Но вот был май 1954 года, был майский день, сияли нежным золотом все ленинградские шпили, и я ехала куда-то в такси вдоль светло струящейся Мойки - от Марсова поля к Дворцовой площади, а рядом со мной сидел очень молодой, очень белозубый и очень приветливый шофер и держал на сиденье мою только что вышедшую книгу "Времена года". И, помолчав, вдруг обратился ко мне со странным вопросом:
- Вы за эту книгу получили премию?
- Нет, - сказала я, - за другие.
- Ну, это напрасно, - сказал он. - Я других ваших книг не читал, а за эту обязательно дал бы вам премию.
- Почему же? - спросила я.
- Потому что интересная, - ответил он, - это раз. А два то, что правду пишете. Не смотрите, какой он там начальник, а пишете то, что есть и что я тоже знаю. И вот по этим двум причинам я бы и дал вам премию, будь моя воля.
И верите, друзья: со всех шпилей и куполов звонко и певуче хлынуло на Ленинград солнце при этих словах, желтая краска на домах заиграла всеми цветами радуги. Голуби весело заговорили на карнизах старого казенного дома, мимо которого мы проезжали. А что начало твориться на серебряной Мойке, какие там вспыхнули фонтанчики из елочной канители и мелкой серебряной монеты - это и рассказать невозможно.
И все эти чудеса произошли оттого, что незнакомый мне человек, читатель моей трудно написанной книги, своей волей присудил мне за эту книгу премию. И премия была выдана так простодушно, искренне и весело, не на заседании, а в крошечной кабине такси, насквозь пронизанной весенними лучами, как вязальными спицами.
Я знаю, что такие случаи были в жизни почти каждого литератора. И что все мои однокашники дорожат такими читательскими отзывами не меньше, чем орденами и медалями: суд читателя, пусть совсем мало эрудированного, пусть даже не очень-то грамотного, - это наш высший суд, наш золотой фонд, это суд хозяина нашего - народа, для которого мы работаем и рады работать до последнего вздоха.
54 ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Однажды на кладбище я видела могилу А. Фадеева. Уже многих моих сверстников не было тогда, поднимались новые писатели, новая шумела жизнь. Словно для них расчистили площадку, один за другим возникали молодые поэты, прозаики, драматурги, переводчики. Помню, в первые годы моей жизни в Ленинграде был принят в Союз один-единственный молодой писатель - Сергей Петрович Антонов; после XX партсъезда мы принимали молодых в Союз чуть не ежедневно.
Постепенно я полюбила общественную работу в Союзе, охотно участвовала в заседаниях, пленумах, руководстве семинарами. Приятно было видеть, что кому-то эта моя работа приносит пользу, что мы обрастаем новыми талантливыми людьми, что цепочка преемственности тянется из поколения в поколение, что русская литература живет и будет жить.
Помню один семинар в Ленинграде, которым мне выпала честь руководить, слушателями его были такие писатели, как Ю. Казаков, Ричи Достян - вполне уже сложившиеся дарования. Как было не порадоваться их приходу, их успехам. Как отрадно было затем следить за их ростом.
Я вообще думаю, что почти все молодые литераторы, даже безотносительно к их потенциалу, приходя в литературу, непременно что-нибудь в нее приносят - новый ли материал, свежую ли форму, необычную ли интонацию, необычную ли мысль, либо просто какое-то еще непривычное действующее лицо, где-то увиденное. И все это драгоценно, а потому дорог каждый приходящий, привет ему. И потому недобро, вредно поступает тот, кто отталкивает новоявленного литератора от Союза, от издательства, от писательской среды.
Пятый, заключительный том Собрания сочинений В. Пановой объединяет произведения исторической и автобиографической прозы, созданные на протяжении 1960-х - начала 1970-х гг. Эти две главные линии творческих интересов Пановой позднего периода нашли отражение в разных жанрах исторических повестях, рассказах, "мозаиках", автобиографических заметках, путевой прозе и развернутом мемуарном повествовании "О моей жизни, книгах и читателях".
Все произведения тома сгруппированы в жанрово-хронологической последовательности.
Исторические повести, составившие книгу "Лики на заре" (1966), публикуются по 5-му тому Собр. соч. В. Пановой (1970).
Цикл исторических рассказов о Руси начала XVII века не публиковался при жизни автора и был впервые собран под общим заглавием "Смута" во втором томе избранных произведений Веры Пановой в 2-х томах (Л., 1980). Для публикации в настоящем издании сверены с рукописью В. Пановой.
Цикл "Из американских встреч" дополнен неизданными записями из дневника "Москва - Париж - Нью-Йорк" (1960). Общее название цикла сохранено по авторской публикации рассказов цикла в журнале "Новый мир" (1964. No 7).
