теперь Вера Осокина обработана — и надолго. Во всяком случае, до конца дня ее ретивости хватит Красилову.
Что я тебе говорила? Мы работаем тонко. Неужели ты думаешь, что тем дело и кончилось? Нет, дорогой, Красилов провел решающую операцию, но отнюдь не завершающую.
Окрыленная тем, что она побывала в директорском кабинете, Вера Осокина добросовестно исполнила волю Красилова. Она обежала участковых контролеров: директор недоволен работой, нужно усилить контроль, не пропустить на сборку ни одной бракованной детали...
А Красилов создавал запас прочности. Из сводок выяснилось, что на сборке недостает приборных щитков для кабин, которые доставляют нам за пятьсот километров от смежников.
Положение критическое. Я соединяю директора сначала с Мешковым, потом со смежниками. Постепенно вырисовывается картина. Контейнер с приборами отправили еще вчера утром железной дорогой, но он придет только завтра. Поставщик просит его извинить за задержку, сами понимаете, конец месяца, штурмуем, на выходе главная продукция. Но готовы дополнительно выслать сто приборных щитков самолетом, через час они сойдут со сборки.