Мемуарный цикл "Из запасников памяти", напечатанный в 1971 г. журналом "Нева", затем без заглавия вошел в качестве второго раздела в книгу В. Пановой "Заметки литератора" (Л.: Сов. писатель, 1972). В настоящем томе публикуется под авторским журнальным заглавием с исключением из текста отдельных главок, включенных В. Пановой в книгу "О моей жизни, книгах и читателях".
Воспоминания "О моей жизни, книгах и читателях" публикуются в новой, уточненной и дополненной (авторской) редакции, без произвольных купюр и изъятий в тексте, имевшихся в двух посмертных изданиях этой книги (Л.: Лениздат, 1975 и Л.: Сов. писатель, 1980).
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
"Заметки..." - П а н о в а В. Заметки литератора. Л.: Сов. писатель, 1972.
ЛГ - Литературная газета.
"О моей жизни..." - П а н о в а В. О моей жизни, книгах и читателях.
"Трое мальчишек..." - П а н о в а В. Трое мальчишек у ворот и другие рассказы и повести. Л., 1964.
ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства СССР (Москва).
ЛИКИ НА ЗАРЕ
Исторические повести
Впервые: Кто умирает; Историческая повесть // Звезда. 1965. No 3. С. 6 - 24; Две повести: Сказание об Ольге; Феодорец Белый Клобучок // Звезда. 1966. No 10. С. 34 - 84; Лики на заре: Исторические повести: Сказание об Ольге; Сказание о Феодосии; Феодорец Белый Клобучок; Кто умирает. М.; Л.: Сов. писатель, 1966.
В марте 1965 г. Панова сообщила о своих новейших работах и замыслах в историческом жанре: "Планов много, не хватает времени и сил, чтобы осуществить все задуманное. Уже больше десяти лет раздумываю над циклом произведений из древней и поздней русской истории. Только что в мартовском номере "Звезды" напечатана повесть "Кто умирает" - о смерти царя Василия Ивановича - отца Ивана Грозного. Это первая моя проба в историческом жанре. Собираюсь скоро опубликовать еще несколько коротких исторических повестей о княгине Ольге, Марине Мнишек и других" (Веч. Ленинград. 1965. 19 марта).
Тяготение к историческому жанру имеет свое объяснение в давних художественных пристрастиях писательницы. Источники этого своего увлечения Панова приоткрыла отчасти в цикле "Из запасников памяти" (1971), а затем более подробно в воспоминаниях "О моей жизни, книгах и читателях", изданных посмертно. В главе "Исторические повести" Панова подтвердила, что "всплеск именно таких ощущений, настроений, мыслей и привел меня в начале шестидесятых годов к замыслу о создании цикла исторических повестей. Первой возникла повесть "Кто умирает", благожелательно принятая и напечатанная журналом "Звезда". Мне хотелось написать во весь рост князя Василия III, отца Иоанна Васильевича Грозного" ("О моей жизни..." С. 524).
Второй исторической повестью Пановой было "Сказание о Феодосии", третьей - "Сказание об Ольге" и четвертой - "Феодорец Белый Клобучок". В общей композиции "Ликов на заре" произведения расположены в другом порядке - по хронологии событий и жизни исторических лиц, в них описанных: Киевская Русь X - XI вв. ("Сказание об Ольге" и "Сказание о Феодосии"), Русь Владимиро-Суздальская XII в. ("Феодорец Белый Клобучок"), Русь Московская XVI в. ("Кто умирает").
С к а з а н и е о б О л ь г е. Во многих подробностях основано на летописном рассказе "Повести временных лет", где о княгине Ольге сказано, что она была "предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед светом" (Повесть временных лет. Ст. и коммент. Д. С. Лихачева. Л., 1950. Ч. 1. С. 246. Лит. памятники). В сюжете использовано летописное повествование о жизни и смерти князя Игоря, мести Ольги древлянам, ее правлении, поездке в Царьград, где она приняла крещение, походах сына ее Святослава в Болгарию. С большим искусством передан дух и строй летописного языка, его благородная сила, сжатость, живость прямой речи и диалогов. Однако повесть Пановой не является простым переложением древнего жизнеописания Ольги на современный язык. Многие страницы и целые главы ее требовали воображения, догадки, умения развернуть мимолетную подробность исторического источника в живую художественную картину.
Подробности поездки Ольги в Константинополь Панова почерпнула в историческом сборнике Д. Ф. Беляева "Byzantina. Очерки. Материалы и заметки по византийским древностям" (Спб., 1891), где помещен перевод сочинения византийского историка Константина Багрянородного о пребывании Ольги в Царьграде и дано краткое описание константинопольского двора. Панова указала и на другие источники, которые помогли ей в работе над повестью. Среди них оказалась старая книга "Жизнь европейских народов", откуда взято описание драгоценного блюда, которое Ольга подарила константинопольскому патриарху. Все эти сведения надо было освоить, творчески переплавить, перевести из чисто документального ряда в художественный, пластическо-изобразительный.
